«Статистический лабиринт». Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности

Вражеский плен – неизбежная участь многих солдат и офицеров, участвующих в любом крупном сражении. Великая Отечественная война (1941-1945 гг.) оказалась не только самой кровавой за всю историю человечества, она также поставила антирекорд по количеству пленных. Более 5 миллионов советских граждан побывали в фашистских концлагерях, только около трети из них вернулись на родину. Все они кое-чему научились, находясь у немцев.

Масштабы трагедии

Как известно, в ходе Первой мировой войны (1914-1918 гг.) в плен к представителям Германии и Австро-Венгрии попали более 3,4 миллиона русских солдат и офицеров. Из них погибли около 190 тысяч человек. И хотя к нашим соотечественникам, по многочисленным историческим свидетельствам, немцы относились гораздо хуже, чем к пленным французам или англичанам, все же условия содержания русских военнопленных в Германии тех лет несравнимы с ужасами фашистских концлагерей.

Расовые теории немецких национал-социалистов привели к чудовищным по своей жестокости массовым убийствам, пыткам и зверствам, учиненным над беззащитными людьми. Голод, холод, болезни, невыносимые условия жизни, рабский труд и постоянные издевательства – все это свидетельствует о планомерном истреблении наших соотечественников.

По оценкам разных экспертов, всего с 1941 по 1945 годы немцы захватили в плен около 5,2 – 5,7 миллиона советских граждан. Более точных данных нет, поскольку никто досконально не учитывал всех партизан, подпольщиков, резервистов, ополченцев и сотрудников разных ведомств, оказавшихся во вражеских застенках. Большинство из них погибли. Точно известно, что после окончания войны на родину вернулись более 1 миллиона 863 тысяч человек. И примерно половину из них сотрудники НКВД заподозрили в пособничестве фашистам.

Советское руководство, вообще, считало каждого солдата и офицера, сдавшегося в плен, чуть ли не дезертиром. А естественное стремление людей выжить любой ценой воспринималось как предательство.

Нацисты оправдывались

Как минимум, 3,5 миллиона советских солдат и офицеров погибли в плену. Высокопоставленные нацисты в ходе Нюрнбергского процесса (1945-1946 гг.) пытались оправдать себя тем, что руководство СССР не подписало Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными от 1929 года. Дескать, этот факт позволил немцам нарушать нормы международного права в отношении советских граждан.

Фашисты руководствовались двумя документами:

директива «Об обращении с политическими комиссарами» от 6 июня 1941 года (война еще не началась), которая обязывала солдат расстреливать коммунистов сразу же после пленения;

распоряжение командования вермахта «Об обращении с советскими военнопленными» от 8 сентября 1941 года, фактически развязавшее руки нацистским палачам.

На территории Германии и оккупированных государств было создано более 22 тысяч концлагерей. Рассказать обо всех из них в одной статье просто невозможно, поэтому приведем в пример печально известную «Уманскую яму», располагавшуюся на территории Черкасской области Украины. Там советские военнопленные содержались в огромном котловане под открытым небом. Они массово умирали от голода, холода и болезней. Трупы никто не убирал. Постепенно лагерь «Уманская яма» превратился в огромную братскую могилу.

Умение выживать

Главное, чему научились советские военнопленные, находясь у немцев, так это выживать. Каким-то чудом около трети узников удалось преодолеть все тяготы и лишения. Притом что рациональные фашисты часто кормили только тех обитателей концлагерей, которых использовали на различных производствах.

Итак, для поддержания работоспособности советских граждан в лагере, расположенном у населенного пункта Хаммерштейн (сейчас это польский городок Чарне), каждый человек ежедневно получал: 200 г хлеба, овощную похлебку и суррогат кофейного напитка. В некоторых других лагерях ежедневная пайка была в два раза меньше.

Стоит сказать, что хлеб для пленных готовили из отрубей, целлюлозы и соломы. А похлебка и напиток представляли собой небольшие порции дурно пахнущей жидкости, часто вызывающей рвоту.

Если учесть холод, эпидемии, непосильный труд, то стоит только поразиться редкостному умению выживать, выработавшемуся у советских военнопленных.

Школы диверсантов

Очень часто нацисты ставили своих узников перед выбором: расстрел или сотрудничество? Под страхом смерти некоторые солдаты и офицеры выбирали второй вариант. Большинство пленных, согласившихся сотрудничать с фашистами, выполняли функции охранников в тех же концлагерях, сражались с партизанскими соединениями, участвовали в многочисленных карательных операциях против мирного населения.

Но наиболее толковых и активных пособников, вызвавших доверие, немцы часто направляли в диверсионные школы абвера (нацисткой разведки). Выпускников таких военных учебных заведений забрасывали в советский тыл на парашютах. Их задачей являлся шпионаж в пользу немцев, распространение дезинформации среди населения СССР, а также разные диверсии: подрывы железных дорог и других объектов инфраструктуры.

Главным преимуществом подобных диверсантов было их знание советской действительности, ведь как ни учи сына белогвардейского эмигранта, воспитанного в Германии, а от советского гражданина он все равно будет отличаться манерой поведения в обществе. Таких шпионов быстро вычисляли сотрудники НКВД. Совсем другое дело – предатель, выросший в СССР.

К обучению агентов немцы подходили тщательно. Будущие диверсанты изучали основы разведывательной работы, картографию, подрывное дело, они прыгали с парашютом и водили разные транспортные средства, осваивали азбуку Морзе и работу с рацией. Спортивная подготовка, методы психологического воздействия, сбор и анализ информации – все это входило в курс начинающего диверсанта. Срок обучения зависел от предполагаемой задачи и мог продолжаться от одного месяца до полугода.

Таких центров, организованных абвером, в Германии и на оккупированных территориях насчитывались десятки. Например, в разведшколе Мишен (неподалеку от Калининграда) готовили радистов и разведчиков для работы в глубоком тылу, а в Дальвитце обучали парашютизму и подрывному делу, австрийское местечко Брайтенфурт было центром подготовки техников и летного состава.

Рабский труд

Советских военнопленных нещадно эксплуатировали, заставляя трудиться по 12 часов в сутки, а иногда и больше. Они были задействованы на тяжелых работах в металлургической и горной промышленности, в сельском хозяйстве. На рудниках и сталелитейных заводах военнопленные ценились, в первую очередь, как бесплатная рабочая сила.

По подсчетам историков, примерно 600-700 тысяч бывших солдат и офицеров Красной Армии были задействованы на различных производствах. А доход, полученный германским руководством в результате их эксплуатации, составил сотни миллионов рейхсмарок.

