Краткая биография бодуэна де куртенэ. Краткая биография бодуэна де куртенэ Бодуэн де куртенэ первопроходец в языкознании
БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ, ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ (Ян Игнаций) (1845–1929), русский и польский лингвист. Представитель польской ветви старинного французского рода, родился в Радзымине 1 (13) марта 1845. Работал в России, Австрии, Польше, писал на русском, польском, немецком, французском и других языках. В 1866 окончил Главную школу в Варшаве, затем несколько лет стажировался в Праге, Вене, Берлине, Лейпциге. Изучал резьянские говоры словенского языка на территории, ныне принадлежащей Италии, защитил докторскую диссертацию в 1874. Профессор университетов в Казани (1875–1883), Юрьеве (Тарту) (1883–1893), Кракове (1893–1909, в то время Австро-Венгрия), Петербурге (1900–1918). Член-корреспондент Императорской академии наук с 1897. Выступал в защиту прав языков национальных меньшинств России, за что в 1914 был арестован. В 1918 вернулся в Польшу, где занимался политической деятельностью. Умер Бодуэн де Куртенэ в Варшаве 3 ноября 1929.
Бодуэн де Куртенэ был одним из самых влиятельных лингвистов России конца 19 – начала 20 в. Многие его идеи носили глубоко новаторский характер и значительно опередили свое время; весьма распространен взгляд на него как на своего рода «восточноевропейского Соссюра», чему способствовала его роль в создании фонологии – одного из самых «структуралистских» разделов науки о языке. Идеи Бодуэна разбросаны по многочисленным небольшим статьям, затрагивающим разнообразные проблемы лингвистики, прежде всего общего языкознания и славистики; следует отметить, что популяризации этих идей весьма способствовала деятельность таких ученых, как Р.О.Якобсон, Н.С.Трубецкой, Е.Курилович.
Лингвистику Бодуэн рассматривал как психологическую и социальную науку; занимая позиции психологизма, считал единственной реальностью язык индивидуума, однако в то же время стремился к объективному подходу к языку, одним из первых поставил вопрос о точных методах в лингвистике, предлагал выделять слова на основе строгих процедур. Впервые в мировой науке разделил фонетику на две дисциплины: антропофонику, изучающую акустику и физиологию звуков, и психофонетику, изучающую представления о звуках в человеческой психике, т.е. фонемы; впоследствии эти дисциплины стали называть соответственно фонетикой и фонологией, хотя некоторые из непосредственных учеников Бодуэна пытались сохранить его терминологию. Ввел в науку о языке термины «фонема» и «морфема» в их современном понимании, объединив в общем понятии морфемы как минимальной значимой единицы языка понятия корня и аффикса. Одним из первых отказался считать лингвистику только исторической наукой и изучал современные языки. Исследовал вопрос о причинах языковых изменений, занимался социолингвистикой, теорией письма, участвовал в разработке реформы русской орфографии, осуществленной в 1917–1918. Отредактировал и дополнил словарь В.И.Даля. Полемизировал с логическим подходом к языку, младограмматической концепцией звуковых законов, использованием в науке о языке метафоры «организма».
Сам называвший себя «автодидактом» и не считавший себя ничьим учеником, Бодуэн создал целых две крупных лингвистических школы: Казанскую (Н.В.Крушевский, В.А.Богородицкий и др.) и позднее Петербургскую (Л.В.Щерба, Е.Д.Поливанов и др.).
