Как сквозь бытовой сюжет проступают вечные темы. Вечные вопросы бытия в классической литературе
Сочинение.
Вечные вопросы русской литературы.
Вечные вопросы русской литературы – это вопросы соотношения добра и зла, временного и вечного, веры и истины, прошлого и настоящего. Почему их называют вечными? Потому, что они не перестают волновать человечество на протяжении веков. Но главными, я бы сказал, ключевыми вопросами всей русской литературы были следующие: «Что является основой жизни русского человека? Как сохранить свою душу, не дать ей погибнуть в этом далеко не совершенном мире?»
Это означает, что угрожающее изменение, которое нарушает ранее существовавшие балансы, столь хрупкие, должно подходить не в его объективной сфере, а скорее должно рассматриваться как повторение одного из изменений, которые уже имели место на горизонте миф и которые взяли парадигматическую ценность, абсолютную ценность, наконец, которая хранится в мифической памяти. Таким образом, обращение к деисторификации не отдается индивидуальной инициативе, но оно осуществляется в институциональной структуре фестивалей, коллективном характере.
«Бродячий еврей» Эли Визель: антецеденты
Визель, Песня мертвых, Париж, Порог. . Это рассказ Эли Визель под названием «Блуждающий еврей», опубликованный в книге «Песнь мертвых». Это история, в которой реалистичность и вымысел умело смешиваются вместе, как и сказочный план, а также история прошлого и настоящего, план автобиографии и размышления о судьбе нации: эта игра Это делает особенно трудным расшифровать многие значения короткой истории, несмотря на кажущийся дискурсивный тон, который автор хотел отдать своей истории. Из индивидуального и коллективного настоящего, на котором весит призрак Шоа и который приводит, в результате, признаки разрушительного кризиса с неопределенными проблемами: автор раскрывает решающую фазу парижских лет, которые сразу после его освобождения из Освенцима.
На эти вопросы помогает нам ответить Л.Н. Толстой в своих нравоучительных «народных» рассказах. Один из них – «Чем люди живы».
Герой рассказа – бедный сапожник Семён - оказывается в ситуации, когда необходимо сделать нравственный выбор: пройти мимо чужого, голого, замерзающего человека или помочь ему? Хотел было пройти, но голос совести не даёт ему это сделать. И Семён приводит его домой. А там жена Матрёна, недовольная, задавленная бедностью, думающая только о том, что «хлеба всего краюшка осталась», набросилась на мужа с упрёками. Однако после слов Семёна: «Матрёна, али в тебе Бога нет?!» - «вдруг сошло в ней сердце». Пожалела она попавшего в беду странника, отдала последний хлеб, портки и рубаху мужа. Сапожник и жена не просто помогли беспомощному человеку, а оставили его у себя жить. Спасенный ими оказывается ангелом, которого Бог послал на землю, чтобы тот нашел ответы на вопросы: «Что в людях есть? Чего им не дано? Чем люди живы?» Наблюдая за поведением Семена, Матрены, женщины, которая взяла на воспитание сироток, ангел приходит к выводу: «…кажется только людям, что они заботой о себе живы, а что живы они одной любовью.»
В первом случае характер, идентифицируемый как странствующий еврей, является частью толпы преследователей Христа: его особенность заключается в том, чтобы нанести ему руку изогнутым телом Мессии, чтобы призвать его быстро добраться до места его распятия. Джотто сильно возвысил этот роковой жест, составляющий ядро мифа. Остальная часть истории известна нам через множество источников, одна из которых представляет собой сложную средневековую версию Мэтью Парижа: она едва коснулась божественного тела, которое преследователь получает своего рода просветление, которое призывает его обратить и посвятить всю свою жизнь, предназначенную для того, чтобы продлиться до дня Последнего Суда, распространить христианское послание в качестве свидетеля Страсти.
А чего не дано людям? На этот вопрос мы получаем ответ, когда на страницах рассказа появляется барин, приехавший заказывать сапоги, а получивший босовики, так как «не дано знать ни одному человеку – сапоги на живого или босовики ему же на мертвого к вечеру нужны»
Он жив пока. Ведет себя высокомерно, разговаривает грубо, подчеркивая свое богатство и значимость. В его описании привлекает внимание деталь – намек на духовную смерть: «как с другого света человек». Лишенный чувства любви и сострадания, барин мертв уже при жизни. Не уберег он своей души, и к вечеру закончилась его бесполезная жизнь.
Создание этого мифа получает новый импульс во время изгнания евреев из Испании. Именно в таком контексте гонитель Христа принимает знаменитые черты вечного паломника, у которого уже нет родины и кто бродят в странах Европы, не находят окончательной привязки. С одной точки зрения, странствующий еврей является эмблемой еврея диаспоры, а с другой - воплощает образ образцового новообращенного, который, движимый неудержимой потребностью в искуплении, перемещается из одного места в другое. город в другой, из одной страны в другую, чтобы нести повсюду свое собственное свидетельство об историчности Страсти.
По мнению Толстого, любить надо «не словом или языком, но делом и истиной». Семён и Матрёна, его герои, живут по нравственным законам, а это значит: душу живую имеют. Своей любовью они спасают жизнь чужому им человеку, следовательно, спасают свою душу, свою жизнь. Я думаю, что без добра, милосердия, сострадания не может быть и любви.
Этот идеологический эшафот полностью исчезает в традиции еврейского присвоения мифа, строительство которого должно быть отнесено, в частности, к Шолем-Алейхему и особенно к Марку Шагалу, который создал повторяющуюся икону, полную поэзии, присутствующую в многие из его картин, рисунков, разрезов и эскизов, а также в его автобиографии. Блуждающий еврей Шагал, как он появляется в Витебске, является беззащитным существом, лишенным земли, чтобы проложить его шаги. Он, однако, способен двигаться на небесах.
Этот мешок является контейнером «неотъемлемой» культурной памяти, как заметил Бенджамин Харшав с большой изяществом. Это самый тяжелый символ духовного укоренения еврея диаспоры в культурной вселенной Отцов. Как мы видим, идея культурного искоренения, подразумеваемая в обращении блуждающего еврея христианского происхождения, полностью отменена. Визель говорит, что он встретил этого персонажа в Париже в чрезвычайно трудный момент - для него и для всего еврейского народа - после освобождения нацистских лагерей уничтожения.
Вспомним также Ярославну из «Слова о полку Игореве». Когда она плачет, то не о себе думает, не себя жалеет: она хочет быть рядом с мужем и его воинами, чтобы исцелить их кровавые раны своей любовью.
Наша литература всегда уделяла большое внимание и вопросу времени. Как связано прошлое и настоящее? Почему человек так часто обращается к прошлому? Может быть, потому, что именно оно даёт ему возможность разобраться с проблемами настоящего, подготовить себя к Вечности?
Таким образом, новость поддается интерпретации как разновидность мифа, рожденного в тени Холокоста. Его особый знак - тайна: он появляется неожиданно, словно исходит из ничтожества и исчезает таким же образом; мы не знаем, каково его настоящее имя, откуда он родом, сколько ему лет: он странник, но его подвижность не только пространственна, потому что она отражает головокружительный динамизм его мысли, который останавливается без аргументов, даже самых тернистых, и которые не боятся предаваться спекуляциям, иногда отступающим от принципов ортодоксии.