Многие немецкие предприятия (пивоварни, автозаводы, агрокомплексы) платили руководству концлагерей за «аренду» военнопленных. Их также использовали фермеры, в основном, во время посевных работ и сбора урожая.

Некоторые немецкие историки, пытаясь как-то оправдать такую эксплуатацию узников концлагерей, утверждают, что в плену они освоили новые для себя рабочие специальности. Дескать, бывшие солдаты и офицеры Красной Армии вернулись на родину опытными механиками, трактористами, электриками, токарями или слесарями.

Но в это сложно поверить. Ведь высококвалифицированный труд на германских предприятиях всегда был прерогативой немцев, а представителей других народов фашисты использовали лишь для выполнения тяжелой и грязной работы.

Оказывается, сделать это довольно непросто. Может быть, конечно, если зарыться в немецкие библиотеки или, того круче, в архивы можно было бы и накопать что-нибудь систематизированное, но в отечественных или англоязычных книжках наблюдается беспорядочный разнобой цифр без какой-либо попытки осмысления расхождения между ними.

Дело ещё более запутывается тем, что российские историки имеют привычку в разговоре о смертности наших солдат в немецком плену вытаскивать из кучи самые большие цифры захваченных в плен, ибо это позволяет рельефнее оттенить нацистские преступления, а задаваясь целью сравнить советские и немецкие потери берут наименьшую из немецких цифр, да ещё и её обьявляют завышенной.

Например В.К.Лужеренко, в статье "Плен: трагедия миллионов ", написанной для последнего тома четырёхтомника "Великая Отечественная Война. 1941-1945 ", на с.180 говорит, что из 3,9 млн. советских военнопленных захваченных в 1941 году, к началу 1942 в живых осталось только 1,1 млн. (остальные типа погибли), совершенно не смущаясь тем, что ранее (с.172) цифру 2,8 млн. советских пленных, захваченных в 1941 году он обьявляет завышенной. Не отстаёт от него и коллектив Г.Ф.Кривошеева, в своей "России и СССР в войнах ХХ века ". Так, число советских военнопленных погибших в немецких лагерях он оценивает в 2,5 млн., в то же время указывая, что к немцам в плен попало 4,06 млн. советских солдат, из плена вернулось 1,8 млн., 180 тыс. предпочло эммиграцию возвращению на Родину и более 800 тыс было освобождено немцами из лагерей. Расход у бригады Кривошеева выходит на миллион больше прихода.

Попробуем разгрести эту кучу. Начнём с источников.

Прежде всего, количество взятых в плен на Восточном фронте известно из подекадных сводных отчётов частей Вермахта. Последняя известная цифра из этого источника - 5,750,000 пленных захваченных с июня 1941 года по июнь 1944 года. Только вот этот источник даёт систематически завышенное количество (завышение числа захваченных пленных по отчётам частей характерно не только для немцев - то же самое мы видим и в советских сводках, сравнивая цифру "захваченных" из сводок с цифрой поступивших в распоряжение НКВД .). Так, за 1941 год по сводкам было пленено 3,906,765 советских солдат. Однако, уже в отчёте ОКХ от 25 декабря эти данные подвергнуты сомнению (Durch nunmehr festgestellte Fehlmeldungen hat sich die Gesamtzahl der sowjetischen Kriegsgefangenen um rund 500 000 verringert ) и осетра урезали на 500 тыс. человек, отрапортовав только о 3,350,639 пленных русских, вместо 3,890,198 по данным подекадных сводок. Александр Даллин в Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945 даёт близкую цифру 3,335,000 пленных за 1941 год. Его восточногерманский коллега Дитте Гернс в книге Hitlers Wehrmacht in der Sowjetunion почему-то отнимает 500,000 ещё раз и говорит о 2,835,000 пленных за этот год.

Совесткие источники это прежде всего данные о пропавших без вести, известные нам из упомянутой выше книжки под редакцией Г.Ф.Кривошеева. Этот источник даёт систематически заниженную цифру, что характерно вообще для всех сводных данных по потерям.

Кроме того нужно понимать, что не все пропавшие без вести оказывались в плену. Кроме пленных, в число пропавших без вести входят и убитые, оставшиеся на занятой немцами земле, и отставшие от своих частей но в плен не попавшие - те, которые пошли в партизаны или разбрелись по украинским и белорусским деревням. Последних было не так уж мало. Во второй половине войны среди призванных на освобождённых территориях, 937,000 оказались призванными повторно. Впрочем, некотрая часть из этих повторно-призванных успела до того побывать в немецком плену, но была отпущена.

Второй советский источник - данные Комиссии по реабилитации при Президенте РФ. Этот источник опирается на персональные данные и, следовательно, тоже даёт оценку снизу.

Данные о количестве военнопленных из Гернса и Комисии по реабилитации и из Кривошеева по пропавшим без вести, по годам войны таковы: Даллин Гернс Комиссия Кривошеев 1941 3,355,000 2,835,000 2,000,000 2,335,482 1942 1,653,000 1,653,000 1,339,000 1,515,221 1943 565,000 565,000 487,000 367,806 1944 147,000 147,000 203,000 167,563 1945 34,000 34,000 40,600 68,637 Всего: 5,754,000 5,254,000 4,069,600 4,454,709 Наиболее заметное расхождение показывает 1941, что совершенно неудивительно - с советской стороны в этот год должно быть утеряно наибольшее количество документов, да и вообще наблюдался изрядный хаос, Содом и Гоморра. Комиссия по реабилитации, судя по круглости цифры, вообще выдала оценочное значение.

С другой стороны, нужно понимать, что советские и немецкие цифры считались по разой базе. Если Кривошеев считает только тех кто должным образом получил солдатскую книжку, то есть виртуальные бюрократические образы советских солдат, то немцы считали по головам всех, кто прошёл в ворота лагеря. А в лагеря попадали не только солдаты, но и бойцы народного ополчения, истребительных отрядов, милиционеры, а иной раз и просто мужчины призывного возраста.

Сколько же советских солдат погибло в немецком плену? Кривошеев пишет, что документально (по немецком картотекам) подтверждается гибель 673,050 человек. Но реально их погибло явно больше. Известно, что 1,836,500 человек было освобождено из плена и вернулись на Родину, ещё не менее 180,000 эммигрировали в другие страны. Кроме того, 823,230 человек было освобождено из лагерей немцами; часть из них были завербованы в добровольческие части или в "хиви", другая часть была распущена по домам и впоследствии повторно мобилизована в Красную армию. Итого, живыми из лагерей вышло 2,839,730 человек. Сложность тут представляет учёт освобождённых пленных, убитых на службе немцам в рядах «власовцев», разного рода «восточных легионов», полицаев и т.п. Они несомненно входят в демографические потери СССР, но вот включать их в советские военные потери было бы нонсенсом. Да и цифра потерь этого «контингента» растворена в немецкой статистике и в чистом виде неизвестна. То есть, без учёта «власовцев», количество наших солдат погибших в лагерях можно оценить числом от 1,2 млн. до 3,1 млн. человек. Наиболее реалистической представляется оценка основанная на цифрах Гернса (2,4 млн.ч.) держа в уме, что здесь возможно сосчитаны не только солдаты действительной службы, но и бойцы военнизированных формирований, а также мужчины призванные но не зачисленные в ряды вооружённых сил.

