Князь николай борисович. Юсупов-Сумароков-Эльстон Феликс Феликсович (князь Феликс Юсупов младший)

Князь Ник. Бор. Юсупов. – Богатства рода Юсуповых. – Князь Григорий Юсупов. – Село Архангельское. – Князь Голицын, вельможа екатерининских времен. – Театр. – Богатство оранжерей. – Расчетливость князей Юсуповых. – Директорство. – Земельное богатство Юсупова. – Анекдоты из жизни Юсупова. – Т. В. Юсупова. – Князь Б. Н. Юсупов. – Родовой дом князей Юсуповых в Москве. – Трудовая жизнь князя Б. Н. Юсупова. – Графиня де Шево.

Одним из последних вельмож блестящего века Екатерины II был также в Москве князь Николай Борисович Юсупов. Князь жил в древнем своем боярском доме, подаренном за службу прапрадеду его, князю Григорию Дмитриевичу, императором Петром II.

Дом этот стоит в Харитоньевском переулке и замечателен как старый памятник зодчества XVII века. Здесь дед его угощал венценосную дочь Петра Великого императрицу Елизавету во время ее приезда в Москву.

Богатства Юсуповых издавна славятся своею колоссальностью. Начало этого богатства идет со времен императрицы Анны Иоанновны, хотя и до этого времени Юсуповы были очень богаты. Родоначальник их, Юсуф, был владетельный султан Ногайской Орды. Сыновья его прибыли в Москву в 1563 году и были пожалованы царем богатыми селами и деревнями в Романовском округе (Романовско-Борисоглебский уезд Ярославской губернии). Поселенные там казаки и татары были подчинены им. Впоследствии одному из сыновей Юсуфа были даны еще некоторые дворцовые села. Царь Феодор Иванович также неоднократно жаловал Иль-Мурзу землями. Лжедмитрий и Тушинский вор пожаловали Романовским Посадом (уездный город Романов Ярославской губернии) его сына Сеюша.

При вступлении на престол царь Михаил Феодорович оставил все эти земли за ним. Потомки Юсуфа были магометанами еще при царе Алексее Михайловиче. При этом государе первый принял христианство правнук Юсуфа, Абдул-Мурза; он при крещении получил имя Дмитрия Сеюшевича Юсупово-Княжево.

Новокрещенный князь скоро подпал царской опале по следующему случаю: он вздумал у себя на обеде попотчевать гусем патриарха Иоакима; день оказался постный, и князя за это нарушение уставов церкви от имени царя наказали батогами и отняли у него все имение; но вскоре царь простил виновного и возвратил отобранное.

По поводу этого случая существует следующий анекдот. Однажды правнук Дмитрия Сеюшевича был дежурным камер-юнкером во время обеда у Екатерины Великой. На стол был подан гусь.

– Умеете ли вы, князь, разрезать гуся? – спросила Екатерина Юсупова.

– О, гусь должен быть очень памятен моей фамилии! – отвечал князь. – Мой предок съел одного в Великую Пятницу и за то был лишен нескольких тысяч крестьян, пожалованных ему при въезде в Россию.

– Я отняла бы у него все имение, потому что оно дано ему с тем условием, чтобы он не ел скоромного в постные дни, – заметила шутливо по поводу этого рассказа императрица.

У князя Дмитрия Юсупова было три сына, и по смерти его все богатство было разделено на три части. Собственно богатству Юсуповых положил начало один из сыновей последнего, князь Григорий Дмитриевич. Потомки других двух сыновей не богатели, а дробились и приходили в упадок.

Князь Григорий Дмитриевич Юсупов был одним из боевых генералов времен Петра Великого – его ум, неустрашимость и отвага доставили ему расположение императора.

В 1717 году князь был назначен в числе других лиц исследовать злоупотребления князя Кольцова-Масальского по соляному сбору в Бахмуте. В 1719 году он был генерал-майором, а в 1722 году сенатором. Екатерина I произвела его в генерал-поручики, а Петр II назначил его подполковником Преображенского полка и первым членом Военной коллегии. Ему же был поручен розыск над Соловьевым, переводившим в заграничные банки миллионы, принадлежавшие кн. Меншикову.

Он же производил следствие о казенных вещах, утаенных обер-камергером князем И. Долгоруким. Вдобавок к этому, как говорит Карнович, он занимался чрезвычайно прибыльною в то время провиантскою и интендантскою частью, а также строил суда. Петр II подарил ему в Москве обширный дом в приходе Трех Святителей, а в 1729 году пожаловал ему в вечное потомственное владение многие из отчисленных в казну деревень князя Меншикова, а также отписанное у князя Прозоровского имение с подгородною слободою.

Испанский посол Дюк де Лириа так характеризует князя Юсупова: «Князь Юсупов татарского происхождения (брат его еще и поныне магометанин), человек вполне благовоспитанный, очень хорошо служивший, достаточно знакомый с военным делом, он был весь покрыт ранами; князь любил иностранцев и был очень привязан к Петру II – одним словом, принадлежал к числу тех людей, которые всегда идут прямою дорогою». Одна страсть омрачала его – страсть к вину.

Он умер 2 сентября 1730 года, на 56 году от рождения, в Москве, в начале царствования Анны Иоанновны, погребен в Богоявленском монастыре 67 (в Китай-городе), в нижней церкви Казанской Богородицы. Надгробная его надпись начинается так:

«Внуши, кто преходит, семо, много научит тебя камень сей. Погребен зде генерал-аншеф и пр, и пр.».

Юсупов оставил трех сыновей, из числа которых двое вскоре умерли, и единственный оставшийся сын, Борис Григорьевич, получил все его громадное богатство. Князь Борис был воспитан по повелению Петра Великого во Франции. Он пользовался особенным расположением Бирона.

При императрице Елизавете Петровне Юсупов был президентом Коммерц-коллегии, главным директором Ладожского канала и девять лет управлял кадетским сухопутным Шляхетным корпусом.

Во время управления этим Корпусом он первый в столице завел для собственного удовольствия и для развлечения немногих сановников, задержанных против воли делами службы на берегах Невы, театральные представления. Двор в то время пребывал в Москве; актеры-кадеты разыгрывали в Корпусе лучшие трагедии, как русские, сочиняемые в то время Сумароковым, так и французские в переводах.

Репертуар французских состоял по преимуществу из пьес Вольтера, представляемых в искаженном виде 68 . Когда двор возвратился из Москвы, государыня пожелала видеть представление, и в 1750 году, по инициативе Юсупова, состоялось первое публичное представление русской трагедии сочинения Сумарокова «Хорев», и в том же году 29 сентября императрица изустным своим указом повелела Тредиаковскому и Ломоносову сочинить по трагедии. Ломоносов через месяц составил трагедию «Тамиру и Селим». Что же касается Тредиаковского, то он тоже через два месяца доставил трагедию «Деидамию», «катастроф» которой «было ведение царицы на жертву богине Диане». Трагедия, однако, не удостоилась даже печатания при Академии.

Но возвращаемся опять к Борису Юсупову. Императрица Елизавета, довольная управлением его Шляхетным корпусом, пожаловала ему в вечное потомственное владение в Полтавской губернии, в селе Ряшках, казенную суконную фабрику со всеми станами, инструментами и мастеровыми и с приписным к ней селом с тем, чтобы он выписал в это имение голландских овец и привел фабрику в лучшее устройство.

Князь обязался ежегодно в казну поставлять сперва 17 000 аршин сукна всяких цветов, а потом ставил 20 и 30 тысяч аршин.

Сын этого князя, Николай Борисович, как мы уже выше сказали, был один из самых известных вельмож, когда-либо живших в Москве. При нем его подмосковное имение, село Архангельское, обогатилось всевозможными художественными вещами.

Им был разбит там большой сад с фонтанами и огромными оранжереями, вмещавшими более двух тысяч померанцевых деревьев.

Одно из таких дерев было им куплено у Разумовского за 3 000 рублей; подобного ему не было в России, и только два таких, находившихся в Версальской оранжерее, были ему под пару. По преданию, этому дереву было уже тогда 400 лет.

Село Архангельское, Уполозы тоже, расположено на высоком берегу реки Москвы. Архангельское было родовой вотчиной князя Дмитрия Михайловича Голицына, одного из образованных людей Петровского времени.

При императрице Анне Иоанновне князь был сослан в Шлиссельбург, где и умер. Во время опалы князь жил в этом имении; здесь у него, по словам И. Е. Забелина, была собрана изящная библиотека и музей, которые своим богатством уступали в то время только библиотеке и музею графа Брюса. Большая часть рукописей из Архангельского перешла потом в собрание графа Толстого и затем принадлежала Императорской Публичной библиотеке; но лучшие были расхищены при описи имения – ими попользовался, как говорит Татищев, даже герцог курляндский Бирон.

Во времена Голицыных Архангельское напоминало старинное деревенское житье бояр по незатейливости и простоте. Двор князя состоял из трех небольших светлиц, собственно восьмиаршинных изб, соединенных сенями. Внутреннее убранство их было просто. В передних углах – иконы, у стены – лавки, печки из желтых изразцов; в одной светлице было два окна, в другой четыре, в третьей пять; в окнах стекла были еще по-старинному в свинцовых переплетах или рамах; столы дубовые, четыре кожаных стула, еловая кровать с периною и подушкою, в пестрядинных и выбойчатых наволоках и т. п.

При светлицах была баня, а на дворе, огороженном решетчатым забором, разные службы – поварня, погреб, ледники, амбары и пр. Невдалеке от дома стояла каменная церковь во имя Архангела Михаила, основанная отцом князя, боярином Михаилом Андреевичем Голицыным. Но что не соответствовало незатейливому простому боярскому быту тогда здесь – это две оранжереи, весьма необыкновенные по тому времени; здесь зимовали заморские деревья: лаврус, нукс малабарика, миртус, купресус и другие.

Против оранжерей был расположен сад длиною 61 саж, шириною 52 саж, в нем были посажены: самбукус, каштаны, шелковицы, серенгии (2 шт.), грецких орехов 14, божие деревья, маленькая лилия и т. п.; на грядах росли: гвоздика, катезер, лихнис халцедоника, касатики (iris) синие и желтые, калуфер, исоп и пр.

Против хором был заведен сад в длину на 190 саж, в ширину на 150 саж, с прешпективными дорогами, по которым были посажены клены и липы штамбовые. Последний из Голицыных, который владел Архангельским, был Николай Александрович, женатый на М. А. Олсуфьевой. Эта Голицына и продала Архангельское за 100 000 рублей князю Юсупову.

По покупке имения князь вырубил много лесу и принялся за капитальную стройку усадьбы. Дом был выведен в прекрасном итальянском вкусе, соединен колоннадами, с двумя павильонами, в которых, как и в семнадцати комнатах дома было расположено 236 картин, состоявших из оригиналов: Веласкеза, Рафаэля Менгса, Перуджини, Давида, Риччи, Гвидо Рени, Тиеполо и других. Особенное внимание из этих картин заслуживала картина Дойяна – «Триумф Метелла»; из мраморов Архангельского замечательна группа Кановы «Амур и Психея» и резца Козловского прекрасная статуя «Купидон», к несчастию, поврежденная при перевозке в 1812 году. Картинную галерею Юсупов собирал тридцать лет.

Но лучшая красота Архангельского – это домашний театр, построенный по рисунку знаменитого Гонзаго, для 400 зрителей; двенадцать перемен декораций этого театра были писаны кистью того же Гонзаго. У Юсупова был еще другой театр в Москве, на Большой Никитской улице, который прежде принадлежал Позднякову и на котором давались французские представления во время пребывания французов в Москве в 1812 году.

Библиотека Юсупова состояла более чем из 30 000 томов, в числе которых были редчайшие эльзевиры и Библия, отпечатанная в 1462 году. В саду был еще дом, называемый «Каприз». Рассказывали по поводу постройки этого дома, что, когда еще Архангельское принадлежало Голицыным, муж и жена поссорились, княгиня не захотела жить в одном доме с мужем и велела выстроить для себя особый дом, который и назвала «Капризом». Особенность этого дома была та, что он стоял на небольшой возвышенности, но для входа в него нет крылец со ступенями, а только отлогая дорожка, идущая покатостью к самому порогу дверей.

Князь Юсупов очень любил старые бронзы, мраморы и всякие дорогие вещи; он в свое время собирал их такое количество, что другого такого богатого собрания редких античных вещей трудно было найти в России: по его милости разбогатели в Москве менялы и старьевщики Шухов, Лухманов и Волков. Князь Николай Борисович, по своему времени, получил блестящее образование – он в царствование Екатерины был посланником в Турине. В университете этого города князь получил свое образование и был товарищем Альфиери.

Император Павел при своем короновании пожаловал ему звезду Андрея Первозванного. При Александре I он был долго министром уделов, при императоре Николае – начальником Кремлевской экспедиции, и под его ведением перестраивался Малый Николаевский кремлевский дворец.

Он имел все российские ордена, портрет государя, алмазный шифр, и когда уже нечем было его более наградить, то ему была пожалована одна жемчужная эполета.

Князь Юсупов был очень богат, любил роскошь, умел блеснуть, когда нужно, и будучи очень даже щедр, был иногда и очень расчетлив; графиня Разумовская в одном письме к мужу описывает праздник в Архангельском у Юсупова, данный императору Александру I и королю Прусскому Фридриху-Вильгельму III.

«Вечер был превосходный, но праздник – самый плачевный. Все рассказывать было бы слишком долго, но вот тебе одна подробность, по которой можешь судить об остальном. Вообрази, после закуски поехали кататься по ужасным дорогам и сырым некрасивым местам. После получасовой прогулки подъезжаем к театру. Все ожидают сюрприза, и точно – сюрприз был полный, переменили три раза декорации, и весь спектакль готов. Все закусили себе губы, начиная с государя. В продолжение всего вечера была страшная неурядица. Августейшие гости не знали решительно, что им было делать и куда деваться. Хорошее понятие будет иметь король Прусский о московских вельможах. Скаредность во всем была невообразимая».

Все Юсуповы не отличались расточительностью и старались более собирать богатства. Так, выдавая невест из своего рода, Юсуповы не давали много в приданое.

По завещанию, например, княгини Анны Никитичны, умершей в 1735 году, дочери ее к выдаче назначено было в год только 300 руб., из хозяйственных статей: 100 ведер вина, 9 быков и 60 баранов. При выдаче замуж княжны Евдокии Борисовны за герцога курляндского Петра Бирона дано было в приданое только 15 000 руб. с обязательством со стороны отца невесты снабдить будущую герцогиню алмазным убором и другими снарядами с означением цены каждой вещи. Княжна-невеста была ослепительной красоты и прожила в замужестве за Бироном недолго.

После смерти ее Бирон прислал на память Юсупову ее парадную постель и всю мебель из ее спальни; обивка мебели была голубая атласная с серебром.

Интересен также свадебный договор князя Дмитрия Борисовича Юсупова с окольничим Актинфовым, который обязался в случае, если не выдаст за князя свою дочь к назначенному сроку, уплатить ему 4 000 руб. неустойки – сумма весьма значительная для половины XVII столетия.

Село Архангельское не раз было удостоено приездом высочайших особ; императрица Мария Феодоровна гостила по нескольку дней, и в саду есть памятники из мрамора с надписями, когда и кто из высочайших особ там бывал. Очень понятно, что, принимая царственных особ, Юсупов давал и праздники великолепные.

Последний из таких праздников дан был Юсуповым императору Николаю после его коронования. Здесь были почти все иностранные послы, и все удивлялись роскоши этого барского имения. Праздник вышел самый роскошный и великолепный.

В этот день в Архангельском был обед, спектакль и бал с иллюминацией всего сада и фейерверком.

Князь Николай Борисович был другом Вольтера и живал у него в Фернейском замке; в молодости своей он много путешествовал и был принят у всех тогдашних властителей Европы. Юсупов видел в полном блеске двор Людовика XVI и его жены Марии-Антуанетты; Юсупов не раз был в Берлине у старого короля Фридриха Великого, представлялся в Вене императору Иосифу II и у английского и испанского королей; Юсупов, по словам его современников, был самый приветливый и милый человек, без всякой напыщенности или гордости; с дамами он был изысканно вежлив. Благово рассказывает, что когда в знакомом доме ему, бывало, приходилось встретиться на лестнице с какою-нибудь дамой – знает ли он ее или нет – всегда низко поклонится и посторонится, чтобы дать ей пройти. Когда у себя летом в Архангельском он гулял в саду, туда тогда допускались все желающие гулять, и он при встрече непременно раскланяется с дамами, а ежели встретит хотя по имени ему известных, подойдет и скажет приветливое слово.

Пушкин Юсупова воспел в прелестной своей оде «К вельможе». Князь Николай Борисович управлял театрами с 1791 по 1799 год, и, как и его отец, положивший начало русскому драматическому театру в Петербурге, он на этом поприще сделал тоже для искусства много; у князя была в Петербурге собственная итальянская опера-буфф, доставлявшая удовольствие всему двору.

По словам биографа Николая Борисовича, он любил театр, ученых, художников и даже в старости приносил дань удивления прекрасному полу! Нельзя сказать, чтобы и в молодых летах Юсупов бегал от прекрасного пола; по рассказам знавших его, он был большой «ферлакур», как тогда называли волокит; в деревенском его доме была одна комната, где находилось собрание трехсот портретов всех красавиц, благорасположением которых он пользовался.

В спальне его висела картина с мифологическим сюжетом, на которой он был представлен Аполлоном, а Венерой была изображена особа, которая более известна была в то время под именем Минервы. Император Павел знал про эту картину и, при восшествии своем на престол приказал Юсупову убрать ее.

Князь Юсупов под старость вздумал было пуститься в дела и завел у себя зеркальный завод; в то время все зеркала были больше привозные и стояли в большой цене. Это предприятие князю не удалось, и он потерпел большие убытки.

Последние годы своей жизни князь Юсупов безвыездно проживал в Москве и пользовался большим уважением и любовью за свою чисто аристократическую обходительность со всеми. Одно только немного вредило князю, это – пристрастие к женскому полу.

Князь Н. Б. Юсупов был женат на родной племяннице князя Потемкина, Татьяне Васильевне Энгельгардт, бывшей ранее замужем за своим дальним родственником Потемкиным. Жена Юсупову принесла колоссальное богатство.