Происходит из старого французского аристократического рода, ведущего свое начало от короля Людовика VI и считающего в своих рядах крестоносца Балдуина Фландрского, впоследствии императора Константинопольского. Во Франции род Бодуэнов де Куртенэ вымер в 1730 г., но некотороые представители его переселились в начале XVIII века в Польшу, где и натурализовались. Поступив на "приготовительные курсы" к Варшавской главной школе Бодуэн, под влиянием профессорской методологии и энциклопедии академических наук Плебанского, решился посвятить себя занятиям языковедением и особенно славянскими языками. На историко-филологическом факультете главной школы он избрал отделение славянской филологии, где на него имели особое влияние профессоры Ф.Б. Квет, И. Пшиборовский и В.Ю. Хорошевский. Он не может, впрочем, считаться действительным учеником кого-либо из этих ученых, так как обязан своими научными взглядами преимущественно собственной самодеятельности. Из работ европейских ученых того времени большую пользу ему оказали труды Штейнталя и других философов-лингвистов, пробудившие в нем интерес к общим проблемам языкознания и приведшие его впоследствии к убеждению в исключительно психической природе языка. Окончив главную школу со степенью магистра историко-филологических наук, Бодуэн был командирован за границу, провел несколько месяцев в Праге, изучая чешский язык, в Иене слушал лекции Шлейхера, в Берлине занимался ведийским санскритом у А. Вебера.
Он посещал также лекции К.А. Коссовича по санскриту и зенду. В 1870 г. получил в Лейпциге степень доктора философии, после того защитил магистерскую диссертацию "О древнепольском языке до XIV столетия", сохранившую и до сих пор научное значение, и был допущен Петербургским университетом к чтению лекций по сравнительной грамматике индоевропейских языков в качестве приват-доцента, явившись, таким образом, первым преподавателем этого предмета в Петербургском университете. В 1872 г. Бодуэн де Куртенэ снова был командирован за границу, где пробыл три года. В 1874 г. он был избран Казанским университетом в доценты по кафедре сравнительной грамматики и санскрита, никем там не занятой со времени ее учреждения по университетскому уставу 1863 г. В 1875 г. Бодуэн защитил свою докторскую диссертацию "Опыт фонетики резьянских говоров", увенчанную Уваровской премией Императорской Академией Наук и представляющуюся и в наше время образцом диалектологической фонетической характеристики. В конце 1875 г. он получил в Казанском университете звание профессора. Около него образовалась группа молодых лингвистов, положившая начало так называемой казанской школе языкознания.
Бодуэн де Куртенэ был одним из самых влиятельных лингвистов России конца 19 – начала 20 в. Многие его идеи носили глубоко новаторский характер и значительно опередили свое время; весьма распространен взгляд на него как на своего рода «восточноевропейского Соссюра», чему способствовала его роль в создании фонологии – одного из самых «структуралистских» разделов науки о языке. Идеи Бодуэна разбросаны по многочисленным небольшим статьям, затрагивающим разнообразные проблемы лингвистики, прежде всего общего языкознания и славистики.
Лингвистику Бодуэн рассматривал как психологическую и социальную науку; занимая позиции психологизма, считал единственной реальностью язык индивидуума, однако в то же время стремился к объективному подходу к языку, одним из первых поставил вопрос о точных методах в лингвистике, предлагал выделять слова на основе строгих процедур. Впервые в мировой науке разделил фонетику на две дисциплины: антропофонику, изучающую акустику и физиологию звуков, и психофонетику, изучающую представления о звуках в человеческой психике, т.е. фонемы; впоследствии эти дисциплины стали называть соответственно фонетикой и фонологией, хотя некоторые из непосредственных учеников Бодуэна пытались сохранить его терминологию. Ввел в науку о языке термины «фонема» и «морфема» в их современном понимании, объединив в общем понятии морфемы как минимальной значимой единицы языка понятия корня и аффикса. Одним из первых отказался считать лингвистику только исторической наукой и изучал современные языки. Исследовал вопрос о причинах языковых изменений, занимался социолингвистикой, теорией письма, участвовал в разработке реформы русской орфографии, осуществленной в 1917–1918. Отредактировал и дополнил словарь В.И.Даля. Полемизировал с логическим подходом к языку, младограмматической концепцией звуковых законов, использованием в науке о языке метафоры «организма».
2.1. Понятие языка и языковых законов.
Вся общелингвистическая концепция Бодуэна де Куртенэ проникнута стремлением найти объяснение языковым законам, механизму функционирования и развития языка через анализ психического механизма, а также дать определение понятию язык.