"Статистический лабиринт". Общая численность советских военнопленных и масштабы их смертности

Величина 5,75 млн. человек слагалась из 3,35 млн. взятых в плен в 1941 г. и 2,4 млн.- с 1 января 1942 г. по 1 февраля 1945 г. Здесь явно имеется недоучет данных за 1941 г., не хватает 450 тыс. пленных. Ибо по состоянию на 11 декабря 1941 г., согласно сводке донесений немецких воинских частей, численность советских военнопленных составляла 3,8 млн. человек . Затем из этого количества таинственно «исчезли» 450 тыс. Нас нисколько не удовлетворят возможные объяснения об «уточнении» цифр. Дело гораздо серьезнее. 3,8 млн. - это число пленных по донесениям воинских частей, а 3,35 млн. - соответствующие данные лагерной статистики. Получается, что в 1941 г. 450 тыс. пленных погибли после момента пленения до поступления в лагеря.

Есть на этот счет и соответствующие свидетельства. Объясняя на Нюрнбергском процессе (20 ноября 1945 г. - 1 октября 1946 г.) причины массового вымирания советских военнопленных, захваченных под Вязьмой в октябре 1941 г., подсудимый, бывший начальник штаба ОКВ (ОКВ - Верховное командование вооруженных сил Германии) генерал-полковник А. Йодль заявил: «Окруженные русские армии оказывали фанатическое сопротивление, несмотря на то, что последние 8-10 дней были лишены какого-либо снабжения. Они питались буквально корой и корнями деревьев, так как отошли в непроходимые лесные массивы, и попали в плен уже в таком истощении, когда они были едва ли в состоянии передвигаться. Было просто невозможно их везти... Поблизости не было мест для их размещения... Очень скоро начались дожди, а позднее наступили холода. В этом и была причина, почему большая часть людей, взятых в плен под Вязьмой, умерли» .

Это свидетельство подтверждает факт массовой смертности пленных до поступления в лагеря. Поэтому произведенное немцами снижение числа взятых в плен в 1941 г. советских военнослужащих почти на 450 тыс. человек и соответственно всей статистики за всю войну с 6,2 млн. до 5,75 млн. являлось не просто «уточнением», а «списанием», и в немецкой лагерной статистике погибшие пленные, естественно, не учтены. Любопытное исследование провели И.А. Дугас и Ф.Я. Черон. Они установили, что в начале 1942 г было «скорректировано» в сторону понижения (с 3,8 млн. до 3,35 млн.) только итоговое количество попавших в 1941 г. в немецкий плен советских военнослужащих, а первичные данные (донесения воинских частей) остались без изменений и при их суммировании дают именно 3,8 млн. человек .

На Нюрнбергском процессе советская сторона представила документ из аппарата рейхсминистра оккупированных восточных территорий А. Розенберга (это была справка на имя рейхсмаршала Г. Геринга, датированная 1 февраля 1942 г, но сведения в ней давались по состоянию на 10 января 1942 г.), в котором говорилось об общем числе советских военнопленных, и называлась цифра в 3,9 млн., из них имелись в наличии только 1,1 млн. О «недостающих» 2.8 млн. в справке ничего не говорилось, но из других немецких источников известно, что общее количество умерших советских военнопленных к середине января 1942 г. перевалило за отметку в 2 млн. человек - и это только умершие в лагерях, без учета свыше 400 тыс. пленных, погибших еще до поступления туда.

Освобожденных и бежавших из плена максимально могло быть 400 тыс. В итоге к 10 января 1942 г. всего взяты в плен 3,9 млн. советских военнослужащих, из них умерли – 2,4 млн., находились в наличии – 1,1 млн., освобождены и бежали - 400 тыс. Историкам известен еще один источник - сводка донесений немецких штабов, - где также по состоянию на 10 января 1942 г. названо общее число советских военнопленных в 3,9 млн. человек . Затем величины 3,8 млн. (на 11 декабря 1941 г.) и 3,9 млн. (на 10 января 1942 г.) исчезают из немецкой статистики и появляются «уточненные» 3,35 млн. за 1941 г. Как это произошло и при каких обстоятельствах, исследователям выяснить пока не удалось.

Надо иметь в виду, что нацисты при их амбициозности и тщеславии не могли просто так принизить собственные «успехи» в пленении войск противника. Они явно чего-то опасались. Возможно, прав западногерманский историк К. Штрайт в своем подозрении, что природа «статистического изъяна» кроется в желании скрыть «грубейшие нарушения» от Международного Красного Креста, представители которого время от времени допускались для обследования положения военнопленных .

Российский исследователь П.М. Полян, автор дважды издававшейся (в 1996 и 2002 гг.) монографии «Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация», говоря об «уточнении» немецкой статистики за 1941 г. посредством снижения общего числа советских пленных с 3,8 до 3,35 млн. человек, высказал неприемлемое, на мой взгляд, предположение: «Не вполне ясно, учтены ли в этих цифрах военнопленные, отпущенные на свободу» . По документам известно, что в период с июля по ноябрь 1941 г. немцы отпустили почти 318,8 тыс. советских пленных . Однако последние не имеют отношения к «исключенным из статистики». Из анализа содержащегося в монографиях Даллина и Штрайта обильного статистического материала с детальным указанием «убыли» («умерло», «казнено», «освобождено», «бежало» и т.д.) освобожденные в течение всей войны неотъемлемой составной частью входили в сводную «уточненную» немецкую статистику общей численности советских военнопленных. Это значит, что они (освобожденные) в статистике за 1941 г. входили в «уточненные» 3,35 млн., а в «списанных» 450 тыс. их нет.

С 1 января 1942 г. по 1 февраля 1945 г., согласно германским документам, в немецкий плен попали 2,4 млн. советских военнослужащих. Если сюда прибавить 3,8 млн. пленных 1941 г., то их общее число составляет не 5,75, а 6,2 млн. человек. Это состояние до 1 февраля 1945 г., и следует учитывать, что некоторое количество (вероятно, незначительное) советских солдат и офицеров попали в плен в феврале-апреле 1945 г.