Супруги Юсуповы не знали счету ни своих миллионов, ни своих имений. Когда у князя спрашивали: «Что, князь, имеете вы имение в такой-то губернии и уезде?», он отвечал: «Не знаю, надо справиться в памятной книжке».

Ему приносили памятную книжку, в которой по губерниям и уездам были записаны все его имения; он справлялся, и почти всегда оказывалось, что у него там было имение.

Князь Юсупов в старости был очень моложав и любил трунить над своими сверстниками-стариками. Так, раз, когда он пенял графу Аркадию Маркову по поводу старости его, тот на это ответил ему, что он одних с ним лет.

– Помилуй, – продолжал князь, – ты был уже на службе, а я находился еще в школе.

– Да чем же я виноват, – возразил Марков, – что родители твои так поздно начали тебя грамоте учить.

Князь Юсупов был дружен с известным графом Сен-Жерменом и просил у него дать ему рецепт долгоденствия. Граф всей тайны ему не открыл, но сказал, что одно из важных средств есть воздержание от пития не только хмельного, но и всякого.

Князь Юсупов, несмотря на свою галантность с женщинами, в бытность свою директором театра умел быть, когда надо, строгим с подчиненными ему актрисами. Однажды какая-то певица итальянской оперы по капризу сказалась больной; Юсупов приказал под видом участия к ней не выпускать ее из дому и к ней никого не впускать, кроме врача. Этот деликатный арест так напугал капризную артистку, что мнимую болезнь у нее как рукой сняло.

Князь Юсупов, как мы говорили, был женат на вдове Потемкиной. В жизни этой богачки, как упоминает Карнович, представлялось одно замечательное обстоятельство: приехавшая при Екатерине Великой в Петербург сильно чудившая герцогиня Кингстон, графиня Уорт, так полюбила молодую еще в то время Татьяну Васильевну Энгельгардт, что хотела взять ее с собою в Англию и передать ей все свое несметное состояние. Герцогиня приехала в Петербург на собственной великолепной яхте, имевшей сад и убранной картинами и статуями; при ней, кроме многочисленной прислуги, находился оркестр музыки. Татьяна Васильевна не согласилась на предложение герцогини и, овдовев, вышла в 1795 году за Юсупова. Супруги впоследствии не очень поладили и жили не вместе, хотя не были в ссоре. Князь умер ранее жены, последняя умерла после него, спустя лет десять. У них был один сын. Замечательно, что в этой линии Юсуповых, как и в младшей линии графов Шереметевых, постоянно в живых оставался один только наследник. Теперь, кажется, это изменилось – у Шереметевых есть несколько, а у Юсуповых – ни одного.

Татьяна Васильевна Юсупова тоже не отличалась расточительностью и жила очень скромно; она сама управляла всеми своими имениями. И из какой-то бережливости княгиня редко меняла свои туалеты. Она долго носила одно и то же платье, почти до совершенного износа. Однажды, уже под старость, пришла ей в голову следующая мысль:

«Да если мне держаться того порядка, то женской прислуге моей немного пожитков останется по смерти моей».

И с самого этого часа произошел неожиданный и крутой переворот в ее туалетных привычках. Она часто заказывала и надевала новые платья из дорогих материй. Все домашние и знакомые дивились этой перемене, поздравляли ее с щегольством ее и с тем, что она как будто помолодела. Она, так сказать, наряжалась к смерти и хотела в пользу своей прислуги пополнить и обогатить свое духовное завещание. У нее была только одна дорого стоившая страсть – это собирать драгоценные камни. Княгиня купила знаменитый бриллиант «Полярная звезда» за 300 000 рублей, а также диадему бывшей королевы Неаполитанской Каролины, жены Мюрата, и еще знаменитую жемчужину в Москве у грека Зосимы за 200 000 рублей, под названием «Пелегрина», или «Странница», некогда принадлежавшую королю Испанскому Филиппу II. Затем Юсупова много тратила денег на свое собрание античных резных камней (cameo и intaglio).

Единственный сын Татьяны Васильевны, Борис Николаевич, известен как человек весьма деятельный и заботливый в выполнении своих обязанностей. По рассказам его современников, он умирал на службе и за хозяйственными делами своих обширных имений, и за день до своей смерти занимался делами службы. По словам его биографа, «счастье открывало ему блестящее поприще».

Он был крестником императора Павла и еще в детстве получил Мальтийский орден, а от отца к нему перешло потомственное командорство Ордена св. Иоанна Иерусалимского. По выдержании экзамена при Комитете испытаний в С.-Петербургском Педагогическом институте, он поспешил вступить в гражданскую службу.

Как уже мы сказали, трудолюбивая деятельность была отличительною чертою его характера. Князь, владея в семнадцати губерниях имениями, каждый год обозревал обширные свои имения. Даже такие страшные вещи, как, например, холера, не удерживали его от хозяйственных забот; и в то время, когда последняя свирепствовала в Малороссии, он не побоялся приехать в свое село Ракитное, где в особенности губительно действовала эта эпидемия; не опасаясь заразы, князь всюду ходил по селу.

В домашней жизни князь чуждался роскоши; все утро его было посвящено служебным и хозяйственным делам.

Но в час обеда он всегда был рад встретить у себя своих приятелей и знакомых: он не делал разбора и различия по чинам, и, однажды приглашенные им, получали к нему доступ навсегда.

В разговоре князь был шутлив и остроумен и умел ловко подметить странности своих знакомых. Вечером князь всегда был в театре, любовь к которому унаследовал от отца, долгое время управлявшего театрами; князь, впрочем, любил только бывать в русских спектаклях.

Князь превосходно играл на скрипке и имел редкое собрание итальянских скрипок. Борис Николаевич не любил своего Архангельского и никогда не живал в нем подолгу; одно время он начал многое оттуда вывозить в свой петербургский дом, но император Николай Павлович, помнивший его Архангельское, велел сказать князю, чтобы он Архангельского своего не опустошал.

Князь никогда не давал празднеств в этом имении и, приезжая в Москву, обыкновенно останавливался в своем древнем боярском доме, подаренном, как мы выше говорили, его прадеду императором Петром II.

Дом этот в Земляном городе, в Большом Харитоньевском переулке представлял редкий памятник зодчества конца XVII века; прежде он принадлежал Алексею Волкову. Каменные двухэтажные палаты Юсуповых с пристройками к восточной стороне стояли на пространном дворе; к западной их стороне примыкало одноэтажное каменное здание, позади каменная кладовая, далее шел сад, который до 1812 года был гораздо обширнее, и в нем был пруд. По словам А. А. Мартынова, первая палата о двух ярусах, с крутою железною крышею на четыре ската, или епанчой, отличается толщиною стен, сложенных из 18-фунтовых кирпичей с железными связями. Прочность и безопасность были одним из первых условий здания. Наверху входная дверь сохранила отчасти свой прежний стиль: она с ломаною перемычкою в виде полуосьмиугольника и с сандриком вверху, в тимпане образ св. благоверных князей Бориса и Глеба. Это напоминает заветный благочестивый обычай русских молиться пред входом в дом и при выходе из него. Здесь были боярская гостиная, столовая и спальня; к западной стороне – покой со сводом, об одном окошке на север, по-видимому, служил моленною. В нижнем этаже, под сводами – то же разделение; под ним – подвалы, где хранились бочки с выписными фряжскими заморскими винами и с русскими ставленными и сыпучими медами, ягодными квасами и проч. Пристроенная на восток двухэтажная палата, которая прежде составляла один покой, теперь разделена на несколько комнат.

Здесь князь Борис Григорьевич угощал державную дочь Петра Великого, любившую верного слугу своего отца. Над палатою возвышается терем с двумя окнами, где, по преданию, была церковь; из него в стене виден заложенный такой же тайник, какой находится в Грановитой палате. Дом этот в роду Юсуповых находится около двухсот лет; в этот дом по большим праздникам сбиралась с хлебом-солью, по древнему заведенному обычаю, тысячная толпа крестьян для принесения поздравлений. Сюда же были принесены на руках теми же крестьянами смертные останки князя Юсупова для погребения в подмосковное село Спасское. Князья Юсуповы погребаются в особой каменной палатке, пристроенной к церкви; на гробнице Бориса Николаевича вырезана следующая надпись, написанная самим умершим:

«Здесь лежит русский дворянин князь Борис, княж Николаев, сын Юсупов, родился 1794 года, июля 9-го, скончался 1849 года., октября 25-го», внизу написана по-французски любимая его поговорка: «L’honneur avant tout».

В основании видны золотой крест и якорь; на первом надпись «Вера в Бога», на втором – «Надежда в Бога». Князь Борис Николаевич был женат два раза: первая его жена была княгиня Н. П. Щербатова (умерла 17 октября 1820 года); вторая – Зинаида Ивановна Нарышкина, родилась в 1810 году; во втором браке за иностранцем, графом де Шево. От первого брака сын князь Николай Борисович, родился 12 октября 1817 года. Князь считался последним в роде: сыновей у него не было – были только дочери.

Юсуповы.Часть 5.Николай Борисович. «Блистательный екатерининский вельможа»

Князь Никола́й Бори́сович Юсу́пов

Князь Никола́й Бори́сович Юсу́пов (15 (26) октября 1750 — 15 июля 1831, Москва) — государственный деятель, дипломат (1783—1789), любитель искусства, один из крупнейших в России коллекционеров и меценатов, владелец подмосковных усадеб Архангельское и Васильевское.

Занимаемые официальные посты: главноуправляющий Оружейной палаты и Экспедиции кремлёвского строения, директор Императорских театров (1791—1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (c 1792), сенатор (с 1788), действительный тайный советник (1796), министр Департамента уделов (1800—1816), член Государственного совета (с 1823).

Точная дата рождения князя Николая Борисовича Юсупова историками все еще не установлена, несмотря на то, что биографию этого, пожалуй, ярчайшего представителя династии изучают уже более двухсот лет. В двухтомном сборнике князя Н. Б. Юсупова-младшего «О роде князей Юсуповых» дается следующая дата рождения князя - 15 октября 1751 года.

Первые годы жизни прошли под пристальным влиянием отца, который очень заботился о будущем единственного сына. В восемнадцатом веке в обществе русского дворянства младенцев мужского пола практически сразу же записывали в армию, как тогда говаривали - «в полк». Дети из влиятельных семей попадали в лейб-гвардейские полки.

Отец - князь Борис Григорьевич Юсупов

Семья Юсуповых также не была исключением. Вряд ли кто-нибудь мог догадаться, что из Коленьки Юсупова вырастет блестящий дипломат и лучезарный ученый-гуманитарий. Николай Борисович был записан в Конный полк Лейб-Гвардии, и, еще слушая колыбельные песни, он начал службу правительнице Елизавете Петровне, каковую и продолжил вплоть до ее смерти. В 1755 году маленький князь получил чин корнета. Это было первое значимое событие в его жизни. По этому случаю с него был написан портрет, где он предстает в форме корнета. Маленький корнет, облаченный в мундирчик, с гордостью позировал художнику. Удивительно, но уже с детских лет Коленька не любил играть в солдатиков и другие игрушки. Ведь, действительно, редко какой мальчик этого не обожает!

Николай Юсупов в детстве

При дворе семью Юсуповых относили к приверженцам западного образа жизни, но в быту и повседневности они предпочитали обычаи родимой старины. Это имело отношение и Николаю, и к его сестрам. В первые годы жизни их верными спутницами были нянюшки, затем, лет с шести их воспитанием занимались гувернеры и гувернантки-иностранки. К услугам иностранцев прибегали не только из-за высокой ценности заграничного воспитания в России, но и из-за того, что в то время иностранные языки использовались ежедневно в придворном обществе, а также в высшем свете.

Религиозным и нравственным воспитанием детей в России обычно занималась мать, хранительница семейного очага. Княгиня Ирина Михайловна Юсупова была потрясающей женщиной. Ей была присуща скромность, незлобивость, простой нрав, но, в, то же время, твердый, особенно в вопросах, касающихся веры, характер.

Между матерью и сыном, Ириной Михайловной и Николаем Борисовичем, были невероятно трогательные и теплые отношения. Она подбирала для него книги, заказывала его детский портрет, на котором он изображен в офицерской форме. И уже спустя годы, когда Николай Борисович находился в преклонном возрасте, он завещал своим потомкам, чтобы его похоронили рядом с матерью.

Княгиня Ирина Михайловна Юсупова,урожденная Зиновьева

Ирина Михайловна была очень мудрой женщиной. Она подолгу проводила время за чтением той или иной книги. Видимо, это качество передалось сыну от нее. Кроме того, она привила ему любовь и глубокое почитание веры.

У Николая Борисовича было блестящее образование, которое не было ограничено общением с гувернерами. Его отец, нередко пользовавшийся своим служебным положением, а также уважением к нему кадетов и преподавателей Кадетского корпуса, частенько приглашал их домой, чтобы те делились с Николенькой «науками» и прочими знаниями. Учителями молодого князя были многие выходцы из Голландии, которые, как известно, повлияли в свое время и на Петра Первого, и на становление новой России, и на Петербург с его укладами. А у них и в правду было чему поучиться. Николай Борисович взял от этих уроков не только колоссальные знания и навыки, но такие черты характера, как пунктуальность, усидчивость, перфекционизм. Это позволило князю уже в относительно юном возрасте свободно владеть пятью языками.

Николай Юсупов в детстве

Николай Борисович на протяжении всей своей долгой жизни не переставал учиться, он обладал необычайно пытливым умом. Также он отлично владел и русской речью, как литературной, так и разговорной. Русский язык Юсупову преподавал, по тогдашнему обычаю, дьячок. Наверное, поэтому в княжеских распоряжениях, которые он писал самостоятельно, отчетливо ощущаются следы владения церковнославянской грамотой. Немалое значение в образовании молодого князя Юсупова имели книги, рано вошедшие в его жизнь и сознание. Родители сумели заложить неплохую основу его будущей библиотеки, которая до сих пор поражает своими масштабами.Ирина Михайловна, зная об увлечениях своего чада, нередко баловала его книжными подарками.

Ф. Титов. «Княгиня Ирина Михайловна Юсупова за раскладыванием карт». 30 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.

Военная карьера князя складывалась параллельно с домашним обучением. В 1761 году Николая Борисовича перевели из корнетов в подпоручики Лейб-гвардии Конного полка. Когда же ему исполнилось шестнадцать лет, Юсупов поступил на действительную военную службу. В 1771 году Николай Борисович был рекомендован в поручики, и на этом этапе его военная служба завершилась.

Ф. Титов. «Лейб-Гвардии Конного полку подпоручик князь Николай Юсупов». 6 октября 1765 г. Барельеф. ГМУА.

От 1772 года берет свое начало государственная служба совсем еще молодого и неопытного в делах государственных камер-юнкера Императорского Двора, князя Николая Борисовича Юсупова.Он, избрал в качестве службы Коллегию иностранных дел. И, надо сказать, он оказался на своем месте - знание пяти европейских языков, правил этикета, придворных манер, умение разбираться в разнообразных политических интригах и перипетиях делали князя ценнейшим сотрудником.

Камер-юнкер, художник Виталий Ермолаев.

В 1774 году в жизни князя Николая Борисовича Юсупова произошло одно важнейшее событие. В свои двадцать три года он стал членом Петербургского Английского клуба, который на тот момент существовал менее пяти лет.

Немало лет князь Юсупов прожил вдали от Родины, за границей. Но все это время он умудрялся не выходить из членского состава клуба, вовремя выплачивая полагающийся годовой взнос, чтобы после каждого возвращения не подвергать себя новым выборам в члены клуба и не томиться в ожидании освободившейся вакансии на вступление.

Фасад особняка Английского собрания на Дворцовой набережной. Фотогр. 1910-х гг.

Английское собрание (Английский клуб), «Англицкий клоб» - одно из первых клубных учреждений в России - основан 12 марта 1770 г. с соизволения императрицы Екатерины II Ф. Гарднером и К. Гардинером, английскими предпринимателями по образцу английских клубов, как "собрание приятных собеседников".

Ф. Гарднер

В течение целого года, то есть два срока подряд, князь обязывался выполнять хлопотные обязанности клубного старшины, и это несмотря на то, что в это самое время уже он занимал не одну ответственную государственную позицию, требовавшую много времени и сил. Это произошло уже после того, как Николай Борисович возвратился из Европы, выполняя дипломатическую службу.

Князь целых 57 лет с учетом небольших перерывов состоял в Английских клубах столиц России, где проводил время в клубных залах. Он там обедал, увлекался карточными играми, вел оживленные беседы со знакомыми. Соратники по клубу порой обращались к Николаю Борисовичу с просьбами помочь по службе или в других делах. И, надо сказать, князь практически никогда не отказывал, стараясь помочь каждому. Исключением были только деньги - Николай Борисович не давал в долг.

Одна из гостиных Петербургского Английского клуба, предназначенная для карточной игры. Фотогр. 1910-х гг.

Большая столовая Петербургского Английского собрания. Фотогр. 1910-х гг.

Еще один интересный факт из жизни князя Юсупова: он не чурался общества масонской ложи. Более того, масонство в России в конце восемнадцатого столетия оставалось явлением относительно закрытым для широкого слоя образованного общества. Вступить в ложу, узнать, в чем ее секрет, подогреть свои нервы таинственными и, порой ужасающими масонскими обрядами пытались многие представители молодого поколения, преимущественно благородного, если быть точнее, дворянского происхождения. Масонство было интересно и людям более сознательного возраста. Императрица Екатерина Великая, ознакомившись со всеми доступными масонскими материалами, писала своему постоянному корреспонденту Гримму: «Перечитав в печати и рукописях все скучные нелепости, которыми занимаются масоны, я с отвращением убедилась, что, как ни смейся над людьми, они не становятся от того ни образованнее, ни благоразумнее. Кто делает добро для добра, какая ему нужда в обетах, чудачествах, в одеяниях нелепых и странных? ».

Разумеется, надежные сведения о степени посвящения Николая Борисовича отсутствуют, но многие подробности его биографии подтверждают факт того, что Николай Борисович имел весьма высокую степень. Просто, скорее всего, достиг этой степени не через петербургские ложи, где обитала публика типа Радищева. Наиболее вероятной историей считается членство Юсупова в масонском Мальтийском ордене, куда князь мог вступить еще во время своего первого заграничного пребывания. Учитывая это обстоятельство, можно выстроить логическую схему продвижения ордена в России при Павле I, а также догадаться об истинной причине награждения Николая Борисовича высшим и очень редким отличием в структуре ордена - «командорством» . Для истории нашего государства исключительную ценность имеет не сам факт или способ вступления Юсупова в масонскую ложу, а непосредственный результат - князь Николай Борисович пользовался своими высокими масонскими связями только во благо государства.