Тема раздумий о жизни, неудержимо уходящей, заняла заметное место в лирике А.С. Пушкина. В своём стихотворении «Вновь я посетил..» он говорит об общем законе жизни, когда всё меняется, старое уходит, на смену ему идёт новое. Обратим внимание на слова «на границе владений дедовских». Прилагательное «дедовских» вызывает мысль о прошлых поколениях. А вот в конце стихотворения, говоря о «младой роще», поэт замечает: «Но пусть мой внук услышит ваш приветный шум…». Значит, размышления о ходе жизни приводят к мысли о смене и связи поколений: деды, отцы, внуки.
Такой усугубленный интеллектуальный динамизм смущает своих собеседников в синагоге на Паве-стрит, но он также очаровывает их, потому что он трясет свое оцепенение, заставляет их подвергать сомнению себя, тем самым защищая самый коварный риск, который угрожает «Пост-Освенцим»: склонность уйти в себя, порожденная чувством беспомощности, которое невозможно преодолеть. Однако у странствующего еврея, созданного Визелем, есть неподвижная звезда, которая ведет его по извилистым маршрутам: Торе. Именно в сосуществовании диаметрально противоположных напряжений лежит парадоксальный, тревожный и в то же время изумительный аспект характера.
Очень значим в этом отношении образ трёх сосен, около которых и выросла «младая роща». Старики охраняют теснящуюся под их сенью молодую поросль. Они могут грустить, что их время уходит, но не могут не радоваться подрастающей смене. Вот почему так правдиво и естественно звучат слова поэта: «Здравствуй, племя младое, незнакомое!» Думается, это к нам обращается Пушкин через столетия.
Визель, Ночь, Париж, Полночь. . Уроки блуждающего еврея, представленные как раввин, установлены в замке Таверни, недалеко от Парижа: замок как настоящий, так и символический, чья функция сопоставима с положением домов, расположенных на окраинах жилых пространств, в контексте инициативных учреждений. Параллелизм был вдохновлен соображением: те, кто вернулся из Освенцима, должны снова быть «инициированы» после ухода из лагерей смерти, после перенесения травмы смерти в жизни, что Визель сам анализировался с большой утонченностью и скромностью в своей самой подвижной и самой известной работе Ла Нуит.
О связи времён пишет и А.П. Чехов в своём рассказе «Студент». Действие в нём начинается накануне праздника Воскресенья Христова. Студент духовной академии Иван Великопольский идёт домой. Ему холодно, мучительно хочется есть. Он думает о том, что лютая бедность, невежество, голод, гнёт - качества, присущие русской жизни и в прошлом, и в будущем, что от того, что пройдёт ещё тысяча лет, жизнь не станет лучше. Вдруг Иван увидел огонь костра и около него двух женщин. Он греется рядом с ними и рассказывает евангельскую историю: в такую же холодную, страшную ночь вели на суд к первосвященнику Иисуса. Апостол Пётр, любивший его, ждал и вот так же грелся у костра. А потом трижды отрёкся от Иисуса. А когда понял, что сотворил, горько-горько заплакал.
Короче говоря, ученикам в Таверни нужен кто-то, кто поможет им пережить трагическое прошлое, столь недавнее, открывая новые перспективы: блуждающий еврей, как раввин, берет на себя эту тяжелую задачу. Ядро его преподавания включено в следующее заявление. Наиболее интересным элементом этого отрывка является культурная систематизация состояния человека, которому соответствует определенная концепция временной продолжительности. Другими словами, все, что происходит в контексте истории, уже произошло в протоистории, в «время до времени», где все имеет свое происхождение: исторических событий, даже самых трагических, не существует. не являются чем-то новым, ничего грандиозным, поскольку они актуализируют столько иллюстративных событий, поэтому многие «архетипы» возвращаются к первозданному священному времени.
Его рассказ тронул простых крестьянок до слёз. И Иван вдруг понял, что событие, происходившее 29 веков назад, имеет отношение к настоящему, к этим женщинам, к нему самому и ко всем людям. Студент приходит к выводу, что прошлое связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекающих одно из другого. Ему казалось, что он дотронулся до одного конца и дрогнул другой. А это значит, что не только ужасы жизни, но и правда, красота существовали всегда. Они продолжаются и по сей день. Понял и другое: только правда, добро и красота направляют человеческую жизнь. Его охватило невыразимо сладкое ожидание счастья, и жизнь показалась теперь чудесной и полной высокого смысла.
Глаз раввина обращается, в частности, к Холокосту, к «этому страшному урагану истории, которая была нацистским холокостом», - по словам Бруно Беттельхайма - сама по себе немыслимая и невыразимая, но которая поддается чтобы быть сказанным, чтобы быть сказанным и, следовательно, принятым, при условии знания того, как ухватить в нем отражение Акеды, жертву Исаака, ценность которой принадлежит священному прототипу. Последствия этого течения мысли, о котором блуждающий еврей становится представителем, имеют чрезвычайно важное значение: события человеческой истории - и особенно экстремальные ситуации, которые кажутся неприводимыми к сфере смысла - не могут которые предполагаются человеком в их исходной объективности; необходимо прочесть их через фильтр священной истории, чтобы иметь возможность узаконить их, несмотря на их очевидное чудовище, чтобы иметь возможность размещать их в рамках универсального порядка.
Лирическому герою стихотворения А.С. Пушкина и герою рассказа А.П. Чехова «Студент», Ивану Великопольскому, открылась причастность их личной жизни ко всему, что происходило в мире прошлого и настоящего. Славные отечественные имена А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова – это тоже звенья единой непрерывной цепи времени. Они живут сейчас здесь с нами и будут жить. Они очень нужны нам в наше непростое время, когда люди материальное часто ставят выше нравственного, когда многие забыли, что такое любовь, сострадание, милосердие. Русская литература с древнейших времён напоминает нам заповеди наших предков: любите друг друга, помогайте страждущему, делайте добро и помните о прошлом. Это поможет уберечь душу от искушений и поможет сохранить её чистой и светлой. Что может быть важнее в жизни? Я думаю, ничего.
Такой образ мышления основан на идее о вечной современности прошлого - о прошлом патриархов - об идее размышления о том, чтобы придать смысл настоящему, каким бы он ни был. Такая концепция очень много присутствует в работе Визеля, о чем можно судить по следующему особому просветляющему отрывку, который ощутимо свидетельствует о слиянии настоящего и прошлого в единое движение.
Визель, Библейское празднование: портреты и легенды, Париж, порог. . Только сегодня, после вихря крови и огня холокоста, человек узнает об убийстве человека своим братом, о проблемах отца и его смущающих молчаниях. Это, говоря в настоящем, в свете определенных переживаний жизни и смерти, мы можем понять их.
Богданов Леонид, ученик 11 класса.
1. ВВЕДЕНИЕ
Современная литература - это не рассказ
о современности, а разговор с современниками.
Это новая постановка главных вопросов о жизни.
Олег Павлов
Современная литература создается в переходную эпоху. Закончилось время советской литературы, где критикой запрещалось очень многое, и началось новое время, где в литературе вообще нет границ, пиши, что хочешь.