Но ведь существовал еще финский и румынский плен. По финскому плену за 1941-1944 гг. имеются точные данные - 64188 человек . Статистики такого же характера по румынскому плену нет, а имеющиеся в научной литературе вполне приемлемые оценки варьируются обычно в пределах от 40 до 45 тыс. человек . Советские военнослужащие, взятые в плен венгерскими, итальянскими и словацкими войсками, передавались немцам и учтены в их статистике. Следовательно, общая численность советских военнопленных (суммарно по немецкому, финскому и румынскому плену) составляла около 6,3 млн. человек.

В отечественной историографии наиболее авторитетным источником по рассматриваемому вопросу считается подготовленный коллективом военных историков под общей редакцией Г.Ф. Кривошеева и изданный в 1993 г. статистический сборник «Гриф секретности снят». Это издание готовилось под эгидой Генерального штаба и Министерства обороны РФ с определенной претензией на директивность. В нем в графе «Пропало без вести, попало в плен» указана цифра 4559 тыс. человек . Имеется и пояснение: «Всего в плену находилось 4059 тыс. советских военнослужащих, а около 500 тыс. погибло в боях, хотя по донесениям фронтов они были учтены как пропавшие без вести» . Далее читаем: «Кроме того, в начальный период войны было захвачено противником около 500 тыс. военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в войска» .

Перед нами статистика совсем иного масштаба, нежели немецкая. По расчетам Кривошеева и его коллег, максимально могли попасть в плен не более 4,2-4,3 млн. военнослужащих (с учетом захваченных противником военнообязанных, призванных по мобилизации, но не зачисленных в штаты воинских частей).

Общая численность советских военнопленных получается почти на 2 млн. меньше, чем это было указано в немецких сводках. Понимая, что их расчеты резко расходятся с показаниями германских источников, авторы сборника попытались опровергнуть немецкую статистику, приводя доводы, что противник якобы «завышал» число пленных, включал туда находившихся при войсках партийных и советских работников, гражданских лиц (мужчин) и т.п. Согласен, что такая практика была, но и соответствующая корректировка радикально не меняет положения: немецкая и «кривошеевская» статистики остаются разномасштабными. Приведенные в книге «Гриф секретности снят» расчеты существенно искажают реальную картину. Таково и общее мнение всех ведущих специалистов, занимающихся разработкой этой проблемы. Так, Полян обращает внимание на недостоверность этих «расчетов» и, не без юмора и сарказма назвав их «альтернативными результатами», констатирует, что «говорить о коррективном сравнении» с немецкими данными «было бы преждевременно» . Исследователь недвусмысленно дал понять, что подобного рода «расчеты» не могут всерьез восприниматься в научном историческом сообществе.

Определением общего числа попавших в плен военнослужащих занималась также Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий во главе с А.Н. Яковлевым («Комиссия А.Н. Яковлева»). По ее данным, за все время войны попало в плен 4,07 млн. военнослужащих . Эти цифры еще более сомнительные, нежели те, что привели авторы сборника «Гриф секретности снят». В отличие от противника, считавшего пленных по головам (в прямом смысле), члены «Комиссии А.Н.Яковлева» пользовались какой-то другой «методикой» подсчета, суть которой не раскрыли. Немецкую статистику они проигнорировали и «изобрели» альтернативную, на мой взгляд, заведомо недостоверную. Реально комиссия могла опираться на какие-то данные о пропавших без вести (за 1941-1943 гг. явно неполные), а затем из них умозрительно вычислять попавших в плен. Комиссия представила рассчитанную ею динамику попадания в плен в военные годы (в книге «Гриф секретности снят» этого нет), что позволило сопоставить ее с имеющейся в немецких источниках соответствующей динамикой (см. табл. 1).

Таблица 1. Динамика попадания в немецкий плен советских военнослужащих*

Годы	По немецким источникам	По данным «Комиссии А.Н. Яковлева»	Насколько больше (+) или меньше (-)
в том числе:
		почти 2 млн.

* Составлено по : Dallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945: Eine Studie uber Besatzungspolitik. Dusseldorf, 1958. S.440; Судьбы военнопленных и депортированных граждан СССР: Материалы Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий // Новая и новейшая история. 1996. №2. С. 92.
**В немецких данных за 1941 г. приводятся не «уточненные» 3,35 млн., а то количество (3,8 млн.), которое зафиксировано в сводке немецких воинских частей. Соответственно этому и общее число советских военнопленных за всю войну составляет не 5,75, а 6,2 млн. человек.
*** Немецкие данные за 1945 г. доведены только до 1 февраля.

При сопоставлении указанных в таблице 1 данных бросается в глаза их вопиющая неадекватность. В статистике «Комиссии А.Н. Яковлева» нелепо выглядит взятая «с потолка» и чрезмерно заниженная численность попавших в плен в 1941 г. (почти 2 млн. человек). Это противоречит показаниям всего комплекса имеющихся источников. Неточность данных за 1942-1943 гг. проявляется в значительно меньшей степени, нежели за 1941 г. Форменный сюрприз преподнесла комиссия при исчислении попавших в плен в 1944 г., насчитав на 56 тыс. человек больше, чем это указано в немецкой статистике.

В некоторой степени указанная неадекватность объясняется разницей в определении понятия «военнопленные». Противник трактовал его значительно шире, не ограничиваясь только военнослужащими. Немцы относили к военнопленным личный состав спецформирований различных гражданских ведомств (путей сообщения, морского и речного флотов, оборонного строительства, гражданской авиации, связи и т.д.), незавершенных формирований народного ополчения, отрядов самообороны городов и местной противовоздушной обороны, истребительных отрядов, милиции, а также часть партизан и подпольщиков, партийных и советских работников; часть гражданских лиц, мужчин, в которых противник подозревал переодетых красноармейцев; больных и раненых военнослужащих в госпиталях, которые ранее в донесениях советских воинских частей были учтены как санитарные потери .

Подавляющее большинство перечисленных категорий лиц - как правило, вооруженные люди, совместно с военнослужащими участвовавшие в боевых действиях. Я в корне не согласен с трактовкой авторов книги «Гриф секретности снят», что противник неправомерно включал их в военнопленные и за счет этого «завышал» их число. Спрашивается: а куда противник должен был включать захваченных вооруженных врагов? Естественно, в военнопленные. Однако, несмотря на внушительный перечень категорий этих «неправомерно включенных» (по версии Кривошеева), их удельный вес в составе военнопленных был незначительным (едва ли более 5%). Поэтому даже с учетом этой корректировки разномасштабность между немецкой и отечественной («кривошеевской» и «яковлевской») статистиками отнюдь не устраняется.