В одной из ранних работ ученого «Некоторые общие замечания о языковедении и языке», написанной в 1870 году, дается такое определение языка: «Язык есть комплекс членораздельных и знаменательных звуков и созвучий, соединенных в одно целое чутьем известного народа (как комплекса (собрания) чувствующих и бессознательно обобщающих единиц) и подходящих под ту же категорию, под то же видовое понятие на основании общего им всем языка».[Алпатов 2005: 121] Здесь же можно увидеть четко сформулированный психологический подход к языку, свойственный Бодуэну на протяжении всей его жизни.
После опубликования вышеупомянутой работы взгляды Бодуэна де Куртенэ развивались и менялись, однако он всегда полемизировал с некоторыми традиционными представлениями о языке, которые он считал неверными. К ним он относил логический подход к языку, представление о языке как об организме, младограмматическую концепцию языковых законов. Во многих его работах прослеживается полнейшее отрицание языковых законов, что, однако, не означало, что Бодуэн де Куртенэ вообще был против выявления закономерностей в языке.
Языковеду было свойственно понимание языка как системы знаков с такими их атрибутами, как условность, произвольность. По его представлениям язык состоит из «множества случайных символов, связанных самым различным образом». Этим символам по их природе не присуща «необходимость, непосредственность и неизменность». Эти символы языка группируются в системе по «противопоставлениям и различиям». [Амирова и др. 2005: 450]
К концепции Бодуэна де Куртенэ восходит также современное понимание языковой системы.
2.2. Понятие фонемы.
Понятие фонемы как отличной от звука языковой единицы, введенное Бодуэном де Куртенэ еще в казанский период, является одним из главных достижений ученого в лингвистике. Всю науку о звуках он называл фонетикой или фонологией. Эти два термина употреблялись в его работах как синонимы. В составе фонологии выделялись антропофоника, психофонетика и историческая фонетика. «Антропофоника занимается научным изучением способа возникновения преходящих фонационных явлений, или физиолого-акустических явлений языка, а также взаимных связей между этими явлениями». [Алпатов 2005: 123] Антропофоника создает базу для психофонетики, но только опосредованно принадлежит к собственно языкознанию, основанному целиком на психологии. Психофонетика – лингвистическая дисциплина, изучающая фонационные представления в человеческой психике, а также их связи с другими представлениями: морфологическими и семасиологическими или семантическими. Позже в структурной лингвистике антропофонику стали называть фонетикой, а область языкознания, изучающую явления, относимые к психофонетике, - фонологией. Смена терминов объясняется отказом от психологизма у большинства фонологов, работавших после Бодуэна де Куртенэ.
Фонема понимается у Бодуэна как минимальная единица психофонетики: «Фонема есть однородное, неделимое в языковом отношении антропофоническое представление, возникающее в душе путем психического слияния впечатлений, получаемых от произношения одного и того же звука». [Бодуэн де Куртенэ 1963: 191] Таким образом, фонема - психическая единица, существующая вполне объективно, хотя у разных людей звуковые представления могут быть и неодинаковыми.
В трудах Бодуэна де Куртенэ встречаются две различные теории фонемы: морфологическо-этимологическая и психологическая. В первой теории фонемы привлекают внимание следующие моменты:
1. Фонемы определяются не в синхронном плане, а с исторической точки зрения как звуки, возникшие из одного и того же звука в одном или нескольких родственных языках.
2. Дефиниция фонемы основывается на морфеме: фонемы – подвижные элементы одной и той же морфемы, наименьшей значимой единицы языка. Здесь потенциально как будто намечается функциональный подход к фонеме: фонема – признак морфологической категории.
3. Фонема – результат обобщения звуков. Это объединение различных звуков с этимологической точки зрения.
4. Фонема не является психической единицей, она состоит из обобщенных антропофонических признаков.
5. Фонема – звуковой тип, что связано с обобщением антропофонических признаков.
6. Фонемы не определяются с точки зрения их взаимоотношений в системе языка.
Рассматривая вышеперечисленные пункты с точки зрения последующего развития фонологии, можно сделать вывод о том, что дефиниция фонемы с исторической точки зрения была устранена во всех во всех фонологических направлениях, в том числе и у самого Бодуэна де Куртенэ.