Доминирующей темой является упразднение временных и пространственных расстояний: в Холокосте возобновляется братоубийство Каина, а также «лигатура» Исаака, невежественного и невиновного, отец которого Авраам не отвечает на его вопрос. В то же время эти эпизоды, принадлежащие к самому далекому прошлому, имеют смысл, если смотреть в свете коллективных трагедий настоящего. Это прошлое не относится к хронологическому «до» времени, качественно отличному от человеческого времени: такая инаковость условно считается мифической.
Эти замечания являются показателем исключительной ценности, которую Эли Визель приписывает коллективной культурной памяти: его странствующий еврей - это прежде всего характер с сильной личностью, но он также имеет очевидную символическую валентность, он воплощает ту роль, которую играет такая память. Точнее, память об уничтожении Храма - еще одно событие, предвосхищающее ужасы настоящего - что является одной из сильных сторон мифа о странствующем еврее. В этом отношении стоит остановиться на кратком рассказе в конце семинара в Таверни.
Мне кажется, наше время является неким переломным моментом на стыке двух эпох в России. Уходит поколение с «советской» психологией, уступая место новому поколению, с совсем другими ценностями и жизненными ориентирами. Сегодняшний период времени в российском обществе кажется мне очень интересным. Ведь между людьми с разными временными психологиями можно просто провести черту. Сейчас, глядя на человека, можно наверняка отнести его к одной из групп: человек из прошлой эпохи и человек из будущей эпохи. Я думаю, людей из настоящей эпохи в России пока не существует. Слишком силён разрыв восприятия жизни у этих двух групп людей. Но, надо сказать, что, хотя у людей разное восприятие проблем, сами проблемы одинаковы для обоих поколений.
Мы были в месяце Ав и, соблюдая традицию, он говорил нам особенно о разрушении храма. Ерушалми предлагает проницательный синтез. Ерушалми, Захор, еврейская история и память евреев, Париж, Дискавери. . Доминирующая тенденция состоит в том, чтобы свести даже самые важные события момента к знакомым архетипам, потому что самые страшные бедствия в определенном смысле менее ужасающи, если судить по старым образцам, а не по их тревожной специфике.
Как уже отмечалось, его история - это модель внутренней автобиографии: его окружение - Париж, настоящий Париж еврейского квартала Марэ, но настоящий «театр», где эпизоды распущены, - это совесть писателя. Разорванная совесть раскололась между волей, чтобы придерживаться духа семинарии, которую держал бродячий еврей, и невозможностью сделать это до конца, потому что то, что глаза свидетеля видели в Освенциме, не может быть завуалировано, преображено, вернувшись к уровню смысла посредством посредничества «семейных архетипов», вызванных Йерушалми.
Современная литература очень разная. Она многоуровневая, как жизнь. Есть литература для очень узкого круга читателей, есть массовая ни о чём. Трудно было в огромном количестве книг услышать голос современного автора, который пишет просто про нашу жизнь.
Алексей Иванов - молодой русский писатель, он, как автор, формировался уже в постсоветское время, и поэтому его произведения так откровенны и проницательны. Его творчество затрагивает вечные проблемы русской литературы. Каждому поколению кажется, что в их время эти проблемы особенно актуальны. Так кажется и нам. «Проклятые» вопросы стали как никогда актуальны в наше время шаткости и размытости бытия. У человека слишком много выбора, и никто уже не знает, на чем остановиться и что важнее.
«Люди сейчас не очень добры, но и не так, чтобы злые…, не безнадёжные дураки, но и не подлинно умные, работу выполняющие, но не любящие, ни во что не верующие, но суеверные», - пишет литературовед, критик Лариса Черненко. Личность вообще превращается в среднестатистическое нечто, а понятие индивидуальности начинает терять актуальность. Человеку страшно, некомфортно, одиноко. Он не знает, во что верить и поэтому всё чаще обращается к своей внутренней философии в поиске ответов и утешения.
И вот на фоне современной русской литературы «на стыке эпох» появляется писатель А. Иванов, продолжающий традиции русской классической литературы. Он не ставит перед собой задачу отвлечь читателя от действительности, а пытается найти решение самых злободневных проблем, волнующих людей нашего времени: самоидентификация и нравственный выбор личности, любовь, природа, поиск смысла жизни, себя и Бога, то есть самые главные, сущностные вопросы Бытия.
Лично меня привлекает в романах А. Иванова то, что этот автор уникален в своём роде. Он не стремится написать книгу «для всех», понимая, что это сделать невозможно. Он пишет так, как считает нужным, для тех, кто поймёт. Пусть читатели его и будут относиться только к одной «временной» группе. Темы его актуальны для многих людей, они пробуждают что-то очень светлое, доброе и трогательное, то, что ты не можешь объяснить, а только понять и сохранить в себе. Также меня привлекло то, что автор нашёл решение вечных проблем - оно заключается в любви. К чему думать над такими вопросами как, например, смысл жизни, если «без любви вся земля превратится в могилу» (Р. Браунинг). Любовь - это основа всего бытия, именно в ней, по мнению А. Иванова, кроется ответ на все вечные вопросы.
По мысли психологов В.И. Слободчикова и Е.И. Исаева, «юность - решающий этап становления мировоззрения. В этот период жизни у человека появляется потребность… построить стройную систему взглядов на мир, определить свое место в этом мире. Юноша ищет формулу, которая осветила бы ему и смысл собственного бытия, и перспективы всего человечества .
Возможно, еще и поэтому я заинтересовалась автором и его произведениями, как только прочла самые известные романы А. Иванова: «Общага-на-крови», «Географ глобус пропил» и «Блуда и МУДО». Было понятно, что все произведения этого писателя ставят «проклятые вопросы» бытия, проникнуты большой и цельной неразделённой любовью. В них крылась какая-то загадка, обещающая понимание чего-то бесконечного.
2. ПОДГОТОВКА К ИССЛЕДОВАНИЮ
2. 1. Вечные проблемы в современной русской литературе. Обзор критики
В конце 80-х годов русская литература стала обнаруживать негативные изменения в трактовке нашими современниками вечных нравственных ценностей. Взгляды людей кардинально меняются.
Современная русская литература обращается к наиболее важным и болезненным проблемам: самоидентификация и нравственный выбор личности, любовь, разобщённость интересов людей и их глобальное одиночество.
Поиск себя в этом мире - одна из основных тем литературы всех эпох. В наше время литературные персонажи, как и реальные, просто потерялись в огромном, многогранном мире. Критики называют их «представителями стандартизованной людской массы» (критик Е. Стрельцова), «страдальцами и приспособленцами» (критик Л. Черненко), «семьёй уродов» (писатель Д. Линскеров). Мнения критиков о положении в современном обществе крайне различаются, впрочем, как и сами люди, ведь наше время психологически очень сложное. Здесь можно применить известный афоризм: «Каковы веки, таковы человеки».
Надо сказать, что сейчас, как в жизни, так и в литературе, личность теряется на фоне массы, и поэтому всё сложнее и сложнее найти себя. Драматург М. Эпштейн писал: «Начинается «маскарад», где образу придаётся большее значение, чем подлиннику».
В современной литературе нравственность чаще всего представляется как равнодушная безнравственность. Наверное, слишком размытыми стали границы между добром и злом. Критик Л. Завальнюк так сказал о современной нравственности: «Для человека уже ничто не имеет значения, кроме пребывания в этой непонятной для него действительности».