Главная же причина указанного несоответствия статистик кроется в другом: в сборнике «Гриф секретности снят» действительное количество пропавших без вести занижено примерно на 30%. Это можно доказать, оперируя статистическими показателями данного сборника. Там сказано, что за годы войны из вооруженных сил убыло по различным причинам в общей сложности 21,7 млн. человек . Далее следует подробное перечисление составляющих этой убыли с указанием их численности (упомянутые 4,559 млн. там присутствуют), но в сумме получается не 21,7, а 19,45 млн.) . Не хватает 2,25 млн. человек (21,7 млн. - 19,45 млн.). Составители сборника видели эту нестыковку в статистике и объяснили «недостающую убыль» отчисленными из армии и флота по политической неблагонадежности (включая лиц ряда национальностей, семьи которых насильственно выселялись в восточные районы СССР), а также «значительным количеством неразысканных дезертиров» .

«Недостающая убыль» (2 млн. человек) однозначно относится к категории пропавших без вести. Из этого следует, что в графе убыли под названием «Пропало без вести, попало в плен» должно быть не 4559 тыс., а свыше 6,5 млн. (4559 тыс. + 2 млн. человек). После этого многое можно объяснить, а главное, немецкая и отечественная статистики становятся одномасштабными. Подавляющее большинство из этих более 6,5 млн., безусловно, попало в плен, хотя какая-то их часть, конечно же, пропала без вести по иным причинам. С учетом указанного выше расширительного толкования противником понятия «военнопленные» установленное мною общее количество советских военнопленных (6,3 млн.), опровергаемое отечественной статистикой, вполне укладывается в ее рамки.

Можно считать установленным, что к февралю 1942 г. уже не было в живых более 2,4 млн. советских военнопленных. В дальнейшем масштабы смертности заметно снизились - с февраля 1942 г. до конца войны умерли, по моим расчетам, еще около 1,5 млн. человек. Это явилось следствием изменения подхода германского руководства к данной проблеме, которое проистекало отнюдь не из гуманистических побуждений, а из сугубо прагматических - до февраля 1942 г. большие массы советских военнопленных воспринимались как ненужный балласт, от которого избавлялись, а теперь стали смотреть на них как на источник рабочей силы. Претерпела разительные перемены динамика ежемесячной смертности. Если в первые 7 с лишним месяцев войны (по январь 1942 г. включительно) в среднем в месяц умирало порядка 340-350 тыс. советских военнопленных, то в последующие 39 месяцев (февраль 1942 - апрель 1945) - 35-40 тыс.

Рассмотрим, в какой степени результаты моего исследования о масштабах смертности советских военнопленных согласуются с выводами наиболее авторитетных специалистов в этой области. Штрайт, лично обработавший и изучивший огромный массив германских документов, пришел к выводу, что в немецком плену умерли 3,3 млн. советских военнопленных, из них около 2 млн.- до февраля 1942 г. При этом Штрайт допускал, что какая-то часть из почти 0,5 млн. «исключенных из статистики» за 1941 г. военнопленных в действительности погибла, но не решился включить их в общую статистику смертности. Напротив, Даллин был уверен, что «исключенные» - это в основном погибшие на этапах пленения и транспортировки в лагеря, и полагал, что общее число умерших советских военнопленных составляло 3,7 млн. . Что касается И.А. Дугаса и Ф.Я. Черона, то они согласились с выводами Даллина . Таким образом, в зарубежной научной литературе оценка смертности советских военнопленных в 3,7 млн. человек представляется наиболее убедительной и приемлемой. Подчеркну, что именно такое количество умерло в плену. Установленные мною 3,9 млн. человек включают в себя все без исключения категории военнопленных, в том числе погибших коллаборационистов (ориентировочно 200 тыс.), в частях вермахта, армии Власова и прочих изменнических (воинских и полицейских) формированиях.

Как же оценивает масштабы смертности советских военнопленных коллектив военных историков во главе с Г.Ф. Кривошеевым? В сборнике «Гриф секретности снят» читаем: «673 тыс., по немецким данным, умерли в фашистском плену (на самом деле немецкие данные совсем другие. - В.З.). Из оставшихся 1110,3 тыс. чел., по нашим данным, больше половины составляют тоже умершие (погибшие) в плену» . Затем цифры 673 тыс. и 1110,3 тыс. складываются, и получается непонятная величина в 1783,3 тыс. человек, которая в виде итоговой цифры помещена в рубрике «Не вернулось из плена (погибло, умерло, эмигрировало в другие страны)» . В результате этих более чем странных арифметических манипуляций реальные масштабы смертности советских военнопленных были «подсокращены» более чем на 2 млн. человек. Это - редкостный образец «статистической алхимии». Понятно, что данными подобного рода нельзя пользоваться в научной, преподавательской и пропагандистской работе.

В 2001 г. вышло второе издание книги «Гриф секретности снят» под названием «Россия и СССР в войнах XX века» (руководитель - тот же Кривошеев). В ней нелепая цифра 1783,3 тыс. прямо не упоминалась, но, к сожалению, использовалась авторами в расчетах принципиального характера, что делает их результаты неправильными. Именно эта заведомо недостоверная цифра составляет разницу между демографическими потерями военнослужащих (8668,4 тыс.) и боевыми и не боевыми потерями советских вооруженных сил убитыми и умершими (6885,1 тыс.) . Арифметика здесь проста: 8668,4 тыс. – 6885,1 тыс. = 1783,3 тыс. Можно произвести и другое арифметическое действие: 6885,1 тыс. + 1783,3 тыс. = 8668,4 тыс. Как не считай, все равно всплывает этот «статистический суррогат» (1783,3 тыс.). Поясняю, что 2 другие цифры (8668,4 тыс. и 6885,1 тыс.) различаются тем, что первая из них учитывает погибших в плену, а вторая - нет. И тут становится ясно, что рассчитанный «кривошеевским» коллективом масштаб демографических потерь военнослужащих за время войны (8668,4 тыс.), воспринимаемый многими исследователями как вполне достоверный, на самом деле таковым не является и нуждается в коренном пересмотре.