Признание фонемы подвижным элементом морфемы легло в основу Московской фонологической школы, представителями которой были Р.И. Аванесов, В.И. Сидоров и др. Фонема как звуковой тип стала одним из основных пунктов Ленинградской фонологической школы. Признание фонемы совокупностью обобщенных антропофонических признаков было воспринято Пражской школой на втором этапе развития ее фонологического учения (к 30м годам), когда в этой школе был преодолен психологизм.
Понятие фонемы в современном понимании более выпукло вырисовывалось во второй, психологической теории Бодуэна де Куртенэ. Принято считать началом психологистической теории 1894 год, когда вышла работа о фонетических альтернациях, однако психологистическое понимание наряду с морфологическо-этимологическим встречается, по крайней мере, с 1888 года.
В развернутом виде эта теория фонем представлена в работе «Опыт теории фонетических альтернаций» (1894), хотя в ней пока еще чувствуются отзвуки морфологическо-этимологического понимания.
Согласно Бодуэну, «Фонема – единое представление, принадлежащее миру фонетики, которое возникает в душе посредством слияния впечатлений, полученных от произношения одного и того же звука – психический эквивалент звуков языка. С единым представлением фонемы связывается (ассоциируется) некоторая сумма отдельных антропофонических представлений, которые являются, с одной стороны, артикуляционными представлениями…а, с другой стороны, акустическими представлениями». [Шарадзенидзе 1980: 56]
Таким образом, звуки как физические факты заменены их психическими эквивалентами – фонемами, которые могут быть поняты только с психологическо-социологической точки зрения. Звук языка, согласно Бодуэну, - чистейшая фикция, ученое измышление, возникшее благодаря смешению понятий и подстановке мгновенно появляющегося, преходящего вместо постоянно существующего.
Основные моменты в психологической теории Бодуэна де Куртенэ заключаются в следующем:
1. Фонема – психический эквивалент звука. Такое понимание органически увязывается с общей психологистической концепцией автора. Правда, фонема связана с физико-физиологической, акустической и артикуляционной сторонами языка, но в конечном итоге и эти стороны сводятся к их психическим субстратам – к представлениям.
2. Звук представляет собой физиологическо-акустическое проявление, физический признак, осуществление фонемы.
3. Основной признак, по которому звук противопоставляется фонеме, заключается в том, что звук преходящее, а фонема не преходящее, постоянно существующее в психике индивида явление. Фонема, так же как и язык в целом, психологическо-социальное явление.
4. Фонема и звук противопоставляются друг другу и по другому принципу: звук в различных условиях произносится различно, а фонема – это единое, общее представление. В теории Бодуэна второе противопоставление не акцентировано, в то время как в позднейшей фонологии именно оно стало основным. Это – поиск постоянного за переменным, инварианта за вариантами.
В связи с таким пониманием намечается понятие варианта: одной фонеме может соответствовать несколько звуков, но этот вопрос не рассматривается в трудах Бодуэна де Куртенэ.
5. Одной из характерных черт психологистической теории Бодуэна является то, что в ней четко определился объем понятия фонемы. Теперь бодуэновская фонема уже по существу совпадает с фонемой более поздних фонологических теорий, поскольку фонема определяется по отношению к звуку, - это представление звука. Тем самым исключается последовательность звуков, которая могла оказаться неделимой с точки зрения соответствий в родственных языках.
Дискуссионным является вопрос о наличии или отсутствии в учении Бодуэна смыслоразличительной функции фонемы. Ряд исследователей (Белинская, Фасмер, Хойслер) высказывает мнение, что Бодуэн рассматривал фонемы как функциональные единицы языка, связанные с различением значения, но введения этого принципа датируется различными авторами различно.