Крайне не богата фактами история того, что понимается под словосочетанием «тайная дипломатия» . Николай Борисович довольно долго пребывал на сравнительно невысоких государственных должностях. Но почему-то именно ему поручали выполнение самых непростых, порой щекотливых дипломатических задач. Активно применяя свои масонские связи, Юсупов неизменно с высочайшим достоинством выполнял возложенные на него поручения. Правда, при этом князь старался не забывать и про самого себя, пополняя через знакомых художников-масонов собственную и без того немаленькую художественную коллекцию уникальными шедевральными произведениями, которые в другом случае и при других обстоятельствах заказать даже за огромнейшие деньги было бы невозможно.

К. Лоррен. «Похищение Европы»

Давид. «Сафо и Фаон»,Жак Луи Давид

Некоторые историки полагают, что Николай Борисович не являлся представителем масонской ложи, ведь история не сохранила документов, подтверждающих этот факт. Но, по-видимому, русский князь соглашался с некоторыми идеями Братства вольных каменщиков. Как правило, эти идеи имели прямое отношение к эстетическим идеалам эпохи Просвещения, а также они соответствовали его меценатской деятельности. Также известно о заказах князем картин откровенно масонского смысла и содержания, над которыми трудились известнейшие художники-масоны. Еще интересно то, что для Николая Борисовича всегда были открыты двери мастерских самых знаменитых мастеров живописи и скульптуры, состоявших в ложах. Логично, что пробиться к таким творческим людям с заказом, да еще и простому иностранному вельможе без пребывания в длиннейшей очереди себе подобных считалось чем-то за гранью возможного. Остается только догадываться и самостоятельно делать выводы…

Рембрандт. «Дама со страусовым пером»

Корреджо. «Портрет дамы»

В 1774 году князь подал прошение об отъезде за границу. В архиве Внешней политики Российской империи хранится Прошение князя Юсупова на имя императрицы Екатерины II о разрешении отбыть в чужие края для продолжения учебы: «Всемилостивейшая Государыня! Если бы и не имел я перед глазами примеров своих предков, служивших с усердием и ревностью Государям своим, то и одна благодарность моя за все милости Вашего Императорского Величества возбудила во мне ревностнейшее желание сделать себя способным к службе Вашей. Тому уже как полтора года как по Высочайшему Вашего Императорского Величества дозволению упражняюсь я по приобретении знания по части дел иностранных; а как для наилучшего в том успеха весьма способствовать мне может собственное мною обозрение дворов Европейских, то приемлю смело всеподданнейше просить Вашего Императорского Величества об увольнении меня на четыре года как для обучения в Лейдене, так и для путешествия. В оное время могу увидеть я все Европейские дворы и воспользоваться направлениями и руководством Ваших министров, там резидирующих…».

Ж. де Самсуа «Портрет князя Н.Б. Юсупова» 1-я половина 1760-х гг. Миниатюра ГМУА

Императрица одобрила просьбу князя. Получив от нее рекомендательные письма, весной 1774 года Николай Борисович решился на свое первое длительное путешествие по Европе. С небольшими перерывами продлилось оно почти двадцать лет, хотя кто мог думать об этом в те весенние деньки…

Миниатюра Евдокии Борисовны Юсуповой,Рокштуль Алоизий Петрович (1798-1877)

Во время своего путешествия Юсупов пробыл некоторое время в гостях у своей сестры в Митаве, а уже летом 1774 года Николай Борисович направился в Лейден с целью прослушать в местном университете определенные научные курсы. Дорога из Курляндии в Голландию тогда представляла собою довольно продолжительное, но уникальное путешествие. Для молодого князя с его пытливым и гибким умом это было отличной возможностью для развития и личностного совершенствования. Юсупов побывал в Данциге, Берлине, Гааге, а также в других европейских городах, встречавшихся по пути.

Лейден,Bartholomeus Йоханнес ван Хоув

Учеба в Лейдене не была вызвана желанием приблизиться к моде или подчеркнуть собственный престиж. Напротив, университет дал Николаю Борисовичу именно те знания, к которым он давно стремился и которыми потом пользовался в продолжение всей своей не короткой жизни.

В университете князь Юсупов слушал лекции по праву, философии, политической истории, естественной истории. Кроме того, он изучал ботанику, физику, химию, математику, анатомию. Более того, немало времени и внимания он уделил иностранным языкам: латыни, древнегреческому, итальянскому, английскому. И, конечно же, будучи необычайно творческой натурой, горячо интересующейся искусством, Николай Борисович увлекался живописью и музыкой.Во время студенчества Юсупов окончательно укрепился в своем давнем интересе к античности, вообще характерном для представителей эпохи Просвещения.

Лейден,J. Carabain

В те времена иностранному студенту было необходимо иметь рекомендательные письма. Французский академик Виллаузон с необыкновенной доброжелательностью писал Л. К. Фалькенару о его прилежном ученике. Он же передал Юсупову рекомендательное письмо в Копенгаген советнику Юстиции Трескову, в котором просил посодействовать Николаю Борисовичу в период его поездки в Данию. Вот такие там были слова: «Князь Юсупов, который передаст Вам это письмо, является русским господином… Не буду повторять то, что я уже имел честь Вам сказать о широте и глубине его обширных знаний, особенно в греческом языке… Это один из самых выдающихся людей Европы». А спустя некоторое время, в подтверждение этих лестных слов, в 1779 году общество древностей в Касселе, которое основал ландграф Гессенский Фридрих Второй, избрало «знаменитого своими знаниями » князя Николая Борисовича Юсупова своим почетным членом.

Фридрих II Гессен-Кассельский

Кассель Площадь Фридриха в 1783 году,Иоганн Генрих Тишбейн Старший

А на плане маршрута после Голландии стояла Англия. Известно, что русское общество середины восемнадцатого века обожало все английское не меньше, чем все французское. Самыми главными англоманами в России считались графы Воронцовы. Так, Семен Романович Воронцов, несколько лет пребывал на посту русского посла в Англии и остался там жить даже после отставки. В Англии Юсупова привлек знаменитый Оксфорд. Там он смог почерпнуть немало полезного и интересного.

По прибытии в Лондон в марте 1776 года, князь Николай Борисович был в самом скором времени представлен королевскому обществу. Среди числа его новых знакомых оказался Бомарше. В течение нескольких месяцев, проведенных в этом городе и в этом великосветском обществе, у Бомарше и Юсупова сложились весьма теплые дружеские отношения.

Картина итальянского художника Каналетто "Темза и Сити". 18 век.

В1781 году князя пожаловали в действительные камергеры Императорского Двора. Стоит отметить, что к претенденту на столь высокое звание камергера Императорского Двора предъявлялись довольно серьезные требования. К слову сказать, этот претендент не обладал выдающимися внешними данными и, как деликатно высказывались во времена Екатерины Великой, не «попал в случай» . Князь как раз-таки соответствовал этим требованиям как своим образованием, богатством, положением семьи, возрастом, так и незаурядной внешностью. Все вышеперечисленные качества давали ему основания выступать в качестве законного претендента на звание придворного чиновника высочайшего ранга. Видимо, именно в тот жизненный период с Николаем Борисовичем произошла история, на которую стыдливо указывала одна картина с мифологическим сюжетом из коллекции князя.

Император Павел Первый очень уважительно относился к князю Юсупову. Он прекрасно осознавал, что государственных людей такого высокого уровня в России немного. Поэтому, оказавшись на престоле, он обратился к Юсупову с просьбой: спрятать «подальше » одну из картин княжеской коллекции. Дело было в сюжете, который символизировал союз античных богов Венеры и Аполлона. Но странным образом изображения полуголых небожителей очень уж напоминали князя Юсупова и саму императрицу Екатерину Великую. Павел Петрович нередко испытывал чувство стыда за свою мать, тем более, что некоторые фавориты по возрасту годились ей в сыновья. Николай Борисович выполнил императорскую просьбу, но и не без недоумения. Во времена Екатерины, в эпоху Просвещения, глазу восторженного зрителя открывались и не такие полотна…

Ф. Буше. Геркулес и Омфала. Галерея кн. Юсупова

Поводом для написания неоднозначной картины на античный сюжет явился факт возвращения Николая Борисовича из-за границы.

История с сюжетом картины - это не более, чем очередной любовный порыв любвеобильного и нежного сердца князя, а вовсе не тонкий политический и расчетливый ход. Екатерине не требовалось много времени, чтобы оценить умственные достоинства и таланты «одного из самых выдающихся людей Европы». А мужчины с просто достоинствами и без того ее повсюду окружали.

Калиновская Екатерина.Основание эрмитажа

Николай Борисович Юсупов в течение долгих лет был не только доверенным лицом императрицы, но и хорошим другом. Она могла с полной уверенностью и спокойствием доверить князю самые деликатные и ответственные дипломатические поручения. Более того, Юсупов был ее личным агентом по вопросам приобретения художественных экспонатов для пополнения Эрмитажа и других дворцов. Екатерина переписывалась с князем. Их диалог был в меру дружеским и кокетливым, что свидетельствует о многом.

Балобанова Екатерина Сергеевна, "Екатерина Великая.Создание Эрмитажа."

Сохранившихся портретов князя, запечатлевших его молодым и красивым, к сожалению, немного. На них он выглядит слегка надменным молодым мужчиной. Небезызвестно, что императрица легко попадала под обаяние юности. Не даром ее последним фаворитом был граф Зубов, который отличался красотой, а также молодостью, в то время как царица была далеко не юной особой. Так что в случае с Юсуповым, можно сказать, что все просто совпало: Николай Борисович был величайшим государственным деятелем своего времени, а императрица могла доверить безупречному дипломату решение любых вопросов. Какие именно обстоятельства способствовали возможному сближению князя с Екатериной - это никому не известная тайна. Но то, что их дружба продлилась до последних дней, - факт.

Г. Ф. Фюгер. Портрет князя Н. Б. Юсупова, 1783 (фрагмент) Государственный Эрмитаж (Санкт-Петербург)

И в каком бы сообществе или клубе не состоял Николай Борисович, он всегда использовал свои связи на благо страны.

В 1783 году началась дипломатическая карьера князя в ранге посланника. Екатерина Вторая подписала «Указ» Коллегии иностранных дел «О назначении камергера Двора Ея Величества князя Н. Б. Юсупова чрезвычайным посланником и полномочным министром при королевском Сардинском дворе» . Князю природой был дарован острый аналитический ум, сильная воля, редкая хватка, утонченность, способность найти путь к уму и сердцу любого человека. Потрясающая интуиция и передавшаяся от предков осторожность и умение предупреждать нежелательное развитие событий, а также умение, если не силой, то терпением и хитростью, добиваться поставленной цели.

Турин,Бернардо Беллотто

Перечисленные качества помогали князю не только в обычной жизни, но и в профессиональной дипломатической деятельности. К этому стоит добавить еще один важный момент - блестящее образование князя Юсупова, а также свободное владение пятью европейскими языками.

Немногие русские путешественники, кому довелось повстречаться с Николаем Борисовичем в Италии, отмечали с некоторым раздражением, что он, даже находясь за границей, вел свой привычный образ жизни - постоянно посещал оперу, концерты и балы. Также, по словам современников, Николай Борисович считался прекрасным бальным танцором. Его несложно представить в танце - изящного, отлично двигающегося, практически идеального партнера, чем-то походящего на французского маркиза, а вовсе не татарского князя, как некоторые полагали.

Театр в Турине,Giovanni Michele Graneri (Torino, 1708-1762)

Неудивительно, что Николая Юсупова и в Италии все время окружали самые красивые и интересные женщины. Темпераментные и свободные от предрассудков, они с удовольствием смотрели на кажущееся нарушение возможных приличий. А их мужья не распылялись на этот счет, ведь и о княжеской благодарности никто не забывал.

Он частенько покидал Туринский двор: послушать новую музыку, развеяться в приятном женском обществе. На самом деле, так предполагали не знающие Юсупова люди. В действительности, князь не развлекался, а исполнял ответственные государственные задания. Императрица доверяла ему работу над серьезными дипломатическими поручениями довольно деликатного характера, суть которого заключалась в том, что оно требовало «легального прикрытия» - должности посла при небольшом государстве. Но самыми важными и серьезными оказались переговоры Юсупова с самим папой Римским.

Королевский охотничий дворец Ступиниджи, предместье Турина. Литография Деметрио Феста по рисунку Энрико Гонин

В 1785 году граф Андрей Кириллович Разумовский, который имел самое прямое отношение к салону Московского Английского клуба на Тверской, показал себя при Дворе Неаполитанского короля некрасиво и неподобающе его статусу. Прирожденный князь Юсупов был вынужден явиться ко двору и исправить дело, дабы реабилитироваться перед королем. Иначе грозил серьезный дипломатический скандал. Неаполитанская королевская семья была оскорблена. Николай Борисович не без трудностей добился аудиенции у короля Фердинанда Первого, которому передал самые искренние извинения царицы Екатерины Второй. Дело было исправлено.

Фердинанд I,и его семья (1783)Ангелика Кауфман

В 1788 году Юсупову было суждено вновь оказаться в Неаполе. Он состоял в весьма сложных переговорах с королевским Двором по поводу ухудшившихся отношений между Россией, Швецией и Турцией. России был необходим нейтралитет европейских государств. Его соблюдение напрямую зависело от пресловутого «общественного мнения ». Непростыми оказались переговоры князя с дипломатами Англии и Австрии. Зато по вечерам Николай Борисович имел прекрасную возможность посещать любимый театр Ла-Фениче.

Фердинанд I, Неаполь,неизвестный художник

В 1784-ом году Николай Борисович посетил Ватикан, им была получена аудиенция у самого папы Римского Пия Шестого. Этому приему предшествовала секретная инструкция, полученная от императрицы Екатерины Второй: «Благородный Нам любезноверный! Откланявшись от Туринского Двора, направить путь Ваш в Рим, где Вы явитесь в качестве Кавалера Двора Нашего, имеющего особую комиссию к Тамошнему Владетелю, а отнюдь не в образе Министра характеризованного, дабы инако не иметь нужды в установлении нового церемониала, следовательно же и не найтися в случае какого-либо затруднения с пребыванием в Риме …».

Каспер ван Виттель

Портрет папы Пия VI (1717-1799),Помпео Батони

Для решения непростых проблем внешнеполитического направления должность временного посланника в Риме не предоставляла Юсупову особых возможностей как в политическом, и в дипломатическом смысле. Именно здесь на помощь пришли личные масонские связи князя. Николай Борисович как частное лицо не только получил папскую аудиенцию, но и добился расположения Папского двора: «…отдельного самостоятельного существования в Российской империи римско-католической паствы, благодарил за дарование близкому к Русскому императорскому дому могилевского архиепископа Сестренцевича палладиума и возведения в кардиналы бывшего в России папского посла Аркотти» . Кроме того, императрица через Юсупова выразила свое желание возвести Сестренцевича в кардиналы.

Архиепископ Станислав Богуш-Сестренцевич

Костёл святого Станислава в деревне Молятичи, построенный по указанию С. Богуш-Сестренцевича как миниатюрная копия базилики Святого Петра

На удивление всем, Папа принял Юсупова так великодушно, что даже разрешил князю устроить копирование лучших живописных украшений Ватикана. До Николая Борисовича подобных разрешений в таких объемах не мог получить никто. Стоит отметить, что и после тоже.

В Италии Николаю Борисовичу удалось собрать громаднейшую коллекцию произведений искусства. Особенное место в ней заняла живопись и скульптуры. Юсупов посетил мастерские практически всех известных художников, скупил работы старых мастеров, но они и в то время уже считались большой диковинкой. Русскому аристократу нередко пытались продать выдаваемые за подлинные творения художников старые копии. Со временем все стало ясно - Юсуповская коллекция давно признана крупнейшей частной коллекцией в Европе.

Никола Ланкре. Общество на опушке леса. Конец 1720-х годов. Холст, масло. ГМИИ

С.Риччи. Детство Ромула и Рема. 1708-1709. Холст, масло. ГЭ

По возвращении в Россию, Николай Борисович стал заметнейшей фигурой уходящего десятилетия правления императрицы Екатерины Великой. За это время он фактически возглавил русскую художественную жизнь, являясь официальным и неофициальным законодателем моды русской художественной жизни. Оказавшись в Петербурге Юсупов выглядел в глазах соотечественников человеком, у которого было чему поучиться и которому хотелось подражать.

И.Б. Лампи-старший, Я.Ф. Хаккерт. «Портрет князя Николая Борисовича Юсупова с собакой». Между 1786 и 1789 гг. ГЭ. Портрет написан по заказу Н.Б. Юсупова в Италии.

Вернувшись из Европы, князь то и дело бывал при Дворе, был вхож в интимный кружок императрицы, который проходил в Зимнем дворце без каких-то особенных церемоний. Ему, среди немногих царедворцев, было разрешено приходить к Екатерине без всяческих предварительных приглашений. Возможно, такое внимание было обусловлено еще и тем фактом, что князь Юсупов всегда оставался весьма приятным, манерным и галантным в общении человеком.

Неизвестный итальянский (?) художник, по рисунку М.И. Махаева. Вид Зимнего дворца

По возвращении на Родину, князь уже не застал в живых тяжело болевшую мать, княгиню Ирину Михайловну. За пару месяцев до смерти, 20 января 1788 года, Ирина Михайловна написала и отправила Николаю Борисовичу последнее письмо, наполненное самыми теплыми чувствами и материнской любовью, а также гордостью за обожаемого и единственного сына, которого, как она сама и предполагала, увидеть ей больше не удалось. Очевидно, что приехать из Италии в Россию на похороны матери Юсупов физически не мог - дорога потребовала бы не менее месяца. Даже дипломатическую почту доставляли не без трудностей.

Ф. Титов. «Портрет княгини Ирины Михайловны Юсуповой за вышиванием». 1765. ГМУА.