Справедливости ради надо сказать, что далеко не все российские военные историки неукоснительно следуют статистическим установкам Кривошеева и его коллег. Так, Н.П. Дембицкий в статье «Судьба пленных», опубликованной в 2004 г., сделал следующий вывод: «Всего советских военнопленных было не менее 5 млн. человек, из которых свыше 3 млн. погибли» . Это можно принять как допустимую точку зрения, не выходящую за рамки здравого смысла. Другой военный историк, В.А. Пронько, в вышедшей тогда же в свет статье «Цена победы», совершенно проигнорировав «кривошеевские» расчеты, целиком оперировал наиболее ходовой в западной историографии статистикой: всего советских военнопленных было 5,7 млн., из числа которых «от голода и болезней умерли либо были расстреляны около 3300 тысяч человек» . Из этих цифр совершенно правильно определяется число выживших (2,4 млн.), а вот общее количество военнопленных и масштабы их смертности занижены на 600 тыс. Повторю, что всего советских военнопленных было порядка 6,3 млн., из них около 3,9 млн. погибли и умерли и не менее 2,4 млн. остались в живых. Эта статистика уже введена в научный оборот. Например, именно она указана в соответствующем томе фундаментального научного труда «Население России в XX веке: Исторические очерки» .

Известно, что одна часть военнопленных содержалась в лагерях на оккупированной территории СССР, другая - в Германии и ряде европейских стран (подвластных и союзных ей). По данным Штрайта, до 1 мая 1944 г. в рейхе перебывало 3,1 млн. советских военнопленных . Эти данные, безусловно, достоверные. К ним следует добавить как минимум 200 тыс. человек, взятых в плен в период с мая 1944 г. по апрель 1945 г. и содержавшихся в плену в Финляндии, Румынии и на территориях других стран. Следовательно, из 6,3 млн. военнопленных за пределами СССР оказались не менее 3,3 млн.

С достаточно высокой степенью достоверности можно утверждать, что из числа военнопленных, содержавшихся в Германии и других странах, осталось в живых около 1,7 млн. (суммарная численность репатриантов и «невозвращенцев»). Поскольку они находились вне СССР, то представляли собой живую демографическую потерю. Исправить такое положение могла только их массовая репатриация. В октябре 1944 г. было образовано Управление Уполномоченного СНК СССР по делам репатриации во главе с генерал-полковником Ф.И. Голиковым, которое занималось не только возвращением на родину военнопленных, но и всех так называемых перемещенных лиц. К середине 1947 г. ведомству Голикова удалось вернуть в СССР из Германии и других стран 1549,7 тыс. советских военнопленных . Порядка 150 тыс. по тем или иным причинам не вернулись (эта величина оценочная, максимально допустимая; возможна ее корректировка в сторону понижения).

В научной литературе нередко ошибочно называется другое количество репатриированных военнопленных – 1836 тыс. Эта цифра, например, фигурирует в сборнике «Гриф секретности снят» в рубрике «Вернулось из плена по окончании войны (по данным органов репатриации)» . Но дело в том, что органы репатриации включили в свою статистику 286,3 тыс. военнопленных, освобожденных из плена в 1944 - начале 1945 г. в ходе наступления Красной армии на советской территории, и они составной частью вошли в число выживших военнопленных на оккупированной территории СССР. Репатриированных же военнопленных, по состоянию на середину 1947 г., было именно 1549,7 тыс. (1836 тыс. – 286,3 тыс.).

Поскольку за пределами СССР из 3,3 млн. военнопленных остались в живых около 1,7 млн., то количество погибших и умерших составляет порядка 1,6 млн. (3,3 млн. – 1,7 млн.). Согласно Штрайту, до 1 мая 1944 г. на территории рейха умерли 1,1 млн. советских военнопленных . У нас нет оснований сомневаться в достоверности этой информации. Однако война продолжалась еще целый год, и какое-то количество умерло именно в этот период. Думается, не будет большой ошибкой, если мы определим количество умерших советских военнопленных на территории тогдашней Германии в период с мая 1944 г. по май 1945 г. величиной порядка 200 тыс. О смертности советских военнопленных в финском плену в 1941-1944 гг. имеется точная статистика - 19016 человек . Аналогичных данных по румынскому плену нет, предположительно там умерли около 10 тыс. советских военнослужащих. Десятки тысяч советских военнопленных погибли в других странах Европы - места их захоронений выявлены во Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии, Польше (той ее части, которая не входила в состав рейха), Югославии, Венгрии и др. Количество этих мест захоронений исчисляется многими сотнями. Советские органы репатриации в 1952 г. располагали информацией, что только в Норвегии находилось 217 таких мест захоронений . Погибшие коллаборационисты из числа бывших военнопленных тоже входят в общую статистику как не дожившие до конца войны. На мой взгляд, количество умерших за пределами СССР советских военнопленных как около 1,6 млн. выглядит достаточно обоснованным.

Определив, что на оккупированной территории СССР содержалось примерно 3 млн. советских военнопленных (6,3 млн. - 3,3 млн.), попробуем вычислить количество выживших. Многие десятки тысяч сумели бежать (полагаю, что их было более 100 тыс.). Как уже отмечалось, немцы с июля по ноябрь 1941 г. отпустили из плена 318,8 тыс. человек - прибалтов, немцев, украинцев, белорусов. В ноябре 1941 г. оккупанты прикрыли подобную «благотворительность» в отношении украинцев и белорусов, но сохранили ее в отношении прибалтов и немцев. В 1942-1944 гг. освобождение из плена производилось лишь при обязательном условии поступления на военную или полицейскую службу. За 3 года (с середины 1941 г. до середины 1944 г.) общее число освобожденных и бежавших из плена на оккупированной территории СССР составляло не менее 500 тыс. человек. Однако мы не можем их всех включить в число выживших, так как какая-то их часть, безусловно, погибла уже после освобождения или побега из плена. Еще 286,3 тыс. военнопленных были освобождены Красной армией на советской территории в 1944 - начале 1945 г. . С учетом всего вышеизложенного, общее количество оставшихся в живых военнопленных на территории СССР, подвергавшейся оккупации, определяется величиной примерно в 700 тыс. человек. Число же погибших и умерших составляет около 2,3 млн. (3 млн. - 0,7 млн.).

В таблице 2 представлены результаты исследований по определению масштабов смертности советских военнопленных (и количества выживших) как в целом, так и отдельно по тем из них, кто содержался на оккупированной территории СССР, а кто в Германии и других странах.

Таблица 2. Соотношение умерших и выживших советских военнопленных в 1941-1945 гг. (млн. человек)

Таким образом, можно считать установленным, что, учитывая все имеющиеся данные и факторы, общее число советских военнопленных, погибших и умерших на оккупированной территории СССР, определяется величиной примерно в 2,3 млн. человек. И здесь мы сталкиваемся с еще одной статистической загадкой. На Нюрнбергском процессе советская сторона располагала информацией о том, что на оккупированной территории СССР были убиты и замучены 3,9 млн. советских военнопленных. При этом подразумевалось, что их общее число (с учетом неизвестного количества погибших в Германии и других странах) намного больше.