Фонема, с точки зрения Бодуэна, не является простой, неделимой единицей. Для обозначения составляющих элементов фонемы появляются специфические термины: кинема, акусма, кинакема. Бодуэн пишет: «Мы разлагаем фонемы на психические – произносительные и слуховые – элементы, которые уже не подлежат дальнейшему разложению. С точки зрения языкового исполнения, то есть с точки зрения произношения, мы разлагаем фонемы на составляющие их произносительные элементы или кинемы; с точки зрения восприятия, мы разлагаем их на слуховые элементы или «акусмы». [Шарадзенидзе 1980: 59]
Кинакема определяется Бодуэном как соединенное представление кинемы и акусмы в тех случаях, когда благодаря кинеме получается и акусма. Например, кинема губ вместе с губным акустическим оттенком составляет кинакему губности.
2.3. Учение о графеме и морфеме.
Графема представляет собой простейшую единицу письменного, зрительного, оптического языка, который вызывает большой интерес у Бодуэна.
Графема – это представление простейшего, дальше не делимого элемента письма, а буква – остающийся во внешнем мире оптический результат обнаруживания существующей в индивидуальной психике графемы.
Графема находится в таком же отношении к букве, в каком фонема находится к звуку, т.е. первые члены этих пар психические явления, а вторые – физические. В одной из своих работ Бодуэн де Куртенэ прямо называет графему представлением буквы.
Понятие «графема» появляется в учении Бодуэна сравнительно поздно.
Морфема – такое же основное понятия для Бодуэна, как и фонема. В своей работе «Некоторые отделы сравнительной грамматики славянских языков», изданной в 1881 году, ученый наряду с фонемами рассматривает морфемы, или морфологические слоги, которые делятся на фонемы.
По позднейшим определениям: «Морфема – любая часть слова, обладающая самостоятельной психической жизнью и далее неделимая с этой точки зрения (то есть с точки зрения самостоятельной психической жизни). Это понятие охватывает, следовательно, корень…все возможные аффиксы, как суффиксы, префиксы, окончания…и так далее». [Алпатов 2005: 125]
Следовательно, морфемы: 1) это психические явления, представления; 2) они наделены значением; 3) являются составными элементами слова; 4) представляют собой родовое понятие для корня и аффиксов; 5) признаются наименьшими значимыми единицами, но допускаются и исключения, когда в морфемах выделяются фонемы, имеющие значение.
Последний пункт требует пояснения. Бодуэн де Куртенэ, с одной стороны, утверждает, что «фонемы и вообще все произносительно-слуховые элементы не имеют сами по себе никакого значения. Они становятся языковыми ценностями и могут быть рассматриваемы лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семасиологическими, так и с морфологическими представлениями». [Шарадзенидзе 1980: 62] Но, с другой стороны, он упорно отмечает, что морфема как простейшая единица разлагается на части, т.е. на такие фонемы, кинемы, акусмы, кинакемы, которые морфологизованы или семасиологизованы, т.е. с которыми связано значение.
Морфема – одно из основных понятий современной грамматики. В различных областях языкознания оно имеет различное толкование. В ряде случаев морфема как формальный элемент противопоставляется семантеме, имеющей предметное значение. Но чаще всего морфема трактуется подобно бодуэновскому определению как наименьшая значимая часть слова, являясь, таким образом, родовым понятием для корней и аффиксов. Такое понимание представляется вполне приемлемым. Именно в этом заключается положительная сторона употребления данного понятия в учении Бодуэна, а не в его психологической окрашенности, характерной для всех языковых единиц. Ценно и то, что понятие «морфема» не вытесняет понятие «слово», как это случилось позже в некоторых лингвистических направлениях, в том числе и в концепции Л.В. Щербы.
Вместе с этим И.А. Бодуэн де Куртенэ подчеркивал психологическую реальность морфемы: «На все морфологические элементы языкового мышления – морфемы, синтагмы… - следует смотреть не как на научные фикции или измышления, а только как на живые психические единицы». [Алпатов 2005: 125]
Как выясняется, сама термин «морфема» тоже образован Бодуэном. Из письма А. Мейе Бодуэну, опубликованного А.Леонтьевым, явствует, что это слово было заимствовано французскими лингвистами у Бодуэна. Мейе пишет: «Г.Готье хочет передать Вам, что мы – он и я – отдаем переводить краткую сравнительную грамматику Бругмана. Для перевода слова Formans я заимствовал у вас милое словечко (le joli mot) «морфема», которое предложил переводчикам». [Шарадзенидзе 1980: 63] Понятие «морфема» было заимствовано у Бодуэна, по-видимому, и Пражской школой.