На социально-нравственные проблемы в России также наложило отпечаток время. После событий 90-х годов многие люди запутались в современной жизни, они не могут понять новых норм и моделей поведения. Ведь то, что раньше считалось важным и ценным, сейчас может показаться глупым и бессмысленным. «Абсурд реальности, аварийное сознание» - так сказала о сознании нашего времени критик Е. Кузнецова.
Одной из самых злободневных вечных проблем XXI века является одиночество. Я думаю, причина этому - огромная разобщённость людей. Слишком много обществ, партий, объединений - человек потерялся и запутался. К сожалению, одиночество стало привычным состоянием многих людей. Критик В. Максимов так объясняет эту проблему: «Все заняты лишь тем, что постоянно рассказывают себя». Мы не слышим других, а другие не слышат нас.
Любовь - одна из основных вечных проблем литературы всех времён. В наше время понятие «любовь» слишком исказилось. Я думаю, что на это очень повлияло окончательно сложившееся равенство между мужчиной и женщиной и отказ от традиционной патриархальной системы семьи. Семья уже не так важна для людей, как прежде, да и «функции» мужчины постепенно меняются. Критик Е. Стрельцова сказала: «Всё это ужас бесчувствия, который ведёт к краху любви». Может быть. Ведь многим людям ради любви приходится практически отказываться от своей личности. В наше время, чтобы любить надо, отказаться от очень многого, та же карьера, друзья, финансовое благополучие. К тому же сейчас равная любовь постепенно исчерпывает себя, слишком велик социальный статус между людьми.
В современной русской литературе сильная и чистая любовь скорее ассоциируется с болью, чем с чем-то светлым. «Люболь» - так охарактеризовала это явление А. Яхонтова. Именно поэтому романы о высокой и жертвенной любви представляют собой большую ценность в наше время.
А. Иванов пишет именно об этой безграничной и жертвенной любви, которая лежит в основе бытия и всех вечных вопросов.
В своей работе я хочу проследить, как основные вечные проблемы ставятся и решаются в романах русского писателя А. Иванова.
2.2. А.В. Иванов: краткий обзор творчества. Вечные проблемы в романах писателя
Романы А. Иванова во многом построены на личном опыте автора. Работая в школе, он вдохновился на написание «Географа…», будучи руководителем детского кружка, написал «Блуда и МУДО», а вся студенческая жизнь отражена в «Общаге-на-крови».
Все романы А. Иванова обращены к читателю с призывом к любви, человечности, состраданию, сочувствию, духовной культуре. «Главная составляющая моих романов - нравственный аспект. Это для меня важнее всего», - сказал писатель в одном из своих интервью.
Главный герой у А.Иванова всегда интеллигент, противостоящий толпе. Это обычный человек, и род занятий у него этому соответствующий: учитель, студент, художник.
Его первый роман «Общага-на-крови» полон юношеского максимализма, но написан с таким надрывом и отчаянием, что не доверять автору невозможно. Этот роман - история одного студенческого общежития. Это некая модель мира, с совершенно разными людьми, его населяющими. У них у всех своя философия, своя нравственность и совесть, своё понимание любви и Бога, своё отношение к дружбе и предательству. Это душераздирающая книга о том, как время и эпоха ломают человека. Пятеро друзей, Нелли, Лёля, Игорь, Ванька и Отличник, просто учатся, просто любят, просто пьют. Они обычные люди, попавшие в необычную ситуацию. Им предстоит борьба с целой системой. Со злостной комендантшей, выгоняющей их на улицу, с хамом Гапоновым, пристающим к Нелли, с Ринатом, доведшим первокурсницу до самоубийства, и, наконец, с самими собою, потерянными и беспомощными в такой ситуации. А. Иванов показывает в этом романе, как важно всегда оставаться человеком и сохранять человеческое достоинство. Ведь в этом романе герои не выдержали «испытания»: Нелли и Лёля погрязли в разврате, Ванька спился, Игорь просто сломался, а Отличник покончил с собой. Финал книги печальный, душераздирающий, но всё-таки осветлённый надеждой на призрачное спасение.
Роман «Географ глобус пропил» повествует о потерянном человеке Викторе Служкине. Этот роман продолжает собой череду «школьных повестей», которая была так популярна у писателей и читателей советского времени. От безденежья он идёт работать в школу, где на его долю выпадает много жизненных испытаний. Немотивированные «подляны» учеников, словно испытывающих предел терпения Географа, надрывная любовь к пятнадцатилетней девочке, проблемы в личной жизни, бесконечная ностальгия. Многие бы сломались. Но Виктор Служкин как-то выстоял. Да, в итоге, он потерпел крах в личной и семейной жизни, потерял работу, говоря простыми слова, из него вышел неудачник. Но он никого в этом не винит, он желает всем счастья, тихо растит свою дочь и пьёт, наверное, от ощущения полной безысходности. Служкин остался человеком, сохранил свою совесть. Он, не желая никого воспитывать, все-таки научил своих ребят самому главному - любви: друг к другу, природе, родине, географии, хотя никто из них, да и он сам, не сформулировал бы этого такими словами. Он отказался от любви к своей ученице Маше, чтобы не предать эту любовь. Служкин пожертвовал собой, но те редкие в его жизни моменты чистой любви были для него наградой за его человечность.
«Блуда и МУДО» - это роман про здесь и сейчас, это жизнь настоящего, как она есть. Главные герои книги - руководители различных кружков Дома культуры города Ковязина. Это книга про педагогов-бюджетников, которых вот-вот уволят с работы, а они стараются дать последнюю каплю добра своим воспитанникам в летнем лагере. В этом романе А. Иванов уверяет, что главное в мире - моменты нежности между человеком и другим человеком, между человеком и природой, человеком и его Родиной. Главный герой романа Моржов устал от непонимания настоящего. Всю современную действительность он объясняет себе в формулах провокационного формата, например, теория пиксельного мышления или теория Призрака Великой Цели. У него много женщин, но полюбить он не может ни одну их них, у него есть деньги, но для чего они, он не знает. Он, как и герой «Географа…», пытается сделать людей вокруг себя счастливыми, пытается «подключить их к жизни», отодвигая себя и свои интересы на задний план.
Мне показалось интересным написать исследовательскую работу по творчеству этого писателя. И я назвала её «Вечные проблемы в творчестве А.В. Иванова», потому что современный автор продолжил традицию русской классической в поиске ответов на вечные проблемы. Основные вечные вопросы, встречающиеся на протяжении всего его творчества, это - проблема любви, проблема одиночества, проблема воспитания и проблема нравственного поиска. Надо сказать, что пути их решения традиционны и общечеловечны, просто они были переведены автором с классического языка на язык современности.
2.3. Биография писателя
Следующим этапом моей работы было изучение биографии писателя.