В советских газетах эта цифра до конца 1960-х гг. не называлась и только в 1969 г. «всплыла» в одном из номеров газеты «Правда» в статье бывшего главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе Р.А. Руденко . В 1970-1980-х гг. эти 3,9 млн. (и обязательно с ремаркой: «на оккупированной территории СССР») появлялись иногда на страницах отдельных научных трудов, в частности в вышедшем в 1973 г. 10-м томе «Истории СССР с древнейших времен до наших дней» . В изданной в 1985 г. энциклопедии «Великая Отечественная война 1941-1945» сказано: «Немецко-фашистские захватчики лишь на оккупированной территории СССР уничтожили 3,9 млн. советских военнопленных» .

Естественно, возникает резонный вопрос о происхождении этой загадочной статистики. Выясняется, что это данные действовавшей с конца 1942 г. Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников (ЧГК). Она насчитала свыше 3,9 млн. (3932256) убитых и замученных военнопленных на территории СССР, подвергавшейся вражеской оккупации. По регионам оккупированной территории СССР, согласно данным ЧГК, этот показатель распределялся так: РСФСР - 1125605, Украина - 1366588, Белоруссия - 810091, Карело-Финская ССР - 3600, Эстония - 64 тыс., Латвия - 330032, Литва - 229737 и Молдавия - 2603 .

Ясно, что эти данные завышены и нуждаются в существенной корректировке. Следует воздерживаться от навешивания на них ярлыков «фальсифицированных» и т.п., поскольку статистика ЧГК была получена в результате кропотливой поисковой работы. Это - исторический источник, требующий серьезного критического анализа и осмысления. Оккупированная территория СССР была покрыта густой сетью лагерей военнопленных, смертность в которых (особенно в зиму 1941/42 г.) носила поистине чудовищные масштабы. Так, 14 декабря 1941 г. Розенберг докладывал Гитлеру, что в лагерях на Украине «в результате истощения ежедневно умирает до 2500 пленных» . Имеются свидетельства, что во многих из этих лагерей содержались не только военнопленные, но и немало гражданских лиц. Бывший начальник отдела по делам военнопленных Данцигского военного округа генерал-лейтенант К. фон Остеррейх в своих показаниях отметил, что в подчиненных ему лагерях на Украине одновременно с военнопленными в отдельных бараках содержались под арестом до 20 тыс. советских граждан, взятых в качестве заложников из ряда районов, охваченных партизанским движением .

Похоже, многие захоронения, выявленные комиссиями ЧГК в местах расположения бывших лагерей военнопленных, являлись общими братскими могилами и для военнопленных, и для гражданских лиц (пленных партизан, заложников, партизанских семей и др.). Не исключено, что в них покоится и какая-то часть жертв Холокоста (известно, что на оккупированной территории СССР нацисты уничтожили не менее 2,8 млн. евреев). Местные комиссии ЧГК, возможно, относили к погибшим военнопленным все сосчитанные ими останки из захоронений в местах бывших лагерей для военнопленных. Однако только за счет этого не могло образоваться столь значительное завышение соответствующей статистики. В работе комиссий ЧГК широко практиковался опрос свидетелей, поэтому вступал в силу субъективный фактор, и ряд свидетельских показаний мог быть сильно преувеличен.

Собственно, эти данные ЧГК были единственной статистической информацией о советских военнопленных, которой располагала наша историческая наука. Не было ясности в вопросах об их общей численности, масштабах смертности в лагерях в Германии и других странах и количестве оставшихся в живых. Хотя еще с 1960-х гг. нам было известно, что западные историки обычно оперируют величиной в 5,7 млн. человек как общим числом попавших в плен советских военнослужащих. Было понятно, что многие сотни тысяч военнопленных погибли в лагерях за пределами СССР, но сотни тысяч и выжили. Наши личные представления в тот период (до конца 1980-х гг.) выглядели примерно так: всего попали в плен 5,7 млн. человек, из них умерли на оккупированной территории СССР 3,9 млн. (сомнение в этой цифре означало тогда «крамолу»), 1 млн. - умерли в лагерях в Германии и других странах и 800 тыс. человек остались в живых.

С 1989 г. при работе с документами из ранее засекреченных архивных фондов, а также со ставшими доступными исследованиями зарубежных авторов, наши прежние представления претерпели существенные изменения. Приятной неожиданностью оказался тот факт, что выживших военнопленных было по крайне мере в 3 раза больше, чем ранее представлялось. А вот содержавшиеся в передачах «Голоса Америки», «Би-Би-Си» и «Немецкой волны» во времена холодной войны утверждения об ужасной участи бывших военнопленных в Советском Союзе на поверку оказались сильно преувеличенными. Кроме того, умерших оказалось на 1 млн. меньше: не 4,9, а 3,9 млн. человек.

Гибель огромного количества советских военнопленных - это чудовищное гуманитарное преступление, уступающее по своим масштабам только Холокосту (уничтожение нацистами 6 млн. евреев). Результаты нашего исследования подтвердили, что советская сторона на Нюрнбергском процессе располагала в принципе верной статистической информацией о гибели 3,9 млн. советских военнопленных.

Земсков Виктор Николаевич, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН.
Датнер Ш. Преступления немецко-фашистского вермахта в отношении военнопленных / Пер. с польск. М., 1963; Назаревич Р. Советские военнопленные в Польше в годы Второй мировой войны и помощь им со стороны польского населения // Вопросы истории. 1989. № 3; Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4.
Dallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941-1945: Eine Studie uber Besatzungspolitik. Dusseldorf, 1958. S. 440.
Ibid.
Штрайт К. Солдатами их не считать: Вермахт и советские военнопленные в 1941-1945 годах / Пер. с нем. М, 1979. С. 99; Дугас И.А., Черон Ф.Я. Вычеркнутые из памяти: Советские военнопленные между Гитлером и Сталиным. Париж, 1994. С. 399; Полян П.М. Жертвы двух диктатур: Остарбайтеры и военнопленные в третьем рейхе и их репатриация. М., 1996. С. 65, 71.
Население России в XX веке: Исторические очерки. Т. 2. 1940-1959. М., 2001. С. 144.
Streit С Op. cit. S. 244.
ГА РФ, ф. 9526, оп. 3, д. 54, л. 53; д. 55, л. 135.
Гриф секретности снят... С. 131.
Streit С. Op. cit. S. 244-245.
Дугас И.А., Черон Ф.Я. Указ. соч. С. 59.
ГА РФ, ф. 9526, оп. 4а, д. 7, л. 125-126.
Там же, д. 1, л. 62, 223, 226.
Руденко Р.А. Забвению не подлежит // Правда. 1969. 24 марта. С. 4.
История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 10. М., 1973. С. 390.
Великая Отечественная война. 1941-1945: Энциклопедия. М., 1985. С. 157.
Советский Союз в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945. М., 1976. С. 369.
Streit С. Op. cit. S. 259.
Нюрнбергский процесс над главными немецкими военными преступниками. Сборник материалов. Т. 3. М., 1958. С. 130.