В октябре 1792 года Юсупов возглавил Императорский Фарфоровый завод, который в скором времени прославлял императорскую фамилию, а также и русское искусство. Николаю Борисовичу удалось так замечательно организовать фарфоровое производство, что на протяжении первой половины девятнадцатого столетия у завода даже не было достойных и серьезных конкурентов среди многочисленного числа частных предприятий во всей России. Не мог выдержать конкуренции с Императорским заводом и собственный, князя Юсупова, появившийся уже в следующем веке.

«Императорский Фарфоровый завод»

Князь Николай Борисович также был известен как блестящий «организатор производства ». Ему мастерски удавалось определять и расставлять на самые ответственные посты компетентных, грамотных и проверенных людей. Безусловно, не обходилось и без ошибок, но это случалось редко. Николай Борисович с годами прекрасно познал человеческую природу, легко определял сильные и слабые стороны того или иного собеседника, был снисходителен к недостаткам ближнего. Результат работы он всегда отслеживал лично. Непосредственно «процесс производства » его практически не интересовал. Своими «доверенными лицами» , как говорится, князь очень дорожил, всячески помогал им, просил для них чины, звания, пенсии, казенные квартиры, дрова и даже свечи и многое другое. В ту эпоху такие столь «заботливые » отношения между начальником и подчиненными казались более, чем странными. Чаще они удивляли младших современников Николая Борисовича в девятнадцатом веке, когда он проживал в Москве и командовал чиновниками кремлевскими.

Князь Николай Борисович Юсупов

Можно сказать, что князю удалось прожить не одну, а несколько жизней. Он был аристократом, вельможей императрицы, богачом, государственным сановником, прекрасным экономистом. Однако самая счастливая и продолжительная была Юсуповская «жизнь в искусстве ». Она была невероятно многогранной и вмещала в себя концентрирование внимания на музыкальных, драматических и балетных театрах, симфонической музыке и музыкальных сочинениях. Николай Борисович был чрезвычайно увлечен коллекционированием произведений художественной культуры, представляющих такие жанры как живопись, скульптура, декоративно-прикладное искусство, разработка садово-парковых ансамблей, литература, работа с переводами деятелей античности, книги. И в этот уже не короткий список вошли далеко не все увлечения князя, которым он уделял основное свое внимание и чем увлекался вполне профессионально.

Богач, умница, учтивый и обходительный, Николай Борисович Юсупов к тому же был весьма пригож собой. А потому дамам нравился чрезвычайно. Однако дожил он до сорока лет, а все еще не был связан узами Гименея. Нет, обладая нежным и любвеобильным сердцем, он женского общества отнюдь не чурался, более того, ходили слухи о многочисленных романах князя. Но все как-то не складывалось…

И тогда за дело устройства личного счастья своего давнего друга взялась великая императрица, которая среди прочих прекрасных качеств обладала редким умением искренне дружить. Она и нашла Николаю Борисовичу невесту. И какую!

Драгоценное ожерелье Светлейшего

Невестой стала Татьяна, младшая из пяти племянниц князя Потемкина. Осиротевших дочерей своей сестры светлейший называл «ожерельем», которое «повесил» себе на шею. О девицах Энгельгард он заботился, занимался устройством их судеб. И в дальнейшем любящий дядя не оставлял семейства своих родственниц без опеки – приглядывал, нет ли у них в чем нужды.

Правда, за ожерельем тянулся хвост пересудов. Говорили, что покровительство блистательного дядюшки, объявившего себя «отцом» юных прелестных девушек, сопровождают весьма сомнительные обстоятельства и чувства, весьма далекие от отеческих. Ведь тогда и сам Григорий Александрович Потемкин находился в расцвете сил и красоты.

О скандальном падении нравов в России с удовольствием информировал Версаль шевалье де Корберон, дипломат при дворе Екатерины, который собирал все сплетни и слухи. Ведь в галантной Франции, разумеется, от сотворения мира слыхом не слышали ни о чем подобном!

Но, если честно говорить, то в наше время подобные отношения кажутся чрезвычайно необычными. Да чего уж там! Просто шокирующими! Но для современников это было не так.

Никому и в голову не приходило воспринимать их как нечто исключительное, находящееся за гранью дозволенного. Например, императрица Екатерина, прекрасно обо всем осведомленная, в обморок не падала и девиц от себя не удаляла. Пересудам в обществе скорее способствовал факт их вызывающей открытости.

Девицы Энгельгардт все, как на подбор, были славные, очень неглупые, мордашки симпатичные. За каждой богатый дядюшка давал хорошее приданое. Кроме того, брак с племянницей фаворита Екатерины II гарантировал счастливому супругу продвижение по службе, а также сулил получение наград и чинов. В общем, ни одна без мужа не осталась.

Младшая из девиц Энгельгартовых

Конечно, никто точно не знает, что происходило за закрытыми дверями во дворце князя Потемкина. Покрыта мраком неизвестности степень его близости с каждой из племянниц, но считается, что младшая из них – Татьяна – никогда не была любовницей «милого дядюшки».

Приветливая, женственная, обладавшая, как сказал тот же Корберон, «той причудливой наружностью, которая привлекает больше красоты», она как-то сразу вызывала к себе чувство расположения и приязни, которое у многих перерастало в привязанность к ней.

Русская гастроль герцогини

Родственники английской королевской династии и сейчас нечасто посещают Петербург.

А в XVIII веке подобное случалось еще реже. Да и в масштабах России был тогда ничтожно мал и узок круг выходцев с туманного Альбиона. Вот потому-то летом 1777 года петербургский высший свет захлебывался от восторга, встречая английскую аристократку самых что ни есть голубых кровей. Даже Екатерина II радушно принимала заморскую гостью, которой была герцогиня Элизабет Кингстон, у себя в Царском Селе.

А удивительная леди пускала пыль в глаза русским вельможам своим богатством, щедростью, коллекцией редких картин, устраивала приемы, давала ужины, очаровывала их своим острым умом, умением вести разговор на любые темы.

Не сразу, но скоро в России разберутся, что у знатной птицы высокого полета сильно подмочена репутация. За ней тянется шлейф грандиозных скандалов, связанных с ее двоебрачием. И тогда герцогине придется покинуть Россию и отправиться в путешествие по Европе.

Но этого еще не случилось. Пока леди ослепляет Петербург, обласкана императрицей и много времени проводит с князем Г.А. Потемкиным. И тогда ее внимание привлекает младшая племянница светлейшего.

Герцогиня очарована еще неоперившейся Татьяной Энгельгардт и желает увезти ее с собой, чтобы заняться воспитанием юной особы, а в будущем сделать наследницей своего громадного состояния.

Страшно представить, чему могла бы научиться молоденькая девушка у прошедшей огонь и воду ушлой английской дамы. Но, как видно, недаром Татьяну называли «очень умненькой», раз она отказалась от столь щедрого предложения.

Маленькое отступление

Дядюшка выдал младшую племянницу замуж в шестнадцать лет.

За своего дальнего родственника – Михаила Сергеевича Потемкина, которому на день свадьбы минул 41 год. Пробыв в браке всего шесть лет, Татьяна лишилась супруга в тот год, когда на юге России в степи нежданно-негаданно скончался великолепный князь Тавриды…

После трагической смерти дядюшки Григория Потемкина, вдумчивый и серьезный Михаил Сергеевич сразу же отправился в Яссы, чтобы привести в порядок запутанные финансовые дела светлейшего. Но по пути погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Шептались, что виной тому была его излишняя честность, не вполне уместная там, где крутились суммы в миллионы рублей.

У молодой вдовы на руках осталось двое детей – мальчик и девочка, крестница Екатерины II. Дочка вырастет и выйдет замуж за графа Александра Ивановича Рибопьера. В их семье появится малышка, которую назовут в честь бабушки Татьяной. А теперь (только не падайте со стула!) – пройдет время, и она станет очередной княгиней Юсуповой. Но не будем пока забегать вперед…

Что нужно для семейного счастья?

Итак, в 1793 году в церкви Зимнего дворца состоялось бракосочетание очаровательной Татьяны Васильевны Потемкиной с Николаем Борисовичем Юсуповым – одним из самых завидных женихов России. У новобрачных было все, о чем только можно мечтать – знатность, красота, здоровье, богатство, благосклонность сильных мира сего.

Что еще нужно для счастья в браке? Наследник? Уже через год эта замечательная пара радовалась новорожденному сыну Борису. Скоро в семье родится еще один мальчик! Но тот малыш проживет совсем недолго. А княгиня Юсупова тогда узнает …

Шли годы, сменялись поколения, но проклятье сбывалось неукоснительно. Семья никогда не была многочисленна. Сколько бы детей не рождалось в одном поколении семьи Юсуповых, за роковой предел 26-летнего возраста всегда переступал только один наследник. Древняя кара продолжала выкашивать мужскую линию рода, по обыкновению обходя стороной женщин. Но только пока…

Не сложилось…

Семейное счастье Татьяны Васильевны продолжалось не столь долго, как хотелось бы, и как того она заслуживала. Но почему?

И опять ученым и нам вместе с ними остается только грустно вздыхать – привыкайте, еще не раз придется это делать! – в дошедших до нашего времени бумагах из громадных архивов Юсуповых, нет ничего что могло бы пролить свет на этот неясный эпизод фамильной истории.

Через 10 лет супруги стали жить раздельно, каждый по своему вкусу. Но при том остались друзьями.

Можно предположить, что они были слишком разными людьми. Татьяна Васильевна свое детство, до стремительного вхождения знаменитого дяди в фавор, провела в провинциальной скуке и бедности. Возможно потому она предпочитала светской жизни и развлечениям уединенную размеренную жизнь в имении, воспитание детей, разумное и экономное ведение хозяйства.

Ну а князь Николай Борисович Юсупов – потомок древнего и знатного рода, как рыба в воде, чувствовал себя на светских приемах, обожал балы, шумные празднества, любил театральные представления, книги. Не жалел денег на приобретение произведений искусства для Архангельского, ставшего своеобразным личным музеем.

И был до чрезвычайности увлечен женским полом вообще и своими крепостными актрисами в частности. У темпераментного князя до последних дней шла бурная жизнь с пылкими амурными приключениями.

Ближайшая к кабинету князя угловая комната в Большом доме была при жизни Николая Борисовича его спальней. Сейчас в ней выставка пленительных женских головок, и зал называется Салоном Ротари по фамилии модного в екатерининские времена художника.

На портретах все девушки в платьях поселянок, они юны, прелестны и беззаботны…

Этот факт послужил основанием для легенды, будто таким образом князь увековечил любезных ему особ из крепостных «актерок», которых дарил своей любовью.

Странная жизнь княжеской четы Юсуповых

Несмотря на сложности отношений, князь и княгиня продолжали дружить и всячески помогать друг другу. В серьезном деле управлении громадными владениями князю многое приходилось держать под личным контролем, при этом значительную помощь ему оказывала практичная Татьяна Васильевна.

Она вникала в расчеты, разбиралась с номенклатурой множества предприятий супруга. И по мелочи – именно княгиня решала, какими произведениями будут встречать своего барина из далеких поездок крепостные музыканты.

Они даже продолжали обмениваться подарками. Вот, например в усадьбе Архангельское, которая изобилует мраморными скульптурами, неподалеку от египетских львов и по соседству с пушками стоят вот такие невероятно симпатичные сфинксы в женском обличье.

Могучие лапы с когтями, крепкая спина, укрытая попонкой, и беззащитно обнаженная девичья грудь… Завитки волос, укрытые платочком… Нежное прекрасное лицо… На шее короткая нитка простеньких круглых бус, как у девушек-крестьянок…

Эта милая парочка – подарок Татьяны Васильевны супругу. С намеком. Поставлены они прямо перед окнами кабинета князя…

В кабинете князя

Кабинет Николая Борисовича отдален от парадных апартаментов, лишен особой красоты и деловит. Вдоль стены диван, из глубины полированных шкафов карельской березы мерцают своими золотыми корешками книги. По середине массивный письменный стол зеленого сафьяна, на котором еще со времен князя Юсупова стоят чернильный прибор и подсвечники.

Интересно, что под столом на фигурном бруске – так называемой проноге, связующей ножки мебели, красуется тоже… Ну конечно, женщина-сфинкс!

В кабинете князь принимал доклады управляющих, отсюда стремительно разлетались по имениям его распоряжения. Вероятно, в минуты размышлений он стоял здесь у окна, глядя на тихий уголок английской части парка и красивый подарок супруги.

Слабости княгини Татьяны Васильевны Юсуповой

И то правда, что у прижимистой и немного скуповатой Татьяны Васильевны была своя затратная слабость. Она любила камни – как драгоценные, так и с резными эмблемами и девизами. Их у нее было много – знаменитых камней, каждый со своей историей. Часть из них – подарки князя Николая Борисовича.

Среди прочего, Татьяна Васильевна владела изумительной овальной жемчужиной, носившей имя Пелегрина. Ее, бывшую подлинным украшением коллекции княгини, в отчаянный момент эмигрантского безденежья продаст молодой Феликс Юсупов. Ну и два шедевра Рембрандта – до кучи. А вырученное, чего при разумном расходовании могло бы хватить на долгие годы, с легкостью спустит…

Удивительные супруги нисколько не избегали друг друга. Напротив, Николай Борисович, прочно обосновавшийся в своей любимой московской усадьбе, когда приезжал в Петербург непременно останавливался в доме у Татьяны Васильевны. Не знаю насколько то соответствует действительности, но в своих мемуарах Феликс упомянул, что княгиня, для своего пребывания в Архангельском избрала парковый домик Каприз.

Архангельский эрмитаж, куда не пускают

В добрые старые времена XVIII века ни одна крупная усадьба была немыслима без «эрмитажей», или, как их еще называли, «мест уединения». Они представляли собой отдельно стоящие здания, в которых размещались картинные галереи или какие-нибудь художественные коллекции хозяев.

На самом деле никакого уединения в эрмитаже не предполагалось. Это всего лишь было место, куда для обедов и увеселений приглашался узкий круг избранный гостей. Свой Эрмитаж рядом с Зимним дворцом в Петербурге имела обожаемая Николаем Борисовичем Екатерина. И там тоже устраивались маскарады и парадные обеды…

В западной части парка солнце золотит высокие корабельные сосны. От них идет густой аромат смолы и хвои… Здесь находится Каприз – миниатюрный ансамбль «уголка уединения» усадьбы.

Малый дворец – длинное здание с двухэтажной центральной частью. При вельможном князе Юсупове он был роскошно декорирован, тогда именно в нем размещались женские «головки» Пьетро Антонио Ротари. Каприз располагал «собственным садиком», некогда украшенным скульптурами и клумбами.

Сейчас декор из скульптур куда-то испарился, на месте очаровательного садика только скромная клумба, с исторических стен осыпается краска и штукатурка, все они в потеках дождей. Похоже, зданию давненько требуется ремонт, по крайней мере, косметический.

А уж что внутри сохранилось из былого живописного убранства и в каком оно состоянии – нам, простым смертным, вообще неизвестно. Зато известно, какие большие надежды возлагает на реконструкцию музея-усадьбы Архангельское к ее столетию директор музея – Вадим Задорожный, который, кстати, по совместительству владелец расположенного поблизости .

Чайный домик и фарфор усадьбы Архангельское

К «Капризу» примыкает еще одна постройка так называемый Чайный домик.

Как тут не вспомнить изысканные сервизы и очаровательные расписные тарелки, что были выставлены в Большом дворце. Прекрасная посуда заполняла княжеские буфеты… Всеми этими чудесами в господском доме пользовались по прямому назначению, украшением служила разве что драгоценная посуда из Парадной столовой.

Хотя исключение и вот эта тарелка, на которой изображена битва богов с гигантами. Как-никак, XVI век…

Мало того, предметами архангельского фарфора князь одаривал своих гостей – благо он производился прямо в усадьбе, где работало «живописное заведение».

Домик – сохранившийся фрагмент от здания библиотеки. Приключившийся в 1829 году пожар уничтожил ее деревянные части, сохранился лишь каменный центр. Маленький куб был отреставрирован, со временем, по непонятной причине, получил название – Чайный домик, а также обрел иное назначение. В жаркие летние дни его сквозные двери открывались, и тогда крошечный круглый зал внутри становился уютной беседкой для отдыха.

Одно время его использовали как склад – для хранения скульптуры Антокольского (об этом творении мастера мы еще поговорим!), каково же его назначение в настоящее время – неизвестно, двери павильона накрепко заперты.

Князь Юсупов – вельможа и коллекционер

Николай Борисович увлеченно коллекционировал произведения искусства. Его коллекция живописи – крупнейшее из частных собраний в России. Было бы странно, не найти в ней произведений портретного жанра. Ведь всегда интересно посмотреть, как выглядели люди давно минувших эпох и особенно сильные мира сего?

Возможно, тут нелишне напомнить, что Николай Борисович преданно служил – одному за другим – четырем русским императорам и был весьма близко знаком еще с тремя европейскими монархами. В Императорском зале висят портреты русских государей. Это необходимый символ лояльности и знак привязанности к дому Романовых князя Юсупова, что не раз принимал в своем подмосковном имении Архангельское царей и членов их семьи.

За тридцать лет князь много путешествовал по Европе. Нимало не стесненный в средствах, он приобрел множество картин. Ради больших полотен Робера и Тьеполо пришлось даже перестраивать помещения Большого дворца. Залы заполнены купленными им фарфоровыми вазами, бронзовыми часами, статуэтками и скульптурами.

В просторном и светлом Античном зале высокие зеркала в резных рамах отражают мраморные скульптуры, подлинники антиков и хорошие копии находок I–III веков.

Знаменитая библиотека князя на момент смерти Николая Борисовича Юсупова насчитывала 30 тысяч фолиантов на разных языках. В ней было очень много рукописей, старопечатных и просто редких изданий. Насчитывалось значительное число книг по кулинарии, ведь князь был известный друг желудка.

Кстати, дизайн и внутреннее обустройство книжных шкафов – личная разработка Николая Борисовича.

Сейчас библиотека занимает несколько комнат второго этажа Большого дворца, а при Н.Б. Юсупове большая часть его книг и кое-что из коллекции картин размещались в западном флигеле. Тогда как в восточном, где сейчас идет ремонт, находилась кухня со служебными помещениями. Основное же здание соединялось с Флигелями переходами по двойным колоннадам.

Портреты князей Юсуповых того поколения

Наверное, вам не терпится получить наглядное представление о героях нашего рассказа? В подмосковном музее-усадьбе Архангельское, предвидя подобное желание посетителей, хранят образы былых владельцев, хотя не все портреты представлены оригиналами. Но ведь для нас это не принципиально важно?