2.4. Синтагма. Иерархия языковых единиц.
Понятие синтагмы появляется в трудах Бодуэна де Куртенэ значительно позже других аналогичных понятий. До 1908 года он в предложениях выделяет слова и постоянные выражения, равносильные словам. Слова же состоят из морфем. Однако в дальнейшем он дает определение синтагме, которая представляет собой наименьшую, неделимую единицу синтаксиса. Синтагма – это слово с синтаксической точки зрения. Бодуэн не переносит понятия синтагмы в морфологию, Ге самыми крупными единицами остаются слова. Позже ученый дополняет понятие синтагмы, уточняя, что это не только слово, но также и неразложимое, постоянное выражение.
Термин «синтагма», подобно морфеме, введен Бодуэном де Куртенэ. На этот факт первым обратил внимание В.В. Виноградов: «…термин синтагма появился почти одновременно в нашем отечественном языкознании и в буржуазной западноевропейской лингвистике…У нас термин синтагма прежде всего был употреблен проф. И.А. Бодуэном де Куртенэ». [Виноградов 1958: 190]
Синтагма у Бодуэна не имеет того значения, в каком этот термин употребляется в современном языкознании. По самому распространенному пониманию, синтагма обозначает словосочетание, соединение двух слов. А согласно Бодуэну, синтагма в первую очередь – слово, только слово в его отношении к другим словам, слово как синтаксическая единица. Но Бодуэн синтагмой считает и постоянное, устоявшееся словосочетание, играющее в предложении роль отдельного слова. Следует признать, что, объединив в синтагме гетерогенные единицы – слова и словосочетания, он сделал это понятие неясным, расплывчатым. Сама идея выделить наименьшую единицу синтаксиса наподобие морфемы на морфологическом уровне и фонемы на фонологическом, безусловно, является плодотворной.
В трудах Бодуэна, кроме рассмотренных выше наименьших для разных уровней единиц, встречаются и крупные единицы: фраза, предложение, слово. Но эти традиционные единицы языка не привлекают особого внимания автора за исключением слова.
Слово рассматривается Бодуэном с морфологической и синтаксической точек зрения. Слово с синтаксической точки зрения причисляется к синтагме. Следовательно, предложения делятся на неразложимые синтаксически единицы – синтагмы. Вместе с тем, оставаясь наибольшей единицей морфологии, слово, со своей стороны, делится на морфемы. Это создает неясность во взаимоотношении синтагмы и слова. Эти термины, пересекаясь, не являются синонимами, так как к синтагмам относятся и постоянные словосочетания. Тем не менее, синтагма как единица, соотносимая с другими единицами бодуэновской системы, вытесняет слово, вследствие чего получается следующая схема языковых единиц: предложение – синтагма – морфема – фонема – кинема, акусма. Таким образом, синтагма переносится и в морфологию.
Все языковые единицы, представленные в трудах Бодуэна, образуют систему. Автор предпринял серьезную попытку создать целостную концепцию, определить место каждой единицы по отношению к другим, установить иерархию между ними. На сегодняшний день нам неизвестна другая теория, которая охватывала бы все основные единицы различных уровней языка и пыталась бы упорядочить их на основе общих исходных принципов.
Иерархия языковых единиц дана в трудах Бодуэна по нисходящей линии. По современной терминологии выделены три уровня: фонетико-фонологический, морфологическо-семантический и синтаксический. На каждом уровне рассматриваются единицы двух рядов: с одной стороны, сложные единицы, которые разлагаются на данном уровне, с другой стороны, простые единицы, которые получены путем разложения сложных единиц и в дальнейшем не делятся, по крайней мере, на данном уровне. Единицы, неделимые на высшем уровне, могут делиться на более низком. Таковы, например, слова, представляющие собой неделимые единицы на синтаксическом уровне, но разлагающиеся на морфологическом уровне на морфемы. Такая систематизация языковых единиц в принципе вполне оправдана и соответствует современному уровню лингвистического анализа.