О творчестве А. Иванова критик Э. Барякина сказала так: «На фоне всеобщей тоски в русской литературе романы А. Иванова - как новая денежка в грязи». Пермяк А. Иванов (1969) окончил факультет истории искусств Уральского государственного университета. Вернувшись в Пермь, А. Иванов сменил немало профессий: работал сторожем, школьным учителем, журналистом, преподавателем университета, а также гидом-переводчиком в турфирме, что привело его к увлечению краеведением. Перечень профессий, которые сменил А. Иванов за свою жизнь, является ключом к пониманию всего его творчества. Впечатления, мечты, надежды и разочарования юности писатель отразил в своём первом романе «Общага-на-крови». Будучи школьным учителем, он погрузился в быт работы с детьми со всеми его проблемами и радостями и описал этот свой опыт «Географе». А. Иванов безумно любит свою Родину, свой родной край и поэтому увлекается историей и краеведением, он даже создал детский художественный краеведческий музей. И это занятие вдохновило его написать свой роман «Блудо и МУДО» о жизни работников Дома культуры города Ковязина.
Произведения А. Иванова условно можно поделить на три группы: фантастику, книги о родном крае и книги, в которых автор размышляет о вечных вопросах бытия. А. Иванов начал свой творческий путь с написания фантастики: «Корабли и Галактика», «Железные караваны». Далее в его творчестве был некий исторический период, в который он написал «Чердынь - княгиня гор», «Сердце Пармы», «Золото бунта». К третьей категории я бы отнесла именно те книги, о которых говорила выше: «Общага-на-крови», «Географ глобус пропил» и «Блуда и МУДО». За своё творчество А. Иванов был удостоен многих премий, например, в 2003 году он получил награду имени Д. Н. Мамина-Сибиряка, а в 2004 году награду имени П. П. Бажова.
А. Иванов живёт своими книгами. Автор не любит говорить о произведениях, уже им написанных. Они для него уже как пройденный путь, как полученный жизненный опыт.
2.4. Отзывы критиков о романе А. Иванова «Генграф глобус пропил»
Прежде чем приступить к собственному исследованию, необходимо было изучить критические и литературоведческие статьи, посвященные творчеству писателя. В публичной библиотеке я обнаружила только произведения автора, но никакой критики. Это было подтверждением того, что А. Иванов действительно «новый», пока не изученный писатель.
Далее я зашла на официальный сайт автора (http://www.arkada-ivanov.ru/), где на форуме нашла множество интересных отзывов, а также несколько критических статей и газетных откликов на произведения А.Иванова.
Отзывы о романах очень разные. А множество противоположных мнений - это яркий показатель того, что А. Иванов смог затронуть души своих читателей и вызвать в них много эмоций.
На романа «Географ глобус пропил» откликнулись многие ученые-литературоведы. «Произведение обнажает изнанку прилизанного и приукрашенного бытия», - так характеризует роман доцент кафедры русской и зарубежной литературы ПГПУ Г.М. Ребель в статье «Явление географа». Она говорит о главном герое романа как о человеке «не утратившем чистоты и непосредственности восприятия», «всё время балансирующем на грани». И действительно, бытие географа, казалось бы, такое хрупкое и зыбкое, что ему совсем нельзя оступаться. Г.М. Ребель видит особенность Служкина в его непокорности общественным рамкам. Он поступает не так, как все, но поступает верно, будь это воспитание, любовь или дружба.
Ученый-педагог Е.О. Галицких также видит в произведении не школьную повесть, а отражение жизни всего постсоветского поколения, о чем она размышляет в статье «А. Иванов о школе, детях и понимании». Виктор Служкин, бывший пионер, «страшно уставший от надежд и разочарований», тем не менее, продолжает искать себя и свое маленькое личное счастье.
Доцент кафедры русской и зарубежной литературы ПГПУ Т.Д. Долгих считает, что роман «Географ глобус пропил» есть некий способ выявить «болезнь духа» нашей современности. По мысли ученого, Географ представляет собой «героя нашего времени», который призван, путешествуя по жизни, «обрести голос», а вместе с ним и право рассказать о мире и о себе.
Основная проблема, которую эти исследователи увидели в романе А.Иванова «Географ глобус пропил», - это проблема современной школы. Ведь школа - некий макромир, маленькое подобие большого мира. Всё общество поделено на классы, вот и ученики в школе тоже очень дифференцированы. В романе это три девятых класса: «зондеркоманда», «красная профессура» и «отцы». И возникает проблема: как учить, если к каждому нужен индивидуальный подход? Ответ нашёл сам А. Иванов: «…учить не проповедями, а собой». И пусть Виктор Служкин не смог стать идеальным учителем и не смог научить географии, но у него получилось научить детей «живому поиску живых истин».
Г.М. Ребель обратила особое внимание на проблему становления и реализации личности в современном обществе. Очень сложно не потеряться и не сбиться с пути, правильного для тебя. И вот Служкин для решения данной проблемы устроил в школьном макромире «праздник непослушания». И, вопреки прогнозам завуча Розы Борисовны, дети выросли как личности. Ведь географ дал им шанс ощутить на себе тяжёлый груз ответственности и стать самостоятельнее.
Е.О. Галицких обратила внимание читателей на проблему «общего одиночества», поднятую в романе. Там одинок каждый. Одинок сам по себе и одинок среди людей. Решение проблемы педагог видит лишь в поиске путей друг к другу. Я думаю, это же решение предлагает нам и А. Иванов. Ведь в его романе очень часто встречается мотив дороги: электричка, прогулка, поход. То есть автор ищёт эти пути к всеобщему примирению и предлагает читателям «выстроить дорогу друг к другу».
Проблема, которую наиболее пристально рассматривает Т.Д. Долгих, очень актуальна в наше время: где найти утешение, которое порой так нам необходимо? Служкин, например, нашёл его в «безмерности вечной природы». Также ученый обратила внимание на характер географа. Этот грустно-весёлый человек полон какого-то особенного чувства юмора, он искрится жизнеутверждающими афоризмами. И ими он утешает, наверное, прежде всего себя. Его чувство юмора, по мнению статьи, «это остатки самоуважения, это попытка принять этот мир».
Итак, названные нами литературоведы дали положительную оценку романа А. Иванова «Географ глобус пропил» как произведения глубокого и доброго. Они увидели в географе некого «миссионера», призванного направить детей на верную дорогу, пусть даже путём отрицания собственных интересов. То есть «глобус пропит не зря», - как сказал один критик.
Однако существует и другое мнение о романе, принадлежащее в основном газетным критикам и рецензентам, которые увидели в нем либо авантюрно-эротический роман, либо просто рассказ про «одного забулдыгу».
Так, например, корреспондент журнала «Афиша» Лев Данилкин отнёс данный роман к педагогико-авантюрно-эротическому жанру. Для него географ - это человек, который, «пытаясь заработать на пиво, нашёл себя». Но нет, Виктор Служкин гораздо глубже, чем его изображает данный критик. Несмотря на всю мягкость своего характера, он твёрдо знает, что нужно оставаться человеком в любой ситуации. И основываясь на этом убеждении, он пытается научить детей любви и научиться ей самому.
Название статьи обозревателя еженедельника «Книжная витрина» говорит само за себя: «Крылатые качели и бутылка водки». Владимир Иткин, данный обозреватель, увидел в этом романе выплеск отрицательный эмоций по отношению к «ненавистной советской школе». Критик пишет, что роман «Географ глобус пропил», который повествует об «учениках, учителях и алкоголиках» является неким последствием «идеализированного, проклинаемого детства». Эта оценка была лично для меня очень странна и непонятна. Со стороны автора романа А. Иванова не было никакой агрессии к собственному детству, наоборот, чувствовалась какая-то ностальгия, какое-то бережное и нежное отношение.