В XVIII столетии в высшем свете котировались только те портреты, что были написаны иностранными живописцами. Это была своего рода метка принадлежности к избранному кругу. Перед нами портрет авторства Генриха Фюгера, на котором молодой князь Юсупов представлен в романтическом виде испанского гранда – алый плащ, кружево, черная шляпа с пером.

Портрет не явился последствием модного поветрия, просто он был написан в то время, когда русский дипломат Николай Борисович, обладатель прекрасного художественного вкуса, занимался в Риме подбором произведений искусства для коллекции императрицы Екатерины II.

А это работа австрийского художника Иоганна Баптиста Лампи, одного из лучших портретистов своего времени. По распоряжению хозяина, копии этой картины, ставшей своего рода официальным изображением Николая Борисовича Юсупова, должны были украшать все принадлежащие ему имения.

Милую женщину – княгиню Татьяну Васильевну – писали многие известные мастера: Ж.Л. Монье, И.Б. Лампи. Кистью Жан-Луи Вуаля был сделан ее портрет в бытность невестою Юсупова.

Так случилось, что Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен, одна из величайших художниц XVIII века, оказалась любимой портретисткой королевской семьи. Во время ужасов Французской революции, это была опасная близость! Когда несчастная Мария-Антуанетта закончила жизнь под ножом гильотины, художница сумела бежать из страны от неистовствующих толп. Волею судеб Виже-Лебрен оказалась в Петербурге, где прожила почти семь лет…

Портрет жены князя в венке из роз – работа кисти Элизабет Виже-Лебрен. Имеющий какую-то особую привлекательную ауру, он украшает собой один из залов Большого дома в усадьбе Архангельское.

А это изображение маленького Бориса Юсупова в образе Амура, тоже написанное этой же французской художницей. Прелестный малыш, маменькин любимчик, нравился всем. Да и как могло быть иначе: «Смех сиял в лице его. Будто яблочки наливны, рделись щеки у него» .

Татьяна Васильевна Юсупова устраивала для гостей домашние спектакли, в которых принимали участие все ее дети. Младший из сыновей – Боринька – в тот раз был Амуром и произвел фурор. И поэт Державин тут же вдохновенно начертал эти стихотворные строки…

RSS, Email ​

Князь Николай Борисович Юсупов

Георгий Блюмин, доктор технических наук и профессор культурологии, консультант компании "Терра-Недвижимость", автор книги "Царская дорога", продолжает серию рассказов по истории Рублевки.

250 лет тому назад в семье московского губернатора князя Бориса Григорьевича Юсупова и его жены Ирины Михайловны, урожденной Зиновьевой, родился сын Николай. Впоследствии князь Николай Борисович Юсупов станет богатейшим человеком России. В его владении будут усадьбы не только во всех губерниях России, но и чуть ли не в каждом уезде. Когда его спрашивали, есть ли у него имение в таком-то уезде, то он обыкновенно отвечал: не знаю, надо справиться у управляющего. Приходил управляющий с памятной книжкой под мышкой, раскрывал её - и почти всегда имение находилось. Вот не полный перечень должностей, которые князь исполнял в течение своей долгой жизни: министр Департамента уделов, ведавший всеми императорскими и великокняжескими усадьбами и дворцами, президент Мануфактур-коллегии, директор императорских театров, первый директор Эрмитажа и Оружейной палаты, главноначальствующий Кремлевской экспедицией и всеми фарфоровыми и стекольными заводами России, член Государственного Совета. Он имел высший чин действительного тайного советника первого ранга, был награжден всеми орденами Российской империи и многими иностранными, так что когда не знали чем его еще наградить, придумали специально для него жемчужный эполет, который князь носил на правом плече и какого более никто не имел. Кстати, на посту главноуправляющего императорскими театрами князь Николай Борисович изобрел нумерацию рядов и кресел: прежде в театре садились, где придется.

Князь был еще и посланником России в Италии, где приобрёл многие редкие книги, главным образом, античных авторов, украсившие позже его знаменитую библиотеку в Архангельском. Там же, в Италии, сумел убедить папу Римского Пия VI дать разрешение на полное копирование и перевоз в Петербург знаменитых лоджий Рафаэля, ныне находящихся в Эрмитаже. В юности князь много и упорно учился, свободно говорил на пяти языках, так что потом удивлял своей ученостью многих корифеев европейской науки, с которыми близко познакомился, путешествуя по Европе с рекомендательными письмами императрицы Екатерины II. Учтивый и внешне весьма пригожий собою, князь, как поговаривали в придворных кругах, одно время был любовником царицы. Во всяком случае, в его кабинете в Архангельском висела картина, на которой он и Екатерина были представлены обнаженными в виде Аполлона и Венеры. Павел I, вступив на престол, велел эту картину убрать.

"Посланник молодой увенчанной жены", по выражению Пушкина, был дружен с Вольтером, Дидро и Бомарше. Бомарше посвятил ему восторженное стихотворение. В Европе Юсупов был принят всеми тогдашними монархами: Иосифом II в Вене, Фридрихом Великим в Берлине, Людовиком XVI и Наполеоном Бонапартом в Париже. Князь скупал за границей скульптуру и картины лучших мастеров и привозил их в Эрмитаж, не забывая при этом о своем подмосковном поместье Архангельское, в конце концов превращенном им в классически завершенный усадебный ансамбль - "Подмосковный Версаль". Князь Юсупов был верховным маршалом на коронации трех русских императоров - Павла I, Александра I и Николая I - и все они были его гостями в Архангельском.

Князь Николай Борисович принадлежал к одному из древнейших дворянских родов России, ведущему свое начало от легендарного пророка Мухаммеда (VI век нашей эры). Тесть великого пророка по имени Абубекир, правил всем мусульманским миром. Через три века его потомок и новый правитель мусульман был пышно титулован как Эмир эль-Омр, князь князей, султан султанов. Он соединил в лице своем правительственную и духовную власть. Имена предков русских князей Юсуповых поминутно встречаются на страницах "Тысячи и одной ночи", в сказках Шахерезады. Предки Николая Борисовича Юсупова были эмирами, калифами и султанами с царской властью на всем древнем Востоке - от Египта до Индии. Это потом стали говорить и писать, что Юсуповы происходят из татар. На Руси в XV - XVI веке всякий пришелец с Запада звался немцем, а с востока - татарином. Других национальностей просто не было. Исключение составляли, может быть, итальянцы, строившие Кремль: их называли "фря", или фрязины. И поныне существуют окрест Москвы жалованные им деревни Фрязево, Фрязино, Фряново.

Многие могилы "татар" - предков Юсупова находятся в священных для мусульман Мекке и Каабе. Их правление помнят Дамаск, Антиохия, Египет, Месопотамия, Индия.

Приблизительно через тысячу лет после правления на Востоке царствующих предков Юсуповых А.С. Пушкин посвятит русскому князю Николаю Борисовичу Юсупову свое знаменитое "Послание к вельможе", навеянное посещениями Архангельского:

От северных оков освобождая мир,

Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир,

Лишь только первая позеленеет липа,

К тебе, приветливый потомок Аристиппа,

К тебе явлюся я; увижу сей дворец,

Где циркуль зодчего, палитра и резец

Ученой прихоти твоей повиновались,

И вдохновенные в волшебстве состязались.

Пушкин называет князя потомком Аристиппа. В 1903 году в Архангельском установят бюст Пушкина с цитатами из его послания князю Юсупову, вырезанными на постаменте. Там написано "питомец Аристиппа". Это понятно: ведь главный тезис учения древнегреческого философа - счастье в наслаждении. И этому принципу Николай Борисович следовал всю жизнь. Но у Пушкина - потомок Аристиппа. Почему? Дело в том, что философ, грек по рождению, жил на земле нынешней Ливии, на границе с Египтом в городе Кирена и был в родстве с правителями Египта, куда уходят древнейшие корни рода Юсуповых.

Прошло около четырех веков, и мы среди правителей востока встречаем имя потомка Абубекира султана Термеса. Этому султану случилось родиться далеко на севере, где в молодости путешествовал его отец. Вражда бывших друзей и братьев заставила Термеса вспомнить о своей родине. Он бросает клич единоверцам, многие отзываются на призыв и, теснимые враждебными обстоятельствами, переселяются из Аравии на север, где и обосновались на обширном пространстве между Уралом и Волгой. Русские назвали это поселение Ногайской ордой. Прямой потомок Термеса был ближайший друг и сподвижник великого завоевателя Тамерлана, или Тимура. Его звали Едигей. Это он в единоборстве перед войском убил монгольского хана Тохтамыша, который незадолго перед этим сжег Москву. Едигей разгромил также войска литовского хана Витовта на реке Ворскле в 1339 году. Наконец, он завоевал Крым и основал там Крымскую орду.

Правнук Едигея звался Муса-мурза и имел по обычаю пять жен. Имя первой, любимой жены Кондаза. От неё и родился Юсуф, давший фамилию русскому княжескому роду Юсуповых. Двадцать лет Юсуф-мурза дружил с самим Иоанном Грозным, русским царем. У Юсуфа-мурзы было два сына и четыре дочери. Дочерей он выдал замуж за соседних царей: крымского, астраханского, сибирского и казанского. Жена царя казанского была красавица Суюмбека, в честь которой в казанском кремле воздвигнута семиярусная башня Суюмбеки, повторенная в архитектуре московского Казанского вокзала. Позже она была царицей Касимовского царства и погребена в 1557 году в здешней усыпальнице. Потомок её русский князь Николай Борисович Юсупов-младший считает так, когда пишет в своей книге: "Алый шиповник с млечной черёмухой осыпают сию забытую гробницу цветами!". Прекрасная Суюмбека воспета поэтом М.М. Херасковым в его поэме "Россияда". В 1832 году в Петербурге с большим успехом шел балет композитора Глинки "Суюмбека и покорение Казани", где главную партию танцевала знаменитая балерина А.И. Истомина. Об этом пишет в своих воспоминаниях праправнук князя Николая Борисовича князь Феликс Юсупов.

Сыновья Юсуфа-мурзы поступают на русскую службу, сохраняя при этом мусульманскую веру. Внук Юсуфа-мурзы Сеюш-мурза в XVII веке получает во владение в Ярославской губернии целый город Романов с посадом (нынешний Тутаев). И сегодня в городе можно увидеть среди многочисленных церквей старинную мечеть. Именно в этом городе случилось событие, в корне изменившее жизнь мурз. Сын Сеюша-мурзы по имени Абдул-мурза принимал в Романове патриарха Иоакима. День был постный, и хозяин по незнанию православных постов накормил гостя гусем. Патриарх гуся съел, промолвив: хороша у тебя рыбица, князь! Тому бы промолчать, а он возьми и скажи: "Это не рыба, ваше святейшество, а гусь. Повар у меня такой искусник, что может гуся приготовить под рыбу, - могу подарить его вашему святейшеству!" Патриарх, как ни был сыт, прогневался и по приезде в Москву рассказал всю историю царю Федору Алексеевичу. Тот в качестве наказания лишил мурзу всех прежних пожалований, и богатый в одночасье стал нищим. Абдул-мурза думал три дня и решился принять православие.

Он крестился в одной из церквей того же города Романова под именем Дмитрий, а фамилию придумал себе на древнерусский лад: Юсупово-Княжево. Так появился русский князь Дмитрий Сеюшевич Юсупово-Княжево. Все владения ему были возвращены, и он женился на русской. Это был прадед героя нашего рассказа князя Николая Борисовича Юсупова. С тех пор в интерьере юсуповских дворцов Москвы, Санкт-Петербурга, Ракитного и Крыма встречается изображение гуся.

Но в ту же ночь князю Дмитрию Сеюшевичу было видение: некий призрак внятно ему сказал, что отныне за измену вере во всяком колене его рода не будет более одного наследника мужского пола, а если их родится больше, то никто из них, кроме одного, не переживет возраста 26 лет. Самое удивительное, что оглядывая юсуповскую историю за четыре века, видим, что страшное предсказание сбывалось. Дмитрию Сеюшевичу Юсупово-Княжево наследовал его сын князь Григорий Дмитриевич, генерал-аншеф и глава Военной коллегии. Он был сподвижником Петра I и участником всех его сражений. Это ему император повелел именоваться просто князем Юсуповым. Сын Григория Дмитриевича князь Борис Григорьевич Юсупов был сначала вице-губернатором, а затем губернатором Москвы, действительным тайным советником. А следующим и вновь единственным наследником стал князь Николай Борисович Юсупов - друг королей и императоров, собеседник и родственник А.С. Пушкина: ведь предки того и другого происходили из северной Африки. Среди самых высоких наград империи, титулов, звезд и имений князя, высшая, безусловно, - это послание к нему А.С. Пушкина, состоящее из 106 стихотворных строк. В этом стихотворении Пушкин дал яркую и подробную характеристику князя - видного представителя русской культуры.

А.С. Пушкин, как подсчитано дотошными пушкинистами, дважды посетил Н.Б. Юсупова в его подмосковном имении Архангельское. Это случилось в конце апреля 1827 года, а затем в конце августа 1830 года. В первый раз спутником Пушкина был его приятель С.А. Соболевский, они приехали в Архангельское верхами, "и просвещенный вельможа екатерининского века принял их со всем радушием гостеприимства", по воспоминаниям современника. Во второй приезд Пушкина сопровождал поэт князь П.А. Вяземский, и этот визит отражен на картине работавшего тогда в Архангельском французского художника Никола де Куртейля. Пушкин пишет в своем послании:

Один все тот же ты. Ступив за твой порог,

Я вдруг переношусь во дни Екатерины.

Книгохранилище, кумиры, и картины,

И стройные сады свидетельствуют мне,

Что благосклонствуешь ты музам в тишине,

Что ими в праздности ты дышишь благородной.

Я слушаю тебя: твой разговор свободный

Исполнен юности. Влиянье красоты

Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты

И блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой.

Беспечно окружась Корреджием, Кановой,

Ты, не участвуя в волнениях мирских,

Порой насмешливо в окно глядишь на них

И видишь оборот во всем кругообразный.

Женою князя Николая Борисовича стала Татьяна Васильевна, урожденная Энгельгардт, родная племянница светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического. В их браке родилось несколько детей, но до зрелых лет дожил только один наследник князь Борис Николаевич. Вначале супруги жили в Архангельском, в Большом доме, а затем Татьяна Васильевна пожелала жить отдельно от мужа и поселилась во дворце "Каприз", занимаясь, главным образом, делами, принадлежащей Юсупову Купавинской текстильной фабрики. Причиной разъезда послужило чрезвычайное женолюбие князя Николая Борисовича. Эту его черту отмечали многие современники, но московские дамы прощали ему, учитывая ученость и светские манеры князя, и памятуя его восточное происхождение. В его кабинете, сначала в Московском дворце, а затем в Архангельском висело триста портретов женщин, благорасположением которых он пользовался. В саду Архангельского, где разрешалось гулять всем желающим, к дамам князь проявлял особое внимание, и если встречался со знакомой или незнакомой женщиной, непременно раскланивался, целовал ей руку и узнавал, не угодно ли ей чего-либо.

С Пушкиным Николай Борисович был знаком, когда будущему поэту едва исполнилось три года от роду. Дело в том, что с 1801 по 1803 год отец поэта Сергей Львович нанимал квартиру во втором этаже левого флигеля Юсуповского дворца по Большому Харитоньевскому переулку в Москве. Этот московский дом князя, пожалованный его деду императором Петром II, был окружен известным всей Москве, причудливым по-восточному Юсуповым садом. Юсупов сад Пушкин упоминает в своей автобиографии. В саду, например, рос дуб, обвитый золоченой цепью, по которой поднимался вверх и спускался вниз огромный пушистый игрушечный кот с зелеными глазами, сконструированный голландскими механиками. Движение кота осуществлялось по специально разработанному алгоритму; при этом кот еще и разговаривал, но по-голландски. Маленький Пушкин гулял в саду с бабушкой Марией Алексеевной или с няней Ариной Родионовной и, по воспоминаниям, тогда же пообещал перевести рассказы кота на русский язык. Пролог к поэме Пушкина "Руслан и Людмила" почти полностью "списан" поэтом с Юсупова сада; при этом восприятие ребенка, конечно же, помножено на гениальную фантазию поэта.

Интересен тот факт, что несмотря на почти полувековую разницу в возрасте Юсупов и Пушкин подружились и были с друг другом на ты. Как видим, им было о чем поговорить. Пушкин с жадностью слушал рассказы князя о екатерининском веке, о его путешествиях по Европе и Востоку. Многие из этих рассказов нашли отражение в произведениях поэта в последовавшей после их встречи Болдинской осени 1830 года. Интересно также и то, что князь Николай Борисович при всех своих любовных увлечениях совершенно не старился; поговаривали, что во время пребывания в Париже он получил из рук знаменитого авантюриста графа Сен- Жермена эликсир молодости.

Пушкин делился с князем своими планами относительно предстоящей женитьбы. В послании его есть удивительная характеристика престарелого вельможи: "С восторгом ценишь ты и блеск Алябьевой и прелесть Гончаровой". Попробуйте ценить прелести красавиц на восьмидесятом году от роду! Князь П.А. Вяземский рассказывает про Юсупова: "Он был благополучного сложения по плоти и по духу, в житейском и нравственном отношении. На улице его вечный праздник, в доме вечное торжество торжеств. На окнах стояли горшки с пышными, благоуханными цветами; на стенах висели клетки с разными птицами певчими; в комнатах раздавался бой стенных часов с звонкими курантиками. Все у него было светозарно, оглушительно, охмелительно. Сам, посреди этого сияния, этой роскошной растительности и певучести, выставлял он румяное, радостное лицо, расцветающее, как махровый красный пион".

"Словарь достопамятных людей русской земли", изданный в 1836 году, дает такую общую характеристику князя Юсупова: "Он отличался просвещенным умом своим, утонченным вкусом ко всему изящному, остротою, обходительностью, веселостию нрава, памятью обширною, любил ученых и художников и даже в старости маститой приносил дань удивления прекрасному полу".