Характерно то, что Бодуэн заостряет внимание на наименьших, не делимых с определенной точки зрения единицах, каковы: акусма, кинема, кинакема, фонема, графема, морфема. Более крупные единицы, которые давно были выделены в традиционном языкознании (слово, предложение и фраза), в меньшей мере привлекают его внимание. Вообще синтаксический уровень у Бодуэна недостаточно разработан как с точки зрения крупных, так и с точки зрения наименьших единиц. Этим, по-видимому, объясняются противоречия в понимании синтагмы, о чем говорилось выше.
Бодуэн считает возможным деление произносительно-слухового языка с двух точек зрения:
«I. Постепенное деление с точки зрения фонетической, произносительно-слуховой: 1) ряды произносимых слов. Например, стихи; 2) произносимые слова, объединяемые подчинением всего произносимого слогу акцентованному, как слогу господствующему; 3) слоги, определяемые отдельными экспирациями; 4) фонемы, объединяемые одновременностью нескольких произносительных работ и единством общего акустического впечатления; 5) отдельные свойства фонемы: с произносительной стороны – представление отдельных работ органов речи…
II. Постепенное деление с точки зрения семасиологически-морфологической: 1) фразы, предложения. Синтаксические целые и их сочетания; 2) синтагмы; знаменательные слова, с синтаксической точки зрения не делимые единицы: а) постоянные выражения, б) слова; 3) морфемы; 4) психические (морфологически-семасиологические) составные части морфемы. С этим связана морфологизация и семасиологизация отдельных, дальше не делимых произносительно-слуховых представлений». [Шарадзенидзе 1980: 67]
В основе деления, предложенного Бодуэном, лежат два принципа: 1) противопоставление единиц, имеющих семасиолого-морфологическую функцию, единицам, не имеющим такой функции; 2) противопоставление друг другу единиц, выделенных с физической и психической точек зрения.
Одновременное привлечение этих принципов встречает определенные трудности, которые, по-видимому, и заставляют Бодуэна вносить изменения в свои схемы. В первой схеме (1881) ведущим является функциональный принцип, на основе которого противопоставляются единицы, выделенные с антропофонической точки зрения, единицам, выделенным с фонетико-морфологической (семасиологической и синтаксической) точки зрения. Во второй схеме (1888) на первый план выдвигается психологический принцип: фонетическому, антропофоническому делению противопоставляется деление психическое.
БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЭ (Baudouin de Courtenay) Иван Александрович , российский и польский языковед, член-корреспондент Петербургской Академии Наук (1897). Окончил Главную школу в Варшаве (1866), затем учился в Карловом университете в Праге, в Берлинском и Йенском университетах (1866-68).
В 1868 году приехал в Санкт-Петербург, где проходил лингвистическую подготовку под руководством И. И. Срезневского. В 1870-75 годах преподавал сравнительное языковедение в Санкт-Петербургском университете. Профессор Казанского (1875-83), Дерптского (ныне Тартуский) (1883-93), Краковского (1893-1899) университетов. В 1900-18 годах в Санкт-Петербургском университете (профессор с 1901 года, декан историко-филологического факультета в 1909-10 годах). С 1918 года жил в Варшаве.
Бодуэн де Куртенэ - один из виднейших представителей общего и славянского историко-сравнительного языкознания, родоначальник казанской лингвистической школы, позднее петербургской (ленинградской) школы в языкознании, специалист по проблемам контактов южно- и западнославянских диалектов с неславянскими языками. Основные направления в научно-исследовательской работе Бодуэн де Куртенэ - славянский, польский, русский и общее языкознание. Ему принадлежат также исследования в области психолингвистики на материале русских и родственных языков («О психических основах языковых явлений», 1903; «Разница между фонетикой и психофонетикой», 1927), связи письменности и звучащей речи («Об отношении русского письма к русскому языку», 1912).