Пожалуй, самая отрицательная оценка романа дана в статье «Закамский меридиан», которую написал журналист Павел Копейщиков. «Каждый учитель костьми ляжет, лишь бы эта книга не попала в руки его подопечным», - с безапелляционностью заявляет он. П. Копейщиков представляет географа читателю как некого маргинала, «никак не героя нашего времени». «Его нравственный облик удручающ - шаромыга», так отзывается критик о Викторе Служкине. Трудно поспорить, что это мнение слишком категорично, оно противоречит тексту произведения. Так заботящийся о педагогах П.Копейщиков не обратил никакого внимания на явный педагогический талант Служкина, на его успехи в воспитании, которых он добился за год работы в школе. Напротив, он закончил статью фразой: «Год прошёл, а страница даже не перевёрнута, более того, она выдрана напрочь».
Наверное, понимание романа А. Иванова «Географ глобус пропил» напрямую зависит от глубины его исследования, что подтверждает анализ самых показательный статей о нем. Стоит сказать, что я согласна с положительными мнениями об этой книге. Виктор Служкин - это человек, который «ничему не хочет учить», он просто любит, и вся его любовь как будто отражается на его учениках. И всё-таки он учит их... любви и человечности. Ведь, как сказал критик Владимир Гурев в статье «У кого право учить жить?»: «В большой жизни понадобиться не столько знание географии, сколько умение быть человеком».
3. ВЕЧНЫЕ ПРОБЛЕМЫ В РОМАНЕ А. ИВАНОВА «ГЕОГРАФ ГЛОБУС ПРОПИЛ»
3.1. Герой нашего времени («Глухонемое козлище»)
«Если и прост Иванов со своим Служкиным, то простота эта — гениальна. Как вся русская классика, продолжателем традиций которой (в наше-то время!) и стал пермский писатель. Виктор Служкин — наследник целой вереницы героев русской литературы, прямой потомок лесковского «Очарованного странника», родной брат шукшинских правдоискателей. «Я человека ищу, всю жизнь ищу — человека в другом человеке, в себе, в человечестве, вообще человека!» Герой Иванова до боли влюблен в родную землю с её «вечным неуютом северного очарования». Он раздражающе честен с окружающими — женщинами, друзьями, учениками. Он, несмотря ни на что, сберег в себе «душу живую», и потому верит в любовь и остро чувствует окружающую его фальшь. Да, он не идеал, ни в коем случае, он сам предостерегает своих учеников, чтобы не смели брать с него пример. Он просто герой нашего времени. Живой, настоящий». (Светлана Евсюкова
Интернет-издание «e-Motion» (Украина), 24 ноября 2005 г.).
Начиная с лермонтовского Печорина, герой времени в представлении читателей стал обладать рядом неких вневременных качеств: он странен, умен, интересен, недоволен собой, нереализован в деле, в любви (хотя нравится женщинам), мучает других, но страдает сам, несчастен, одинок. Ответ на вопрос почему вписывает героя именно в «его» время. Почему умный, интересный, талантливый Служкин одинок и несчастен и впереди у него «сверкающая пустыня одиночества», почему неуспешен, почему неудачник, алкоголик и т.д. И какие «пороки своего времени» отразились в «портрете» Географа?
«Небритый, помятый молодой человек» едет безбилетным на электричке. Он ни на что не обращает внимания и, чтобы не платить контролёрам штраф, притворяется глухонемым. «В качестве «глухонемого козлища», мистифицирующего окружающих своей лже-глухонемотой, чтобы не платить за проезд в электричке, «въезжает» он в роман и классическим козлом отпущения, обреченным на пустыню одиночества, расстается с читателем в финале».
Примечательно, что первыми словами «козлища глухонемого» в романе была хрипло сказанная фраза: «Бутылку пива, и откройте сразу». Пиво и электричка сразу вызывают ассоциации с другим героем времени - Венечкой Ерофеевым (В. Ерофеев «Москва-Петушки»). Географ пьет на протяжении всего романа: с друзьями, учениками, один. И вот в последней главе снова возникает эта тема:
«- Папа, а ты вино пьешь? Ты пьяным будешь?» - спрашивает маленькая Таточка.
Это не вино, - сказал Служкин.- Это я воду принес в бутылке - цветочки полить. - И он вылил вино в ящик с землей, который висел на перилах». Этот финальный жест героя показался мне символичным. Спасаться от «пустыни одиночества» самым традиционным способом Географ, кажется, не будет, хотя мы уже готовы были представить его в будущем спившимся неудачником.
Важным для понимания Служкина является то, что герой постоянно находится в пути. Он, как настоящий герой времени, всю жизнь что-то ищет, его мытарства бесконечны. Так, наша с ним первая встреча случилась в электричке, потом читатель будет сопровождать географа на прогулке, в походе. Он потом скажет: «Я всю жизнь ищу человека». Искать человека в других, человека в себе, - образ жизни для нашего времени поистине героический. Как и любой герой своего времени, Служкин противостоит… Немотивированной агрессии Розы «угрозы» Борисовны, «подлянам» учеников, ненависти жены, пошлости мира и «великому» лозунгу времени: «Бери от жизни все!».
И взять особо нечего, да он и не пытается. Он странно шутит, защищаясь от боли, и много пьет от отчаянья. Время требует шустрости и изобретательности в умении устроить свою жизнь, а Служкин ее и не пытается устраивать. Однако вот парадокс: в романе нет успешных героев (самый успешный Будкин пьет вместе со Служкиным и не может устроить свое счастье с Надей). Есть особо не задумывающиеся, а потому живущие чуть легче других дурак и подлец Колесников и его непутевая жена Ветка. Так что несчастливый Служкин противопоставлен несчастливым, недовольным своей жизнью, неустроенным героям, «опилкам» (Вспомним эпиграф к роману: «Это мы - опилки» (Станислав Лем)). Как жить в этой ситуации всеобщей неустроенности - выбор, который делает каждый, в том числе и Географ, и этот выбор делает его героем своего времени уже без иронии и кавычек.
Географ - портрет, составленный из чудом сохранившихся достоинств, причем вневременных: он умеет любить, он никого не учит жизни, а в одиночку, мучительно и неотступно ищет ее смысл, он не ломает чужие судьбы, он нежен к людям и не предает их. Мне запомнился эпизод с Сашенькиной запиской, которую Служкин, по ее просьбе, передает Будкину. Будкин не любит Сашеньку, а из любовной записки в задумчивости делает самолетик и запускает его: «Вечером Служкин отправился в садик за Таточкой, но, отойдя от подъезда на пять шагов, вдруг свернул с тротуара и через ограждение полез в сквер. Забравшись в заросли поглубже, он осмотрелся, подпрыгнул и выдернул из листвы березки маленький бумажный самолет». Хочется прокомментировать этот эпизод словами критика Галины Юзефович: «Географ» — книга исключительно добрая и (господи прости) душеполезная».
3.2. Сущность героя. «Умение жить»
«Ты шуточками только пустоту свою прикрываешь! Ничего тебе, кроме покоя своего не нужно! Ты эгоист - страшно подумать какой!
- Думать всегда страшно...
- Тебя не только любить, тебя и уважать-то невозможно!... Ты шут! Неудачник! Ноль! Пустое место!» - так, кажется, вполне искренне думает о Служкине жена Надя.