Многие из красивейших девушек театральной капеллы князя были его любовницами. Сохранился портрет 1821 года крепостной певицы Анны Боруновой, сестры архитектора И.Е. Борунова, которая состояла "барской барыней". Восьмидесятилетний князь взял себе в наложницы восемнадцатилетнюю крепостную балерину Софью Малинкину. С 1812 года у Н.Б. Юсупова была на содержании талантливая балерина, ученица Дидло, Екатерина Петровна Колосова. Ей было тогда 18 лет. О ней поведала отрытая недавно из земли мраморная плита в селе Спас-Котово (ныне город Долгопрудный), где похоронен князь Н.Б. Юсупов. На плите надпись латинскими буквами - имя балерины и даты её жизни. От Юсупова у Екатерины Петровны родились два сына, Сергей и Петр Николаевичи. Князь придумал им фамилию Гирейские - в память о крымских ханах Гиреях, предках князей Юсуповых. Е.П. Колосова умерла всего 22-х лет от роду, а сыновья её запечатлены на картине того же Никола де Куртейля 1819 года, хранящейся в Архангельском. Петр умер семи лет, а Сергей Николаевич безбедно жил, в основном, за границей.

Когда Юсупов был начальником Кремлевской экспедиции, у него работал молодой А.И. Герцен. В "Былом и думах" Герцен подробно рассказывает о том, как князь Юсупов откомандировал его на три года для учебы в Московский университет. В 1826 году к князю обратилась с каким-то делом юная девушка Вера Тюрина, сестра архитекторского помощника кремлевской экспедиции Е.Д. Тюрина, много работавшего в Архангельском. Князь предложил ей 50 тысяч рублей с условием, чтобы она отдалась ему. Девушка ушла, сказав, что ей не надо и миллиона. А когда через год два её брата были арестованы за участие в студенческой тайной организации братьев Критских, князь Николай Борисович снова предложил Вере Тюриной принадлежать ему в обмен на освобождение ее братьев. Девушка вновь отказалась. Одного брата заточили в Шлиссельбургскую крепость, а другого сослали.

Пушкин женился на Н.Н. Гончаровой и давал в своей новой квартире на Арбате бал для близких знакомых. Князь Н.Б. Юсупов сел в свою золоченую карету и по зимнему пути отправился из Архангельского в Москву, приглашенный Пушкиным. Московский почтдиректор Булгаков писал брату в Петербург: "Пушкин славный вчера задал бал. И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они, как два голубка. Дай Бог, чтобы всегда так продолжалось. Много все танцовали, и так как общество было небольшое, то я также потанцовал по просьбе прекрасной хозяйки, которая сама меня ангажировала, и по приказанию старика Юсупова, который также с нею танцовал: "И я бы еще танцовал, если бы у меня были силы", - говорил он".

Князь Юсупов умер в 1831 году в своем любимом Архангельском и вовсе не от старости, а от холеры, которая тогда свирепствовала в Подмосковье. Эта новость чрезвычайно расстроила Пушкина. "Мой Юсупов умер", - с горечью сообщает он в одном из писем. Вельможа столь высокого ранга и состояния мог бы быть похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве или в Александро-Невской лавре в Петербурге. Но князь завещал похоронить себя рядом с могилой своей матери в небольшом подмосковном имении Спас-Котово, что на реке Клязьме. Туда на руках крестьяне несли его гроб из Архангельского, и там в пристроенной к церкви Спаса Нерукотворного образа каменной палатке его похоронили. Могила и церковь сохранились близ нынешней станции Водники Савеловской железной дороги.

Со смертью внука князя Николая Борисовича Юсупова-младшего, бывшего вице-директором Публичной библиотеки в Петербурге и почетным членом Парижской и Римской консерваторий, пресеклась мужская линия славного рода. Единственной наследницей оказалась красавица-княжна Зинаида Николаевна Юсупова. При ней на рубеже веков XIX-XX в Архангельское вновь стали съезжаться художники, артисты и музыканты. Она была женою московского генерал-губернатора графа Ф.Ф. Сумарокова-Эльстон, и ее портреты писали знаменитые художники Серов и Маковский. Чтобы славный род не угас, графу повелено было именоваться ещё и князем Юсуповым. Их сын, князь Феликс Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, был женат на племяннице императора Николая II и известен как организатор покушения на Распутина в декабре 1916 года. Он умер в эмиграции в Париже в 1967 году. Ныне здравствует в Греции его внучка Ксения Николаевна, в замужестве Сфири, единственная дочь которой Татьяна уже по-русски не говорит.
Блистательной была жизнь князя Николая Борисовича Юсупова. Яркой звездой просияла в культурной жизни России его правнучка княгиня Зинаида Николаевна. И славный в истории род угас.

Любовь Савинская

Ученая прихоть

Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова

Мои книги и несколько хороших картин и рисунков - единственное мое развлечение.

Н.Б.Юсупов

Во второй половине XVIII века Россия пережила первый расцвет того, что сегодня мы называем частным коллекционированием произведений искусства. Наряду с коллекциями императорской семьи, составившими сокровища Эрмитажа, появлялись значительные художественные собрания государственных деятелей и дипломатов: И.И.Шувалова, П.Б. и Н.П. Шереметевых, И.Г.Чернышева, А.М.Голицына, К.Г.Разумовского, Г.Г.Орлова,Г.Н.Теплова , Д.М.Голицына, А.А.Безбородко, А.М.Белосельского-Белозерского , А.С.Строганова и многих других. Более того, приобретение художественных ценностей за рубежом при Екатерине II стало важной составной частью вообще культурных связей России и Европы.

Среди коллекционеров этого времени князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831), основатель знаменитого родового собрания, личность выдающаяся и наиболее яркая. На протяжении почти 60 лет (с начала 1770-х до конца 1820-х) князь собрал обширную библиотеку, богатейшие коллекции скульптуры, бронзы, фарфора, других произведений декоративно-прикладного искусства и интереснейшую коллекцию западноевропейской живописи - крупнейшее частное живописное собрание в России, насчитывавшее более 550 произведений.

Личность Юсупова-коллекционера формировалась под влиянием философских, эстетических идей и художественных вкусов своего времени. Занятие собирательством для него было родом творчества. Находясь рядом с художниками, создателями произведений, он становился не только их заказчиком и покровителем, но и интерпретатором их творений. Князь умело делил свою жизнь между государственной службой и страстным увлечением искусством. Как заметил А.Прахов: «Он принадлежал по своему типу к тому благословенному разряду людей, в которых от рождения вложена вера в культуру» 1 .

Представить реальный масштаб собрания Н.Б.Юсупова возможно, только сделав его исторически достоверную реконструкцию. Такая реконструкция объективно трудна - ведь отсутствуют дневники Н.Б.Юсупова и известны лишь немногие его письма. Поэтому, воссоздавая историю формирования коллекции, приходится опираться на воспоминания современников, их эпистолярное наследие, финансовые и хозяйственные документы обширного архива князей Юсуповых (РГАДА. Ф.1290). Такого рода документы подчас неполны и субъективны, но бесценны для реконструкции сохранившиеся описи и каталоги коллекции.

Первое документальное описание истории создания коллекции, ее состава было сделано еще в начале ХХ века А.Праховым и С.Эрнстом 2 . Современный вариант реконструкции значительной части собрания Н.Б.Юсупова нашел свое отражение в каталоге выставки «Ученая прихоть» 3 . Хотя каталог охватывает собрание не полностью, в нем впервые юсуповская коллекция предстает как собрание, характерное для своей эпохи. Собрание универсальное, поскольку объектами коллекционирования тогда оказывались не только произведения высокого академического искусства, но и все то, что производилось художественными мануфактурами, создавало особую среду жизни богатого аристократа.

Николай Борисович принадлежал к древнему и знатному роду 4 , приближенному к русскому двору. Семейные традиции и принадлежность по службе к Коллегии иностранных дел оказали существенное влияние на его личность и судьбу. В его долгой жизни можно выделить несколько этапов, имевших решающее значение для формирования коллекции.

Прежде всего - это первое образовательное заграничное путешествие 1774–1777 годов. Тогда пробудился интерес к европейской культуре и искусству, зародилось увлечение собирательством. Кроме пребывания в Голландии и обучения в Лейденском университете, Юсупов совершил Grand Tour , посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Дидро и Вольтером.

Фигура юноши, путешествующего в поисках истины от одного ученого мужа к другому, знакома по многочисленным романам: от «Телемака » Фенелона и «Нового Кира - наставления» Рамзея до «Путешествия юного Анахарсиса » Бартелеми и «Писем русского путешественника» Карамзина. Образ юного скифа легко накладывается на биографию Юсупова. Как заметил Лотман: «Позже Пушкин подхватит этот образ, создавая в стихотворении “К вельможе” обобщенный образ русского путешественника в Европе XVIII века» 5 .

В Лейдене Юсупов приобрел редкие коллекционные книги, картины и рисунки. Среди них - издание Цицерона, выпущенное знаменитой венецианской фирмой Альдов (Мануциев) 6 , с памятной надписью о покупке: «a Leide 1e mardi 7bre de l’annee 1774» (в Лейдене в первый вторник сентября 1774 года). В Италии князь познакомился с немецким пейзажистом Я.Ф.Хаккертом , ставшим его советчиком и экспертом. Хаккерт написал по его заказу завершенные в 1779 году парные пейзажи «Утро в окрестностях Рима» и «Вечер в окрестностях Рима» (обе - Государственный музей-усадьба «Архангельское», далее - ГМУА). Античность и современное искусство - эти два главных увлечения Юсупова и в дальнейшем будут определять основные художественные предпочтения, созвучные эпохе становления и развития последнего большого интернационального художественного стиля в европейском искусстве - неоклассицизма.

Юсуповское собрание, привезенное в Петербург и размещенное в доме на Миллионной улице, сразу привлекло к себе внимание и сделалось достопримечательностью столицы. Посетивший Юсупова в 1778 году немецкий астроном и путешественник Иоганн Бернулли 7 оставил первое описание этого собрания. Ученого заинтересовали книги, мраморная скульптура, резные камни и картины. В «сокровищнице гемм и камей» Бернулли отметил «такие, обладанием которых не могут похвастаться и монархи» 8 . Среди них камея «Август, Ливия и юный Нерон» на белом с коричневым агат-ониксе (Рим, середина I в.; ГЭ), «Портрет Коммода » (конец XVII-первая половина XVIII в.; ГЭ), «Похищение Европы» на халцедоне (конец XVI в., Германия; ГЭ), «Юпитер-Серапис с рогом изобилия» (XVII в.(?), Италия или Франция; ГЭ). В картинной галерее Бернулли отметил произведения Веникса , Рембрандта, Веласкеса, хорошие копии с полотен Тициана и Доменикино .

Вторым важным этапом в формировании собрания стали 1780-е годы. Как сведущий в искусствах и известный при европейских дворах человек, Юсупов вошел в свиту и сопровождал в 1781–1782 годах в путешествии по Европе графа и графиню Северных (великого князя Павла Петровича и великую княгиню Марию Федоровну). Обладая большими знаниями, вкусом к изящным искусствам, он исполнял поручения Павла Петровича и значительно расширил свои связи с художниками и комиссионерами, впервые посетил мастерские самых знаменитых художников - А.Кауфман в Венеции и П.Батони , гравера Д.Вольпато , широко известного репродуционными гравюрами с работ Рафаэля в Ватикане, в Риме, Г.Робера , К.Ж.Верне, Ж.Б.Греза и Ж.А.Гудона в Париже. Затем отношения с этими художниками поддерживались на протяжении многих лет, способствуя пополнению личного собрания князя.

Следуя за великокняжеской четой, делавшей значительные покупки шелковых тканей, мебели, бронзы, фарфора для интерьеров Каменноостровского и Павловского дворцов, Николай Борисович побывал на лучших европейских мануфактурах Лиона, Парижа, Вены. Можно предположить, что высокий качественный уровень произведений декоративно-прикладного искусства юсуповского собрания во многом опирается на знания и приобретения, сделанные во время этого путешествия. Позднее отобранные им образцы европейских шелковых тканей и фарфора будут использоваться в качестве эталонов на устроенных князем собственных производствах: на шелкоткацкой фабрике в Купавне и фарфоровом заводе в Архангельском.

После непродолжительного (около года) пребывания в Петербурге Юсупов, назначенный чрезвычайным посланником при Сардинском дворе в Турине, с особыми миссиями в Риме, Неаполе и Венеции, вновь возвращается в Италию.

В октябре 1783 года он прибывает в Париж и выполняет поручение великого князя Павла Петровича по поводу заказа картин Верне и Робера . Несмотря на то что замысел великого князя по созданию ансамбля залов, украшенных пейзажами Хаккерта , Робера и Верне, так и не был осуществлен 9 , Юсупов длительное время состоял с художниками в переписке, через них обращался к О.Фрагонару и Э.Виже-Лебрен , узнавал о возможности заказа картин молодым, но уже известным живописцам А.Венсану и Ж.Л.Давиду. Для его коллекции тогда были написаны небольшие пейзажи: Верне - «Кораблекрушение» (1784, ГМУА) и Робером - «Пожар» (1787, ГЭ). Сама идея декоративного ансамбля из классицистических полотен знаменитых пейзажистов XVIII века не была забыта Юсуповым. Ее реализация прослеживается в созданном позднее в Архангельском 2-м зале Гюбера Робера , где пейзажи Робера и Хаккерта составили единый ансамбль.

Николай Борисович приехал в Италию в декабре 1783 года и находился там до 1789 года. Он много путешествовал. Как настоящий знаток посещал древние античные города, пополнял собрание антиками и копиями с древнеримских скульптур, выполненными в лучших мастерских Рима. У него сложились тесные отношения с Томасом Дженкинсом, антикваром и банкиром, прославившимся тем, что вместе с Гэвином Гамильтоном вел раскопки на вилле Адриана в Риме, занимался продажей антиков, сотрудничал со скульптором Бартоломео Кавачеппи и его учеником Карло Альбачини . Как светский путешественник и знаток древностей изображен Юсупов на портрете, написанном в это время И.Б.Лампи и Я.Ф.Хаккертом (ГЭ).

В Риме князь возобновил знакомство и сблизился с И.Ф.фон Рейфенштейном , советником русского и саксонского дворов, известным антикваром и чичероне европейской знати. Рейфенштейн принадлежал к кругу людей, сыгравших важную роль в утверждении идеалов неоклассицизма в искусстве Рима и распространении нового художественного вкуса среди любителей искусства. Он, несомненно, оказывал значительное влияние на художественные пристрастия Юсупова.

С большим вниманием следил Юсупов за творчеством современных художников. В середине 1780-х годов он значительно пополнил свою коллекцию работами самых известных живописцев, прежде всего тех, кто работал в Италии. По его заказам работали К.Ж.Верне, А.Кауфман, П.Батони , А.Марон, Я.Ф.Хаккерт , Франсиско Рамос-и-Альбертос , Огюстен Бернар, Доменико Корви .

Он оказывался причастным ко многим событиям художественной жизни; его деятельность в Италии и Франции позволяет рассматривать Юсупова как самого значительного русского коллекционера, одну из ключевых фигур европейской культуры второй половины XVIII века.

Для его постоянно увеличивающегося собрания в Петербурге Джакомо Кваренги, самый модный и лучший мастер, приглашенный в Россию императрицей, перестраивает в начале 1790-х годов дворец на набережной Фонтанки. Более пятнадцати лет юсуповское собрание находилось в этом дворце, с ним связан важнейший период в истории коллекции.

1790-е годы - стремительный взлет карьеры Юсупова. Он в полной мере демонстрирует преданность русскому престолу, как стареющей императрице Екатерине II, так и императору Павлу I. При коронации Павла I он был назначен верховным коронационным маршалом. Эту же роль он выполнял на коронациях Александра I и Николая I.

С 1791 по 1802 год Юсупов занимал важные государственные посты: директора императорских театральных зрелищ в Петербурге (с 1791), директора императорских стеклянного и фарфорового заводов и шпалерной мануфактуры (с 1792), президента мануфактур-коллегии (с1796) и министра уделов (с 1800).

В 1794 году Николай Борисович избран почетным любителем петербургской Академии художеств. В 1797-м Павел I отдал в его ведение Эрмитаж, где размещалось императорское художественное собрание. Картинную галерею возглавил поляк Франц Лабенский , бывший до этого хранителем картинной галереи Станислава Августа Понятовского , которого Юсупов сопровождал во время его пребывания в Петербурге. Была проведена новая полная инвентаризация эрмитажного собрания. Составленная опись служила основным инвентарем до середины XIX века.

Государственные посты, занимаемые князем, позволяли непосредственно влиять на развитие национального искусства и художественных ремесел. А.В.Прахов очень точно отметил: «Будь в его ведении еще Академия художеств, и князь Николай Борисович стал бы министром искусств и художественной промышленности в России» 10 .

Находясь в Петербурге, Юсупов внимательно следил за художественной жизнью Европы и русским антикварным рынком. Будучи поклонником таланта скульптора Антонио Кановы , он переписывался с ним и в 1790-е годы заказал статуи для своей коллекции. В 1794–1796 годах Канова выполнил для Юсупова прославленную скульптурную группу «Амур и Психея» (ГЭ), за которую князь заплатил немалую сумму - 2000 цехинов. Тогда же, в 1793–1797 годах для него была исполнена статуя «Крылатого Амура» (ГЭ).

В 1800 году императорский двор отверг партию картин, привезенных в Петербург комиссионером Пьетро Конколо , и Юсупов приобрел их значительную часть - 12 картин, среди которых был «Женский портрет» Корреджо (ГЭ), пейзажи Клода Лоррена , полотна Гверчино , Гвидо Рени , а также ансамбль полотен для убранства зала, состоявший из плафона и 6 картин, среди которых монументальные полотна Дж.Б.Тьеполо «Встреча Антония и Клеопатры» и «Пир Клеопатры» (обе - ГМУА) 11 .