Главная заслуга Бодуэна де Куртенэ - построение теории фонем и фонетических чередований, вводящей различие между звуком речи и основной фонетической единицей языка - фонемой. Основные положения фонологической теории Бодуэна де Куртенэ оказали решающее влияние на развитие фонетики, а через неё и на общее языкознание. Это влияние обнаруживается в трудах Л. В. Щербы (с 1909), позднее (с 1929) - в трудах Пражского лингвистического кружка.
Бодуэн де Куртенэ подверг анализу понятие родства языков и дал обзор славянских языков, сохраняющий научное значение. Обосновывал сопоставление генетически неродственных языков, считая, что это поможет открыть наиболее общие закономерности их развития.
Отредактировал и дополнил «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля (3-е изд., 1903-09; 4-е изд., 1912-14).
Соч.: Избранные труды по общему языкознанию. М., 1963. Т. 1-2.
Лит.: Щерба Л. В. И. А. Бодуэн де Куртенэ. [Некролог] // Известия по русскому языку и словесности Академии Наук СССР. 1930. Т. 3. Кн. 1; Богородицкий В. А. Казанский период профессорской деятельности И. А. Бодуэна де Куртенэ (1875-1883) // Prace filologiczne. 1931. Т. 15. Cz. 2; И. А. Бодуэн де Куртенэ. 1845-1929. (К 30-летию со дня смерти). М., 1960 (библ.); Jakobson R. Kazanska szkota polskiej lingwistyki i jej meijsce w swiatowym rozwoju fonologii // Biuletyn polskiego towarzystwa jçzykoznawczego. 1960. Zesz. 19.
Бодуэн де Куртенэ Иван Александрович (Игнатий Нецислав) (1845-1929), российский лингвист, общественный деятель.
Бодуэн де Куртенэ был отпрыском старинного французского аристократического рода, ведущего свою историю от французского короля Людовика VI. Однако к 1730 г. часть семьи переселилась в Польшу, а французская ветвь рода Бодуэнов исчезла. Бодуэн де Куртенэ получил образование на историко-филологическом факультете Варшавской главной школы, а затем в течение нескольких лет продолжал учёбу в Праге, Вене, Берлине и Лейпциге. Количество и разнообразие языковых фактов, поразительное умение обобщать их очень скоро сделали работы Бодуэна известными в научных кругах. К тому же он был полиглотом - труды учёного написаны на многих европейских языках: русском, польском, немецком, французском, итальянском, литовском, чешском.
В 1870 г. Бодуэн де Куртенэ стал доктором философии в Лейпциге и магистром сравнительного языкознания в Петербургском университете. С 1871 г. он приват-доцент этого университета, где впервые в России стал преподавать сравнительную грамматику индоевропейских языков. Одновременно он читал лекции слушательницам Бестужевских курсов. Благодаря этому большое число не только будущих учёных-языковедов, но и учителей русского языка оказались под сильнейшим влиянием его идей.
Деятельность Бодуэна де Куртенэ ознаменовалась созданием влиятельных лингвистических школ - казанской и петербургской. В 29 лет он защитил докторскую диссертацию. Работа была посвящена фонетическому описанию различных говоров словенского языка.
Именно фонетические исследования стали одним из главных занятий учёного. Он раньше многих коллег ввёл в лингвистическую практику полевые исследования, проводил экспедиции, в которых изучались славянские говоры. Результатом наблюдений и теоретических обобщений стала фонетическая теория, до сих пор остающаяся базовой для лингвистики. Наследие Бодуэна де Куртенэ состоит по преимуществу из малых по объёму, но разнообразных по содержанию статей, большая часть их была собрана и издана в 70-х гг. XIX в.
Научные заслуги учёного были признаны и в Польше, и в России, лингвист стал почётным (с 1887 г.) членом Краковской академии наук и членом-корреспондентом Петербургской академии наук.
Живой интерес к самым разным проявлениям языка проявился и в редакторской деятельности Бодуэна де Куртенэ. Так, благодаря его усилиям были выпущены 3-е (1903-1909 гг.) и 4-е (1912-1914 гг.) издания «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля с обширными дополнениями самого Бодуэна де Куртенэ.