6 августа 1941 года был издан Приказ № 270 Ставки Верховного Главнокомандования №270, согласно которому все советские военнослужащие, сдавшиеся в плен, объявлялись изменниками родины. Согласно этому приказу, каждый красноармеец был обязан сражаться до последней возможности, даже если войсковое соединение было окружено силами противника; запрещалось сдаваться в плен врагу. Нарушители могли быть расстреляны на месте; при этом они признавались дезертирами, а их семьи подлежали аресту и лишались всех государственных пособий и поддержки.

(Всего 32 фото)

"Позорные факты сдачи в плен нашему заклятому врагу свидетельствуют о том, что в рядах Красной Армии, стойко и самоотверженно защищающей от подлых захватчиков свою Советскую Родину, имеются неустойчивые, малодушные, трусливые элементы, - говорилось в приказе. - И эти трусливые элементы имеются не только среди красноармейцев, но и среди начальствующего состава. Как известно, некоторые командиры и политработники своим поведением на фронте не только не показывают красноармейцам образцы смелости, стойкости и любви к Родине, а, наоборот, прячутся в щелях, возятся в канцеляриях, не видят и не наблюдают поля боя, при первых серьезных трудностях в бою пасуют перед врагом, срывают с себя знаки различия, дезертируют с поля боя.

Можно ли терпеть в рядах Красной Армии трусов, дезертирующих к врагу и сдающихся в плен, или таких малодушных начальников, которые при первой заминке на фронте срывают с себя знаки различия и дезертируют в тыл? Нет, нельзя! Если дать волю этим трусам и дезертирам, они в короткий срок разложат нашу армию и загубят нашу Родину. Трусов и дезертиров надо уничтожать.

Можно ли считать командирами батальонов или полков таких командиров, которые прячутся в щелях во время боя, не видят поля боя, не наблюдают хода боя на поле и все же воображают себя командирами полков и батальонов? Нет, нельзя! Это не командиры полков или батальонов, а самозванцы.

В честь этого указа представляем вашему вниманию редкие фотографии немецких хроникеров, запечатлевших

Первая неделя войны. Солдаты из немецкой 101-й пехотной дивизии конвоируют пленных командиров Красной Армии по мосту через реку Сан в пограничном городе Перемышль (ныне Пшемысль, Польша). Справа на переднем плане - офицер СС. Город был взят немцами днем 22 июня, но уже на следующее утро был освобожден советскими войсками. 99-я стрелковая дивизия генерала Н.И. Дементьева, действуя совместно с пограничниками и батальонами Перемышльского укрепленного района, трижды выбивала из города части немецкой 101-й пехотной дивизии. Город удерживался до 27 июня, когда был окончательно оккупирован.

"Немецкий солдат поит раненного русского солдата". Историки до сих пор спорят: это гуманизм немецкого солдата или постановочное пропагандистское фото?

Во время рейда на Калинин 17-18 октября 41 года танк Т-34 со строевым номером 4 из 21-й танковой бригады таранил САУ StuG III лейтенанта Тачински с 660-й батареи штурмовых орудий. Обе боевых машины вышли из строя. Экипаж был взят в плен, информации о его дальнейшей судьбе нет.

Немецкий офицер допрашивает только что сдавшегося в плен красноармейца

Пленные командующий 12-й армией РККА генерал-майор П.Г. Понеделин (в центре) и командир 13-го стрелкового корпуса 12-й армии генерал-майор Н.К. Кириллов. Все они заочно были приговорены к расстрелу. Вместе с тем, находясь в плену, все эти генералы вели себя мужественно и патриотично. Их волю не сломили ни издевательства, ни посулы фашистов. После войны они были освобождены западными союзниками и добровольно вернулись на Родину, где почти сразу были арестованы. В 1950 году на основании того же приказа №270 они были вновь осуждены и расстреляны.

Герой Советского Союза майор Яков Иванович Антонов из 25-го ИАП в немецком плену, в окружении германских летчиков, которые с интересом слушают своего коллегу. Видно, что разговор идет профессиональный.

Колонна пленных красноармейцев и беженцев в районе Киева.

Пленные советские танкисты из состава 2-й танковой дивизии 3-го мехкорпуса Северо-Западного фронта у своего танка КВ-1. В конце июня 1941 года в районе города Расейняй вместе с другим КВ-1 этой же части вел бой за развилку дорог. После потери возможности вести огонь был окружен немецкими солдатами, уцелевшие члены экипажа были взяты в плен после того, как немцам удалось сорвать ломом крышку люка механика-водителя.

Пленные красноармецы идут по дороге мимо горящего танка БТ-7.

Немецкий обер-лейтенант допрашивает пленного советского лейтенанта под Ленинградом. Осень 1941 г.

Два немецких солдата берут в плен красноармейца.

Солдаты СС позируют с пленным красноармейцем в окопе. В руках немца справа трофейный советский автомат ППШ.

Обыск взятого в плен красноармейца. Май 1942 года, в районе ржевско-вяземского выступа.

Допрос пленного советского лейтенанта. Май 1942 г., район Ржевско-Вяземского выступа.

Пленные красноармейцы на допросе.

Пленный красноармеец показывает немцам на карте интересующую их информацию.

Пленный красноармеец, показывающий немцам комиссаров и коммунистов

Большая группа пленных советских солдат и офицеров.

Пленный советский полковник. Барвенковский котел. Май 1942 года.

Пленные советские солдаты. Волховские леса, 1942 год.

Четверо советских военнопленных и немецкий конвоир на бульваре Тараса Шевченко в оккупированном Киеве. Фото сделано через 10 дней после падения Киева.

Район Умани. Август 1941 г. Советский военнопленный. По какой-то причине немцы везут его с собой в кузове грузового автомобиля.

Эшелон с пленными красноармейцами.

Советские военнопленные на раздаче пищи.

Землянки советских военнопленных в Тромсё (Северная Норвегия).

Пленные советские солдаты под охраной немецких солдат в лесу в Салла (Salla), Лаппландия, Финляндия.

Группа пленных красноармейцев с воспитанником. На заднем плане немецкий конвоир.

Дезинфекция на пересыльном пункте в концентрационный лагерь.

Немецкий охранник даёт своим собакам позабавиться с «живой игрушкой»