В этот период юсуповское собрание становится одним из лучших среди знаменитых петербургских коллекций, соперничая с галереями А.А.Безбородко и А.С.Строганова. Оно привлекало внимание шедеврами старых мастеров и широким кругом работ современных художников. Немецкий путешественник Генрих фон Реймерс , побывавший во дворце на Фонтанке в конце 1802 или начале 1803 года, оставил его подробное описание. Из интерьеров дворца отметим зал с 12 картинами Я.Ф.Хаккерта (12 оригинальными эскизами, как их называет Реймерс ), изображающими эпизоды сражения русского флота при Чесме в 1770 году. (Большие полотна этой серии, написанные по заказу Екатерины II, находятся в Тронном зале дворца в Петергофе под Петербургом.) Особое место в анфиладе занимала протяженная галерея, «где кроме трех картин Тициана, Гандольфи и Фурини , находятся два больших настенных полотна и четыре других, высоких и узких, между окнами, все они, как и прекрасный плафон, принадлежат Тьеполо» 12 . Это первое описание зала, специально оформленного для показа ансамбля живописных произведений, приобретенных в 1800 году, где картины были размещены с учетом особенностей архитектурного пространства и формата полотен. Такой ансамбль стал уникальным явлением для России - страны, где Тьеполо никогда не работал. Два уже упоминавшихся монументальных полотна Дж.Б.Тьеполо «Встреча Антония и Клеопатры» и «Пир Клеопатры» дополняли четыре вертикальных узких, размещавшихся между окнами (утрачены). Потолок зала украшал плафон с композицией, изображающей богов Олимпа (сейчас Екатерининский дворец-музей г. Пушкина), автором которого в настоящее время считается венецианский живописец Джованни Скайарио 13 .

Картины итальянской школы составляли в это время значительную часть коллекции, представляя мастеров «большого стиля» - Тициана, Корреджо , Фурини , Доменикино , Фр.Альбани , А.Караччи , Б.Скидоне , С.Риччи . Из других школ Реймерс выделил работы голландских художников: «два прекрасных и очень знаменитых портрета» Рембрандта («Портрет мужчины в высокой шляпе с перчатками» и «Портрет женщины со страусовым веером в руке», около 1658–1660, США, Вашингтонская национальная галерея) 14 , работы учеников Рембрандта, Яна Викторса («Симеон с младенцем Христом») и Ф.Боля («Сусанна и старцы»), а также пейзажи П.Поттера , К.Дюжардена , Ф.Ваувермана . Из фламандской школы - произведения П.П.Рубенса, А.ван Дейка, Я.Йорданса , из французской - Н.Пуссена, Клода Лоррена , С.Бурдона, Ш.Лебрена , Валантена де Булоня , Лорана де Ла Ира.

Только у Юсупова в Петербурге можно было увидеть настоящую коллекцию произведений известных современных живописцев разных школ. «В Бильярдной или, вернее, в Галерее современных мастеров» (Реймерс ) находились картины П.Батони , Р.Менгса , А.Кауфман, Я.Ф.Хаккерта , К.Ж.Верне, Г.Робера , Ж.Л.Демарна , Э.Виже-Лебрен , Л.Л.Буальи , В.Л.Боровиковского .

К галерее примыкали два небольших кабинета с собранием гравюр. Несколько комнат занимала библиотека, отмеченная И.Г.Георги среди крупнейших частных книгохранилищ Петербурга наряду с библиотеками Е.Р.Дашковой, А.А.Строганова, А.И.Мусина-Пушкина , А.П.Шувалова 15 .

Четвертый период, наиболее яркий в истории формирования коллекции, связан с последней поездкой Николая Борисовича во Францию в период краткого русско-французского сближения, когда русские ездили туда крайне редко. (После смерти Павла I Юсупов в 1802 году вышел в отставку в чине действительного тайного советника, сенатора, кавалера многих орденов.) Точная дата его отъезда не установлена, вероятно, он отбыл после 1806 года. Из сохранившейся в архиве записной книжки князя известно, что 1808-начало 1810 года он провел в Париже и вернулся в Россию в начале августа 1810 года 16 .

Во время поездки Николай Борисович по-прежнему чутко воспринимал новые веяния в искусстве и смену вкусов.Он исполнил давнее желание - заказал картины Жаку Луи Давиду, первому живописцу императора Наполеона, и его ученикам, П.Н.Герену , А.Гро . Посещая мастерские, Юсупов приобрел ряд произведений известных художников: А.Тоне, Ж.Л.Демарна , Ж.Ресту , Л.Л.Буальи , О.Верне. Картина Ораса Верне «Турок и казак» (1809, ГМУА) стала первой работой художника, ввезенной в Россию. Ее приобретение было, вероятно, своеобразным жестом благодарности всему семейству, которое уже в третьем поколении знал князь и чьи произведения были представлены в его собрании. В 1810 году, накануне отъезда, Юсупов заказал картины П.П.Прюдону и его ученице К.Майер.

Он щедро оплачивал приобретения, переводя деньги через банковский дом «Перриго , Лаффитт и К°». По распоряжению князя деньги художникам выплачивались в Париже на протяжении нескольких лет, включая 1811 год. К отправке в Россию картины готовились в мастерской Давида. Художнику были известны многие произведения, приобретенные Юсуповым, и они получили его высокую оценку. «Я знаю, как они прекрасны, - писал Давид князю в письме от 1 октября 1811 года, - и поэтому я не осмеливаюсь принять полностью на свой счет все похвальные слова, которые Вы изволите мне говорить, <...> припишите их, князь, той радости, которую я и другие, работающие для Вашего превосходительства, испытывают при мысли, что их труды будут оценены столь просвещенным князем, страстным почитателем и знатоком искусства, который умеет входить во все противоречия и сложности, которые переживает художник, желая наилучшим образом выполнить свою работу» 17 .

В Париже у Юсупова-коллекционера были достойные соперники - герцог д’Артуа 18 и итальянский граф Дж.Б.Соммарива . Вкусы последнего были чрезвычайно близки ему: он заказывал картины тем же мастерам, Герену , Прюдону , Давиду, а Торвальдсен повторил для него скульптурную группу А.Кановы «Амур и Психея» 19 .

Честолюбивое желание быть первым, столь важное для собирателей современного искусства, привело Юсупова к мастерам, уже снискавшим популярность во Франции, но еще не известным в России. В выборе произведений проявилась определенная эволюция вкуса - наравне с работами поздних неоклассицистов приобретались работы ранних романтиков. Однако предпочтение по-прежнему отдавалось картинам камерным, лирическим, полным очарования и грациозности.

Увлеченный современной художественной жизнью Парижа, князь не меньше внимания уделял антикварному рынку. В его архиве встречаются расписки известных антикваров и экспертов: Ж.А.Константена , П.Келара , Ш.Эли, Ж.Ланглие , А.Пайе и Ж.Б.П.Лебрена , на аукционе которого в 1810 году Юсупов сделал ряд ценных приобретений - «Похищение Европы» Ф.Лемуана , «Св.Казимир» (старое название - «Св. Людовик Баварский») Карло Дольчи (обе - ГМИИ). На рынке князь отбирал только картины французской и итальянской школ. Вне его интересов остались фламандцы и голландцы, столь почитаемые собирателями 1760–1770-х годов. Во время последнего заграничного путешествия была значительно усилена французская часть собрания, впервые в Россию ввозились оригинальные произведения французских художников начала XIX века. Ни в одном русском собрании они не были представлены столь полно.

По возвращении из-за границы дворец на Фонтанке в Петербурге был продан, и Юсупов в 1810 году приобрел усадьбу Архангельское под Москвой. Благоустраивался старый родовой дворец в Москве, у Харитония в Огородниках. Усадьба Архангельское строилась прежним владельцем Николаем Алексеевичем Голицыным (1751–1809) с большим размахом, в ее архитектуре присутствуют черты торжественной представительности, свойственные зрелому классицизму и столь желанные в парадной резиденции.

С Архангельским связан последний, пятый период истории коллекции Н.Б.Юсупова, наиболее продолжительный. Более 20 лет собрание размещалось в усадьбе, специально обустроенной для показа обширных коллекций.

Дворец, усадьба волею владельца были превращены в идеальную художественную среду, достойную личности эпохи Просвещения. Три знатнейших искусства, «циркуль зодчего, палитра и резец / Ученой прихоти твоей повиновались / И вдохновенные в волшебстве состязались» (А.С.Пушкин).

Юсупов, пользуясь положением главноначальствующего Экспедиции Кремлевского строения и мастерской Оружейной палаты, которое занимал с 1814 года, пригласил для работы в Архангельское лучших московских архитекторов: О.И.Бове, Е.Д.Тюрина, С.П.Мельникова, В.Г.Дрегалова . Усадьба раскинулась на обширной территории на высоком берегу Москвы-реки. Регулярный парк украсила мраморная скульптура, составившая отдельное собрание. Современники отмечали, что усадьба «превосходит все частные замки мраморами не только числом, но и достоинством» 20 . До настоящего времени - это крупнейшая в России коллекция декоративной мраморной парковой скульптуры, большая ее часть была изготовлена итальянскими скульпторами С.К.Пенно, П. и А.Кампиони , С.П.Трискорни , имевшими мастерские в Петербурге и Москве.

В 1817–1818 годах ансамбль усадьбы дополнил сооруженный по проекту Пьетро Гонзага театр - редкий памятник архитектурного творчества итальянского декоратора. В здании театра до настоящего времени сохраняется занавес и четыре комплекта подлинных декораций, написанных выдающимся мастером и большим другом князя.

В Архангельском Юсупов словно стремился соединить всю историю, всю природу, все искусства. Усадьба становилась и местом уединения, и увеселительной резиденцией, и хозяйственным предприятием, но самое главное - она стала основным хранилищем юсуповских коллекций.

Расточительность Юсупова позволила реализовать в русской культуре одну из самых утонченных и впечатляющих утопий, которыми был богат век Просвещения. Эпоха античности представлялась манящим идеалом и эталоном жизни. Дворцово-парковый ансамбль, созданный Юсуповым в окрестностях Москвы, с парком, изобилующим мраморными «античными» статуями и стилизованными храмами, с дворцом, где размещались богатая библиотека и уникальные произведения искусств, с театром и зверинцем, представляет наиболее яркий пример попытки воплощения такой утопии. По словам современника, приезжая в Архангельское, вы попадали «в райскую обитель, которую столь хорошо представляли себе древние, будто после кончины вы вновь ожили для бесконечных наслаждений и блаженного бессмертия» 21 . Природа и искусства стали роскошным обрамлением последних лет жизни знаменитого вельможи.

Юсупов-коллекционер теперь был в значительной степени связан с московским антикварным рынком. Приобретения этого периода расширяли и дополняли уже сложившееся собрание. На распродаже картин московской галереи Голицынской больницы в 1817–1818 годах Николай Борисович приобрел ряд картин, в том числе: «Отъезд на охоту» Ф.Ваувермана (ГМИИ), «Аполлон и Дафна» Ф.Лемуана , «Отдых на пути в Египет», приписывавшийся П.Веронезе, из собрания русского посла в Вене Д.М.Голицына и «Вакх и Ариадна» (сейчас - «Зефир и Флора») Я.Амигони из собрания вице-канцлера А.М.Голицына (все - ГМУА) 22 .

В начале 1820-х годов к Юсупову перешли некоторые картины из коллекции Разумовских, приобретенные еще ее основателем Кириллом Григорьевичем Разумовским, генерал-фельдмаршалом , президентом петербургской Академии наук, в том числе самое знаменитое, этапное полотно П.Батони «Геркулес на распутье между Добродетелью и Пороком» (ГЭ) 23 .

В 1820-е годы сделаны важные приобретения, расширяющие французское собрание. Из коллекции М.П.Голицына к собирателю перешла картина «Геркулес и Омфала » Ф.Буше (ГМИИ), и Юсупов стал единственным в России обладателем восьми картин этого художника. Из другого известного собрания А.С.Власова к нему перешла «Мадонна с младенцем» учителя Буше - Ф.Лемуана (ГЭ). Лучшие «Буше» в России происходят именно из юсуповского собрания. В тот момент, когда князь покупал его картины, мода на них во Франции уже прошла. В России картины Буше были представлены тогда только в императорском собрании, куда они попали в 1760–1770-е годы, то есть несколько раньше, чем их стал приобретать Юсупов. В предпочтении и подборе картин Буше, несомненно, нашел отражение личный вкус князя.

В 1800–1810-е годы Николай Борисович продолжал пополнять свою восточную коллекцию. Изделия мастеров Китая и Японии XVI-начала XIX века из фарфора, бронзы, черепахи, слоновой кости, мебель, лаки украшали интерьеры дворцов в Москве и в Архангельском 24 . Было ли это лишь проявлением интереса к экзотическим вещам или стремление создать коллекцию, сейчас, в силу малоизученности материала, судить трудно, но тем не менее у князя находились произведения аналогичные тем, что были в царском собрании.

В январе 1820 года во дворце в Архангельском возник пожар, но дворец быстро восстановили, и 1820-е годы стали «золотым» десятилетием в истории усадьбы. Посетивший Архангельское французский биолог и издатель московского журнала «Bulletin du Nord » Куант де Лаво писал в 1828 году: «Сколь богато Архангельское красотами природы, столь же оно замечательно подбором произведений искусства. Все его залы так ими наполнены, что можно подумать, что находишься в музее. <...> перечислить все картины можно, только сделав полный каталог» 25 . И такой каталог был составлен в 1827–1829 годах. Он подвел итог многолетнему собирательству и показал собрание во всей полноте. В пяти альбомах (все - ГМУА) собраны зарисовки произведений, находившихся в московском доме и в Архангельском. Три тома посвящены картинной галерее, два - собранию скульптуры. Каталог представляет традиционное для XVIII века собрание репродукций, выполненных не в технике гравюры, а в рисунке (тушь, перо, кисть), что делает его уникальным. Уникально и количество рисунков (их 848), намного превышающее известные репродуционные альбомы начала XIX века. Такой каталог создавался прежде всего «для себя» и всегда хранился в библиотеке владельца галереи. Альбомы 1827–1829 годов - первый и до сих пор единственный наиболее полный каталог коллекции Н.Б.Юсупова 26 . Однако это далеко не все, чем владел князь, так как картины и скульптуры украшали его дворцы во многих имениях и продолжали пополнять собрание после создания каталога.

Юсуповская коллекция была разделена на две части: одна - в Москве, другая - в Архангельском, ставшем своеобразным личным музеем. В Архангельском залы дворца, парковые павильоны целенаправленно приспосабливались для размещения картин и скульптуры. «В залах этого великолепного замка так же, как и в галерее <…> размещалось в строгом порядке и симметрии необычайное количество картин самых крупных мастеров <…> Достаточно сказать, что редко встретишь здесь одну единственную картину какого-либо из <…> художников, будь то итальянцы, фламандцы или мастера других школ - картины их находятся здесь дюжинами» 27 . Такое впечатление от увиденного было лишь небольшим преувеличением.

В северо-западной части усадебного дворца были созданы зал Тьеполо, 1-й и 2-й залы Робера , Античный зал. Картины Гюбера Робера русские покупали едва ли не с большим рвением, чем французы. Их особенно ценили как украшение интерьеров. Обычно для них приспосабливали или специально подбирали залы, учитывая формат и композиционные особенности произведений. В 1770–1790-е годы, в период расцвета усадебного строительства в России, пейзажи Робера активно ввозились в Россию. В коллекции Юсупова было 12 произведений кисти Робера . Два декоративных ансамбля (по четыре полотна в каждом) украшали восьмиугольные залы в Архангельском.

В контексте художественного пространства усадьбы особый смысл приобретает картина Робера «Павильон Аполлона и обелиск», входящая в ансамбль 2-го зала Гюбера Робера . Дворец являлся композиционным и смысловым ядром ансамбля. По воле владельца он был превращен в настоящий «музеум ». В греческой античности это слово означало «обиталище, жилище Муз; место, куда собирались ученые». Образ храма знаний и искусств, храма, посвященного богу солнечного света, искусства и художественного вдохновения - Аполлону-Мусагету, являлся одним из самых популярных символов эпохи Просвещения. Храм Аполлона помещен на полотне Робера в стихию природы, перед ним поверженные временем колонны, у которых расположились художники, и обелиск, на пьедестале которого Робер , подчеркнув связь времен, поместил написанное по-латыни посвящение друзьям искусств: «Hubertus Robertus Hunc Artibus Artium que amicis picat atque consecrat anno 1801» («Гюбер Робер обелиск этот создает и посвящает искусствам и друзьям искусств в 1801 году»). Пейзаж Робера разворачивает «всеохватный аллюзийный ряд «Свет - Природа - Знание - Искусство - Человек» 28 . Композиционное решение и содержание картины находят поддержку в особом художественном пространстве усадьбы, где искусства существуют в гармонии с природой и человеком.

Между залами Робера находился Античный зал - «галерея древностей». В ней размещалась небольшая, но разнообразная коллекция антиков - римских копий с греческих оригиналов V–II веков до нашей эры: четыре фигуры юношей, три мужских бюста, урна, четыре фигуры амуров и путти , в том числе «Мальчик с птицей» (I в., ГЭ) и «Амур» (I в., ГМУА), выполненные под влиянием работ греческого мастера Боэфа .

С залами дворца органично сочеталась Галерея, в которой размещались более 120 произведений, среди них огромные полотна Г.Ф.Дуайена и А.Монжес . Основное место в ней занимали работы итальянской и французской школ. Среди французских мастеров особым расположением князя пользовался Ж.Б.Грез, представленный в его коллекции 8 картинами. Греза любили многие русские собиратели, однако из всех своих русских заказчиков и покупателей художник особенно отличал именно князя. В Галерее была представлена написанная специально для князя «Вновь обретенная голубка, или Сладострастие». В одном из писем к Юсупову Грез особо подчеркивал: «Чтобы исполнить головку <…> я обращался к вашему сердцу и свойствам вашей души» 29 . Картина до сих пор является наиболее популярной и растиражирована множеством копиистов.

Среди итальянских картин основную тенденцию вкуса собирателя, ориентированную на классицизм, подчеркивало превосходство картин болонской школы - Гвидо Рени , Гверчино , Доменикино , Ф.Альбани , братьев Караччи . Разнообразно была представлена венецианская школа XVIII века. В Галерее находился один из шедевров Себастьяно Риччи «Детство Ромула и Рема» (ГЭ). Значительную группу составляли полотна знаменитого венецианца Джованни Баттиста Тьеполо (тогда ему приписывалось 11 картин) и его сына Джованни Доменико . Кроме упоминавшихся выше, князю принадлежали «Смерть Дидоны » Тьеполо-отца и «Мария со спящим младенцем» Тьеполо-сына.