Что «прикрывает своими шуточками» Географ и зачем так часто вполне осознанно выбирает роль шута?
В этом поведении кроется философия географа. Он «не хочет быть залогом ничьего счастья», он боится не оправдать чьих-либо надежд. И в этом случае его поведение - самозащита. Служкин сразу выставляет свои недостатки напоказ, чтобы потом кому-нибудь не было больно. Но также дурачество географа является его защитой от внешнего мира. Он как будто оберегает этим свою всё ещё живую душу. А все его шуточки-прибауточки являются своеобразным щитом, помогающем ему не сникнуть в жестоком мире («Любой анекдот - это драма. Или даже трагедия. Только рассказанная мужественным человеком»). Нельзя не согласиться с с литературоведом Г.М. Ребель в том, что «служкинские изобретательные, ироничные, уморительно смешные и потаенно грустные сочинения - пародии, байки, стихи - выступают в качестве спасительного противовеса обесцвеченному, формализованно-безлюбовному, творчески выхолощенному существованию» .
Кира, коллега Служкина по работе, с которой у него не получился роман, так говорит о географе: «Конечно, на первый взгляд ты податливый: мягкий, необидчивый, легкий на подъем, коммуникабельный… Но ты похож на бетономешалку: крутить ее легко, а с места не сдвинешь, и внутри - бетон».
Внутри у Служкина есть стержень, основа - он не изменяет себе, не подстраивается под обстоятельства. Герой выбрал некий идеал поведения, к которому он стремится… - святость: «Я для себя так определяю святость: это когда ты никому не являешься залогом счастья и когда тебе никто не является залогом счастья, но чтобы ты любил людей и люди тебя любили тоже. Совершенная любовь, понимаешь? Совершенная любовь изгоняет страх. Библия». Весь роман Служкин стремится к пониманию вечной, всепоглощающей любви, которая спасёт его. И он находит любовь везде: в детях, в природе, в родной земле, в которой он видит для себя неиссякаемую силу. «Личная неурядица, - пишет Г.М. Ребель, - резонирует с неурядицей социальной, одна другую усиливает и усугубляет, но в этом замкнутом круге неудач горе-учителя Служкина есть три просвета, три опоры, три вневременных, недевальвируемых смысла: дети, природа и история с географией - так сказать, геоистория» .
В походе географ начинает переосмыслять свою жизнь. Он не доволен собой: «ни истины, ни подвига, ни женщины, ни друга, ни гроша. Ни стыда, ни совести. Ну как же можно так жить? Неудачник...». Однако Служкин удачлив а главном: «Этот раздолбай, неудачник, враль, выпивоха и бабник при всем том - яркая, своеобразная, сложная и занимательная личность, мыслитель, поэт, блистательный рассказчик, романтик, хранитель исторической памяти и географ не по должности, а по судьбе, по способу взаимодействия с окружающим миром, и поэтому встреча с ним становится для его учеников подлинным событием - событием взросления, личностного выбора, личностного становления» . Он удачлив в своих взаимоотношениях с миром, с которым смог примириться с помощью всеохватывающей любви, которая пришла к нему и, видимо, больше никогда не покидала. В конце похода он скажет себе: «Кто сказал, что я неудачник? Мне выпала главная удача в жизни. Я могу быть счастлив, когда мне горько».
Счастье Служкина в том, что у него есть жизненная опора, в отличие от других героев романа, чьи опоры призрачны. Он умеет выходить из жизненной драмы, превращая все вокруг в анекдот. Географ «умеет жить»: он никого ничему не учит, он умеет прощать, он не является залогом чьего-то счастья, и он умеет любить просто ради любви и самой жизни.
3.3. Любовь в романе («Я хотел научить любви…- хотя я ничему не хотел учить»)
По моему мнению, проблема любви самая острая в творчестве А. Иванова. Любовь для него - это поиск спасения и истины, это основной закон бытия, это некая попытка приближения к Богу.
Главный герой романа «Географ глобус пропил» Виктор Служкин живёт сумбурной и неустроенной жизнью, он пьёт от тоски и безысходности, терзается чувством вины. Он потерянный и потерявший человек. Потерявший очень многое: юношеские надежды и иллюзии, друзей, жену, работу, но сохранивший веру в жизнь и людей. Он последний романтик, в душе которого растёт любовь. И её развитие можно проследить по сюжету романа.
Я думаю, что Служкин пришёл к пониманию вечной любви через любовь к своей ученице Маше. Надо сказать, что это чувство не является в романе чем-то противоестественным, оно очень гармонично, даже свято. Здесь нет ничего похотливого, только нежность, доброта и какое-то безграничное отчаяние. И поход приобретает для героя символичное значение свободы, а его любовь уже не ограничивается влечением к Маше…
Так, вечером у костра Служкин начинает думать о своей жизни, о своей любви, о походе…«Я пью водку. Я гляжу по сторонам… И я безответно-глухо люблю Машу, люблю этот мир, эту реку, это небо, люблю эту землю..» Сознание героя становится шире и глубже… Его внутренняя свобода раскрывается: он уже чувствует любовь не как конкретное чувство, а как состояние своей души, своей жизни.
И вот мы можем видеть, как к концу похода изменился географ, а вместе с ним и его мировоззрение. Ранним утром он сидел на крыльце пекарни, в которой спала Маша, и думал о ней и о своём чувстве: «Теперь Маша уже никогда не будет моею. Но я спокоен, потому что выбора мне никто не навязывал». Почему в момент близости Служкин «отказался» от Маши. Во-первых, он захотел оставить у себя в памяти эту любовь как светлое, ничем не омрачённое чувство. Служкин решил просто сохранить в себе эту любовь навсегда, как луч зимнего солнца, который светит, но не греет. А во-вторых, этот его поступок, это умение отказаться от чего-то очень важного во имя уважения к себе сделали его сильнее. Более того, этот его поступок останется с ним на всю жизнь и будет для него чем-то вроде амулета. В этой ситуации Служкин проявил бесконечное мужество. Он понял, что просто не имеет права на Машу, и принял это как вечную истину. Ведь не брать то, что принадлежать тебе не может, это очень достойно.
Важно то, что Служкин также понял, что устроил этот поход из любви вообще: «Я хотел научить их любви - хотя я никого ничему не хотел учить». Но всё-таки научил, и научился сам. Главное, на чём держится всё, - это всеобъемлющая любовь, которая есть в каждом человеке и которая делает нас добрее и сильнее.
Это чувство, неожиданное, невозможное и обречённое, является для него наградой за его человечность. Служкин всю жизнь несёт в своей душе любовь, как драгоценность. Он, несмотря ни на что, сберёг в себе «живую душу».
Роман полон чувством любви к родной природе. Я думаю, что человеку просто необходимо что-то любить, а Виктору Служкину любить уже почти некого и нечего. Но его любовь к природе безгранична, и в этом спасение школьного учителя. И вот, сидя у ночного костра, Служкин думает: «И я… люблю этот мир, эту реку, люблю небо, луну и звезды, люблю эту землю, которая дышит прошедшими веками и народами, люблю эту бессмертную горечь долгих и трудных верст».