Не менее интересные ансамбли размещались в южной анфиладе. В Амуровой , или Салоне Психеи были выставлены лучшие произведения, привезенные Юсуповым из последней поездки в Париж, картины Давида, Герена , Прюдона , Майер, Буальи , Демарна , ван Горпа . Центр зала занимала группа Кановы «Амур и Психея». Художественная целостность ансамбля дополнялась тематическим единством. Центральные произведения - «Сафо и Фаон » Давида (ГЭ) и парные картины «Ирида и Морфей» (ГЭ), «Аврора и Кефал » (ГМИИ) Герена - составили своеобразный юсуповский триптих, посвященный любви и античной красоте.

Находившееся там же полотно Л.Л.Буальи «Бильярд» (ГЭ) было приобретено Юсуповым после того, как он увидел картину в Салоне 1808 года. Тогда входивший в число «малых» мастеров, Буальи как реформатор жанровой живописи причислен современными исследователями к ведущим художникам французской школы. В собрании князя находились еще четыре первоклассные работы мастера: «Старый священник», «Горестная разлука», «Обморок», «Мастерская художницы» (все - ГМИИ).

В этом же зале демонстрировались четыре уникальные скульптуры из резной слоновой кости: «Колесница Вакха», фигуры Венеры и Меркурия и композиция «Амур и Психея» (все - ГЭ). По богатству своей коллекционной истории это - одна из «жемчужин» собрания. За исключением «Колесницы Вакха» работы Симона Трогера , произведения мелкой пластики происходят из мастерской П.П.Рубенса. После смерти знаменитого фламандца они перешли к королеве Христине Шведской, а позднее - к герцогу Дон-Ливио Одескальки . Поле смерти герцога они разошлись по коллекциям Франции, Испании и Италии. Возможно, в начале XIX века их приобрел князь Юсупов. В целом выбор произведений для Амуровой носил несомненно целенаправленный характер, отражал вкус владельца и смысл, который сам коллекционер и его современники вкладывали в образ жизни на лоне природы в загородной усадьбе.

Рядом с Амуровой располагался Кабинет - типичное собрание XVIII столетия, как бы подчеркивающее преемственность и различие старого и нового искусства. В Кабинете находились 43 картины мастеров итальянской школы, в академической иерархии считавшейся ведущей. Именно здесь хранился один из шедевров коллекции - «Женский портрет» Корреджо (ГЭ). У Юсупова имелось также несколько копий со знаменитых композиций Корреджо из Дрезденской галереи, особенно любимых в XVIII веке, - «Святая ночь» («Поклонение пастухов») и «День» («Мадонна со Святым Георгием». Для Кабинета картины специально подбирались по размерам, 22 работы были составлены в пары для симметричной развески, среди них: «Александр и Диоген» (ГЭ) и «Возвращение блудного сына» (ГМИИ) Доменико Тьеполо; «Сотник перед Христом» (ГМИИ) и «Христос и грешница» (Прага, Национальная галерея) Себастьяно Риччи ; «Пейзаж с водопадом» (Сумы, Художественный музей) и «Руины и рыбаки» (местонахождение неизвестно) Андреа Локателли ; «Головка девочки» (ГЭ) и «Головка мальчика» (ГМИИ) Пьера Сюблейра .

Из массы произведений прикладного искусства, предлагаемых художественным рынком, Юсупов смог выбрать для украшения своих дворцов подлинные шедевры, которые мы вправе рассматривать как коллекцию. Они подчеркивают интерес князя к искусству Франции в целом. Он приобретал фарфор известных парижских мануфактур - Лефевр , Даготи , Наст, Диль , Герар ; художественную бронзу по моделям крупнейших мастеров скульптурной пластики - К.М.Клодиона , Л.С.Буазо , П.Ф.Томира , Ж.Л.Приера .

Выполненные около 1720 года в мастерской Андре-Шарля Буля два уникальных корпуса часов с фигурами Дня и Ночи, копирующими знаменитые скульптуры Микеланджело из капеллы Медичи в церкви Сан Лоренцо во Флоренции, украшали Большой кабинет московского дома и комнаты второго этажа дворца в Архангельском. В альбоме «Мраморы» (1828) наравне со скульптурой зарисованы осветительные приборы и часы: канделябры по моделям Э.М.Фальконе и К.М.Клодиона ; часы с фигурами «Философа» и «Читающей» скульптора Севрской мануфактуры Л.С.Буазо (все - ГМУА). На один из излюбленных сюжетов князя - «Клятва Амуру» - выполнен корпус часов мастерской П.Ф.Томира по модели Ф.Л.Ролана (ГЭ).

Среди парковых павильонов богатством живописного убранства выделялся «Каприз», где находились парные пасторальные портреты работы Д.Тенирса Младшего «Пастух» и «Пастушка», не имеющие аналогий в творчестве мастера, картины П.Ротари (30 портретов, все - ГМУА), О.Фрагонара , М.Жерар , М.Д.Вийер , Л.Демарна , М.Дроллинга , Ф.Свебаха , Дж.Рейнолдса , Б.Уэста, Я.Ф.Хаккерта , А.Кауфман. Значительную часть составляли произведения современниц князя, женщин-художниц, от Анжелики Кауфман - одной из основательниц Королевской Академии в Лондоне, до популярных француженок - Э.Виже-Лебрен , М.Жерар , М.Д.Вийер .

В пристройке к Капризу размещалось «живописное заведение», занимавшееся росписью фарфора 30 . Многие картины отсюда послужили образцами для копирования на фарфоре. Тарелки и чашки с живописными миниатюрами дарили друзьям, гостям и членам царской семьи. Миниатюры на фарфоре тиражировали и популяризировали произведения юсуповской галереи. Со временем ценность их возросла, целый ряд картин сейчас известен лишь по воспроизведениям на фарфоре.

Альбом галереи московского дворца еще яснее дает понять, насколько проигрывало юсуповское собрание из-за того, что было разделено на две части: усадебную и городскую. В московском доме находилось немало интереснейших произведений, но в размещении их по залам не было той строгой системы, как в Архангельском. Здесь произведения искусства служили прежде всего украшением интерьера - украшением дорогим и роскошным. Значительная часть картин размещалась в Верхнем большом кабинете, в Гостиной, в Малой и Большой столовых.

Большой кабинет украшала серия из четырех картин Дж.П.Панини , изображающих интерьеры крупнейших римских базилик: собора св. Петра, церкви Санта Мария Маджоре (обе -ГЭ), церкви Сан Паоло Фуори и Мура и Сан Джованни ин Латерано (обе - ГМИИ). Серия римского мастера, оказавшего большое влияние на становление Гюбера Робера , логически завершала юсуповское собрание великих пейзажистов XVIII века. В кабинете находилась копия с одной из самых любимых в XVIII веке картин Рафаэля - «Мадонны в кресле» из галереи Уффици во Флоренции (ГЭ). Как сообщают описи галереи, это - «копия с Рафаэля, писанная Менгсом », немецким живописцем Антоном Рафаэлем Менгсом , работавшим в Италии и являвшимся вместе со своим соотечественником И.И.Винкельманом основателем нового классического стиля в живописи. Копии такого уровня высоко ценились наравне с оригиналами. Николай Борисович в числе других влиятельных в придворных кругах коллекционеров (С.Р.Воронцов, А.А.Безбородко) стремился повлиять на Екатерину II с тем, чтобы она еще активнее заказывала копирование шедевров итальянской живописи для Эрмитажа и прежде всего ватиканских фресок Рафаэля 31 .

В Гостиной московского дома находились шедевры юсуповского собрания - «Похищение Европы» и «Битва на мосту» Клода Лоррена (оба - ГМИИ). Композиции Лоррена еще при жизни художника много копировали. У князя находились семь произведений, приписывавшихся Лоррену . Уровень исполнения двух копий с его картин («Утро» и «Вечер», обе - ГМИИ) настолько высок, что они считались авторскими повторениями (вплоть до 1970 года).

Из 21 картины Большой столовой обращает на себя внимание монументальное полотно голландца Гербрандта ван ден Экхаута , имеющее подпись художника и дату - 1658. В XIX веке она была известна под названием «Иаков стоит перед царем Аманом, который сидит с своей дочерью Рахилью», в 1924 году ее сюжет определил Н.И.Романов как «Приглашение на ночлег жителем города Гивы Левита и его наложницы» (ГМИИ). Тем же годом, что и картина Экхаута , датирована находившаяся там же «Аллегория живописи», представляющая автопортрет итальянской художницы Элизабет Сирани (ГМИИ).

В альбоме Галереи московского дома (1827), рядом с рисунками с картин и скульптур, находятся рисунки семи севрских ваз, что подчеркивает их коллекционную ценность. Пять из них, датированные 1760–1770 годами, сохранились в собрании Эрмитажа. Это редкого «цвета морской волны» парные ароматники «pot-pourri myrte » (ароматники с миртом) с живописными портовыми сценами работы Ж.Л.Морена. Им же написаны бивуачные сценки в резервах на паре ваз с крышками, называемыми «marmit » (мармит). Живописный резерв - главное украшение вазы овоидной формы с декором «ruban » на выгнутом горле. Изящные формы трех последних ваз подчеркивает благородный бирюзовый цвет их фона.

В альбомах-каталогах нет рисунков с фамильных портретов, а в описях - столь типичной для XVIII столетия портретной галереи. Тем не менее портретные галереи неизменно присутствовали в дворянских усадьбах и дворцах. Они увековечивали род владельцев и свидетельствовали об их происхождении. У Юсупова традиционно в собрании занимали достаточное место также императорские портреты, в основном они размещались в верхних комнатах дворца в Архангельском. Среди картин Petits Appartements в альбоме-каталоге зарисованы портреты Петра I (копия с Ж.М.Наттье , ГМУА), Елизаветы Петровны работы И.Х.Гроота (1743) и И.П.Аргунова (1760), Екатерины II (тип Лампи-Рокотов , ГЭ), Павла I (копия с В. Эриксена и повторение известной работы С.С.Щукина, обе - ГМУА), Александра I (копии с портретов Ф.Жерара , А.Виги, Н.де Куртейля - местонахождение неизвестно). Как памятники истории, портреты в каталоге поставлены в ряд художественных произведений разных эпох и школ. Некоторые из них, портреты Гроота и Аргунова - блестящие образцы рокайльных портретов XVIII века.

Своеобразная и репрезентативная скульптурная галерея портретов русских царственных особ находилась в Императорском зале дворца в Архангельском: бюсты Петра I и Екатерины II К.Альбачини ; Павла I Ж.Д.Рашетта , Александра I А.Трискорни , Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны Л.Гишара, Николая I П.Норманова , Александры Федоровны Х.Рауха .

К семейным портретам отношение было более камерным. Однако сохранившиеся портреты Юсуповых свидетельствуют, что и они были написаны самыми известными и модными художниками, работавшими при русском дворе. Так, портреты жены князя Татьяны Васильевны, урожденной Энгельгардт, исполнили три выдающихся французских портретиста: Э.Л.Виже-Лебрен (частное собрание, 1988 - аукцион Роберто Поло, Париж), Ж.Л.Монье , преподававший в портретном классе Петербургской академии художеств (ГМУА), и Ж.Л.Вуаль (ГЭ).

Коллекция Н.Б.Юсупова явилась блестящим выражением эстетического вкуса эпохи и личных пристрастий собирателя, уникальным памятником русской художественной культуры. Она выделяется масштабом, качеством выбора и разнообразием представленных произведений. Отличительной особенностью юсуповского собрания стал французский раздел, в котором ярче всего проявился личный вкус собирателя. Он демонстрирует целостную картину развития французского искусства от XVII к XIX столетию и, единственный в России, знакомит с произведениями французских художников первой четверти XIX века, от Давида и его школы до «малых мастеров». По уровню французского собрания юсуповскую коллекцию можно было сравнить лишь с императорским Эрмитажем.

Это и немудрено. Ведь Николай Борисович не только приобретал произведения, с любовью распределяя их по разным помещениям дворца, но и бережно систематизировал, указывая местонахождение той или иной работы. Подобное отношение свидетельствует о подлинно высокой культуре Юсупова-собирателя, что выгодно отличало его от большинства русских коллекционеров, ибо он превратил увлечение искусством в образ жизни. Разумный эгоизм, прихоти русского барина, соединенные с удивительным умением окружать себя совершенными произведениями и просто красивыми вещами, позволили создать в его дворцах атмосферу «счастливой жизни».

Рядом с картинами и скульптурами в коллекции были представлены рисунки, художественная бронза, мелкая пластика из слоновой кости, изделия из фарфора, работы мастеров Китая и Японии, резные камни (геммы), табакерки, шпалеры, мебель и трости. Несколько поколений князей Юсуповых продолжало пополнять семейную коллекцию. Каждый из них имел свои увлечения в собирательстве, а также бережно сохранял художественное наследие своих замечательных предков.

1 Прахов А.В. Материалы для описания художественных собраний князей Юсуповых // Художественные сокровища России. 1906. № 8-10. С.170.

2 Прахов А.В. Указ. соч. // Художественные сокровища России. 1906. № 8-10; 1907. № 1-10; Эрнст С. Государственный музейный фонд. Юсуповская галерея. Французская школа. Л., 1924.

3 «Ученая прихоть». Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова. Каталог выставки. В 2 т. М., 2001.

4 Сахаров И.В. Из истории рода Юсуповых // «Ученая прихоть». Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова. М ., 2001. С .15-29.

5 Лотман Ю . М . Карамзин . М ., 2000. С .66.

6 Ciceron M. T. Epistolae ad atticum, ad brutum et ad Q. Fratrem. Hanoviae: Typis Wechelianis, apud Claudium Marnium et heredes Ioan. Aubrii, 1609. 2 припл . Commentarius Pauli Manutii in epistolas Ciceronis ad attcum. Venetiis: Aldus, 1561. ГМУА.

7 Не путать с математиком Иоганном Бернулли (1667–1748) - почетным членом Петербургской Академии наук.

8 Bernoulli J. Johann Bernoulli’s Reisen durch Brandenbourg, Pommern, Prussen, Curland, Russland und Pohlen 1777 und 1778. Leipzig , 1780. Bd . 5. S. 85.

9 Подробнее см.: Дерябина Е.В. Живопись Гюбера Робера в музеях СССР // Государственный Эрмитаж. Россия - Франция. Век Просвещения. Сб. науч . трудов. СПб., 1992. С.77-78.

10 Прахов А.В. Указ. соч. С.180.

11 Петербургская старина. 1800 // Русская старина. 1887. Т.56. №10. С.204; Савинская Л.Ю. Картины Дж.Б.Тьеполо в Архангельском // Искусство. 1980. №5. С .64-69.

12 Reimers H. (von). St.-Petersburg am Ende seines ersten Jahrhunderts. St.-Petersburg, 1805. Teil 2. S. 374.

13 Pavanello G. Appunti da un viaggio in Russia Astratto da Arte in Fruili. Arte a Trieste . 1995. Р. 413-414.

14 Парные портреты Рембрандта были вывезены из России в 1919 году Ф.Ф.Юсуповым. См.: Князь Феликс Юсупов. Мемуары в 2-х книгах. М., 1998. С.232, 280-281, 305 и др.

15 Георги И.Г. Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопримечательностей в окрестностях оного. СПб., 1794. С.418.

16 О путешествии подробнее см.: Савинская Л.Ю. Н.Б.Юсупов как тип коллекционера начала XIX века // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник. 1993. М., 1994. С.200-218.

17 Цит . по: Эрнст С. Ук.соч . С.268-269. (Пер. с фр.); Березина В.Н. Французская живопись первой половины и середины XIX века в Эрмитаже. Научный каталог. Л., 1983. С.110.

18 Бабин А.А. Французские художники - современники Н.Б.Юсупова // «Ученая прихоть». Каталог выставки . М ., 2001. Ч .1. С .86-105.

19 Haskell Fr. An Italian Patron of French Neo-Classic Art // Past and Present in Art and Taste. Selected Essays. Yale Univ. Press, New Haven and London , 1987. Р . 46-64.

20 Свиньин П. Прощальный обед в Селе Архангельском // Отечественные записки. 1827. № 92. Декабрь . С .382.

21 Dominicis Chev. Relation historique, politique et familier en form de lettre sur divers usages, arts, s с iences, institution, et monuments publics des Russes, recueillies dans ses differens voyages et resumies par chev. De Dominicis. St. Petersbourg, 1824. Vol. I. Р . 141. Здесь и далее - пер . Н . Т . Унанянц .

22 Catalogue des tableaux, status, vases et autres objets, appartenant à l’Hôpital de Galitzin. Moscou : de l’imprimerie N.S.Vsevolojsky , 1817. Р. 5, 13, 16; Каталог картин, принадлежащих Московской Голицынской больнице с Высочайшего дозволения назначенных к разыгрыванию в лотерею. М., 1818.

23 Савинская Л.Ю. Из истории итальянских картин в России // Тьеполо и итальянская живопись XVIII века в контексте европейской культуры. Тезисы докладов. СПб.: ГЭ, 1996. С.16-18.

24 Меньшикова М.Л., Бережная Н.Л . Восточная коллекция // «Ученая прихоть». Ч .1. С .249-251.

25 Archangelsky // Bulletin du Nord. Journal scientifique et litteraire publié à Moscou par G. Le Cointe De Laveau. 1828. Vol.1. Сahier III. Mars . Р. 284.

26 Об альбомах-каталогах собрания Н.Б.Юсупова подробнее см.: Савинская Л.Ю . Иллюстрированные каталоги частных картинных галерей второй половины XVIII - первой трети XIX века // Актуальные проблемы отечественного искусства. Межвузовский сборник научных трудов. МГПУ им. В.И.Ленина. М., 1990. С.49-65.

27 Dominicis Chev . Op . cit . Р. 137.

28 Осмолинская Н. Под сенью храма Аполлона: коллекционирование как мировоззрение // Пинакотека. 2000. №12. С.55.

29 Письмо Ж.Б.Греза Н.Б.Юсупову от 29 июля 1789 г., Париж // Прахов А . Указ. соч. С.188.

30 Бережная Н.Л. «Фарфоровый каталог» галереи Н.Б.Юсупова // «Ученая прихоть». Ч.1. М., 2001. С.114-123.

31 О роде князей Юсуповых. Ч.2. СПб., 1867. С.248; Кобеко Д.Ф. Портретист Гутенбрун // Вестник изящных искусств. 1884. Т.2. С.299; Левинсон-Лессинг В.Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). 2-е изд. Л., 1986. С.274.