Всеобъемлющая любовь и всепрощение - это его пронзительный путь от одиночества к одиночеству. Последний раз мы видим героя переполненным этими чувствами: «Прямо перед ним уходила вдаль светлая и лучезарная пустыня одиночества».
3.4. Природа в романе («Смысл реки»)
Воспитание в романе («Вытащить из болота…»)
«Про педагогическую практику географа Служкина даже говорить неловко: на уроках орет, дерется, режется с учениками в карты (к тому же проигрывает), оценки выставляет, исходя из сторонних «политических» соображений, в ученических тетрадках по ходу проверки делает недопустимо вольные записи, матерится и напивается в обществе учеников, наконец, на пике своей педагогической деятельности подвергает детей смертельному риску и почти соблазняет 14-летнюю девочку, собственную ученицу, - в общем, если обозначить это явление языком его преданных сторонников из числа подопечных, учитель он уж очень «какой-то особенный», «клёвый», но разумнее прислушаться и заодно присмотреться к нему самому: «Раздолбай я клёвый, а учитель из меня - как из колбасы телескоп, - опять разливая вино, честно сообщил Служкин».
И Роза-Угроза вроде бы совершенно права в своей стойкой неприязни к этому авантюристу-самозванцу и в своем увенчавшемся в конце концов успехом желании вышибить его вон из школы, но вот ведь беда: от ее абсолютно правильных «установок» исходит такая скука смертная, такая непролазная и педагогически бесплодная рутина-мертвечина, что обалдуй Служкин выглядит просто-таки лучом света во мраке «воспитания без чувств», без мыслей, без любви» .
В основе воспитания в романе А. Иванова лежит любовь и вера в людей. Эти два чувства несёт в себе герой романа «Географ глобус пропил».
Виктор Служкин, казалось бы, являет собой пример аморального человека. Он пьёт со своими учениками, влюбляется в свою ученицу, ведёт сумбурную личную жизнь, но он искренне и отчаянно любит, несмотря ни на что. Всепоглощающая любовь для него - единственная нравственность. И это по достоинству оценивается даже его учениками - «отцами», «красной профессурой», «зондеркомандой».
Казалось бы, Служкин никакой вовсе не педагог, он ничего не знает о воспитании, но воспитывает всё-таки правильно. Главное в том, что он учит детей не законам природы и даже не географии, он учит их добру и любви ко всему, что их окружает.
Итогом всего воспитания географа в романе можно считать сцену преодоления каскадов на реке. Каскады - самая опасная преграда, которую надо преодолеть героям за время похода. Служкин очень долго готовил детей к этому, но сам сплавиться с ними не смог: забылся, опоздал… И вот он стоит на высоком камне и смотрит на маленький катамаранчик: «Душа моя - ледяной истукан. Они идут совершенно неправильно, не так, как я пояснял». Географ испуган, тоска и отчаяние гложут его сердце. Но вот последний каскад преодолён…«Отцы всё сделали не так, как я учил. Всё сделали неправильно. Но главное - они прошли» .
Главное, что географ, ничему не уча, научил детей жить. Очень интересно в этом смысле в этом романе развитие взаимоотношений Служкина и его ученика-двоечника Градусова. Хулиган сразу невзлюбил нового учителя, срывал ему уроки, пакостил и всячески издевался. И, несмотря на это, географ всё-таки взял его в поход, и не в целях перевоспитания, а просто взял по-человечески, веря в него. И уже в походе между недавними врагами появляется какая-то внутренняя связь, отдалённо напоминающая дружбу. Служкин и Градусов оказываются близкими по духу людьми: каждый из них не понят окружающими, каждый хочет, чтобы было лучше, но не знает, как это сделать. Оба они не понимают, как правильно выразить свои чувства. Так, Градусов говорит на вокзале: «Вы, наверное, жалеете, что взяли меня... - бубнит сбоку Градусов. - Двоечник, в школе вам всегда подляны делал, тут чуть драку не устроил... А я вас только первые полгода ненавидел, а потом уже нет... Только остановиться не мог... Я и в поход-то напросился из-за вас, чтобы вам здесь помогать...» Между героями появляется взаимоуважение, и они понимают, что очень похожи. В критических ситуациях (драка на станции, когда Градусов достает нож, и встреча на реке с мужиками, которые требуют водки, когда Служкин уже готов был полезть в драку) учитель и ученик спасают друг друга, и бывший хулиган становится ответственным, признанным лидером и даже сдает на «отлично» экзамен по географии.
И в итоге получается так, что строгая Роза Борисовна, одним движением руки наводящая дисциплину в классе, так и не нашла подход к детям. А Служкин, у которого нет дисциплины, но есть любовь и понимание, смог воспитать учеников, смог научить их любви к жизни и раскрыть таинственный «смысл реки».
Это и есть идея воспитания географа. Не учить ничему конкретному, вообще ничему не учить… кроме любви, кроме веры в свои собственные силы. Даже ученики Служкина для него уже не ученики, а просто люди, друзья, личности. Он понимает, что научился у детей даже гораздо большему, чем они у него, поэтому и называет их просто «отцами».
Заключение
Все вечные проблемы в творчестве А. Иванова: самоидентификация и нравственный выбор личности, любовь, разобщённость интересов людей и их глобальное одиночество - решаются посредством понимания человеком истинной любви и общечеловеческой нравственности. Ведь истинная любовь и нравственность - они всепрощающие, всепроникающие и бессмертные.
То, что ты отдашь людям, к тебе обязательно вернётся. И чувство любви, неожиданное, невозможное и обречённое, станет для тебя наградой за твою человечность, которая является залогом живой и бессмертной души…
Библиография:
1. Александров Я. Повесть об опилках. - М.: «Культура», 9-16 ноября 2005.
2. Бобров А. Окончен школьный роман. - М.: «Литературная газета», 4 ноября 2005.
3. Бугаев Б. Научите меня жить. - Псков: «Городская газета», 3 апреля 2006.
4. Галицких Е.О. А. Иванов о школе, детях, географе…и понимании. - Киров. http://www.arkada-ivanov.ru/
5. Гурев В. Непедагогическая поэма. - М.: «Литературная Россия», 18 марта 2005.
6. Данилкин Л. Закамский меридиан. - М.: «Афиша», 9 мая 2003.
7. Долгих Т.Д. Основные мотивы романа А. Иванова «Географ глобус пропил». - Пермь. http://www.arkada-ivanov.ru/
8. Иванов А.В. Географ глобус пропил. - М.: Вагриус, 2003. - 315с.
9. Иванов А.В. Общага-на-крови. - СПб.: Азбука-классика, 2007. - 320с.
10. Иванов А.В. Блуда и МУДО. - СПб.: Азбука-классика, 2007. - 576с.
11. Ларская Е. Время пропивать глобус? - Ростов: «Деловой Ростов», 5 ноября 2005.
12. Пирогов Л. Бивни за школьной партой. - М.: «Независимая газета», 6 апреля 2006.
13. Ребель Г.М. Явление географа: роман А. Иванова «Географ глобус пропил». - Пермь. http://www.arkada-ivanov.ru/
14. Слободчиков В.И., Исаев Е.И. Основы психологической антропологии. Психология развития человека: Развитие субъективной реальности в онтогенезе: Учебное пособие для вузов.- М.: Школьная Пресса, 2000.
15. http://www.arkada-ivanov.ru/
