Отрицательные высказывания историков о деятельности ивана калиты. Личность Ивана Калиты

Иван I Данилович (Калита). Исторический портрет

ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ

• годы жизни - 1283 — 1340 (41)

• второй сын Московского князя Даниила Александровича

• годы правления в Москве - 1325 — 1340

НАПРАВЛЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ (основные события)

1.расширение границ Московского княжества

• покупка территорий — Галич, Углич, Белоозеро (1328)

цитата

«…Калита купил у обедневших местных князей (потомков Константина Всеволодовича Ростовского) не только Углич, но также Галич Мерский и Белозерск; впрочем, пока оставил их во владении наследственных князей, довольствуясь полной покорностью последних…»

цитата

*Духовная грамота (вторая) великого князя Дмитрия Ивановича 1389 г.:

«А сына своего благословляю, князя Юрья, своего деда куплею, Галичем, со всеми волостми, и с селы, и со всеми пошлинами, и с теми селы, которые тягли к Костроме, Микульское и Борисовское.

А сына своего, князя Андрея, благословляю куплею же деда своего, Белымозером, со всеми волостми, и Вольским с Шаготью, и Милолюбский ез, и с слободками, что были детий моих.

А сына своего, князя Петра, благословляю куплею же своего деда, Углечим полем, и что к нему потягло, да Тошною и Сямою».

Примечание

Выверено по изданию: Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. Подготовлено к печати Л.В.Черепниным. М.-Л.: Издательство Академии наук СССР, 1950.

Основание для датировки: грамота написана после 13 апреля 1389 г., когда уехал из Москвы митрополит Пимен, и до 16 мая 1389 г., когда у Дмитрия Ивановича родился сын Константин (ПСРЛ, т. VIII, стр. 32).

• присоединение части Ростовского княжества (1331)

цитата

*Иловайский Д.И. «История России. т. 2. Московско-Литовский период, или Собиратели Руси»:

«Для подчинения себе удельных Ростовских князей он пользовался также семейными связями. Так он выдал двух своих дочерей за Василия Давыдовича Ярославского (внук Федора Черного) и Константина Васильевича Ростовского. Последний из них, т.е. Константин Ростовский, находился в совершенном повиновении у тестя: Московские бояре распоряжались в его стольном городе».

2.участие вместе с ордынским войском в подавлении Тверского восстания (1327)

3.перенос центра русского православия из Владимира в Москву (с 1328)

цитата

*Костомаров Н.И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т.1»

«В первых же годах своего правления Иван дал Москве нравственное значение переводом митрополичьей кафедры из Владимира в Москву».

4.построение в Московском Кремле белокаменных соборов : Успенского, Собора Спаса на Бору, Архангельского, церкви Иоанна Лествичника; дубового Московского Кремля

цитата

«Кроме собора Успенского им построены еще каменный Архангельский (где стояла его гробница, и где с того времени погребали всех Князей Московских), церковь Иоанна Лествичника (на площади Кремлевской) и Св. Преображения, древнейшая из существующих ныне и бывшая тогда Архимандритиею, которую основал еще отец Иоаннов на берегу Москвы-реки при созданной им деревянной церкви Св. Даниила; Иоанн же перевел сию обитель к своему дворцу, любил более всех иных, обогатил доходами; кормил, одевал там нищих и в ней постригся пред кончиною. Украшая столицу каменными храмами, он окружил ее (в 1339 году) дубовыми стенами и возобновил сгоревший в его время Кремник, или Кремль, бывший внутреннею крепостию или, по старинному именованию, детинцем».

ЗНАЧЕНИЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.возвышение Москвы и усиление великокняжеской власти

цитата

«Важнее всего было то, что московский князь приобрел своему стольному граду значение церковной столицы Руси…»

цитата

*Ключевский В.О. «Курс русской истории»:

«Приобретение великокняжеского стола московским князем сопровождалось важными последствиями для Руси. Московский удельный владелец, став великим князем, первый начал выводить русское население из того уныния, в какое повергли его внешние несчастья».

цитата

*Ключевский В.О. «Курс русской истории»:

«Так Москва стала церковной столицей Руси задолго прежде, чем сделалась столицей государственной. Богатые материальные средства, которыми располагала тогда русская Церковь, стали стекаться в Москву, содействуя ее обогащению. Еще важнее было нравственное впечатление, произведенное этим перемещением митрополичьей кафедры на население северной Руси. Это население с большим доверием стало относиться к московскому князю, предполагая, что все его действия совершаются по благословению старшего святителя русской церкви… В следствии того, церковное русское общество стало сочувственно относиться к князю, действовавшему об руку с высшим пастырем русской Церкви. Это сочувствие церковного общества, может быть, всего более помогло московскому князю укрепить за собою национальное значение в Северной Руси. Политические успехи московского князя освящались в народном представлении содействием и благословением высшей духовной власти Руси».

цитата

*Костомаров Н.И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Т.2»:

«Стремлению Ивана понять церковное значение Москвы способствовало то, что преемник Петра, Феогност, поселился в Москве, а за ним, впоследствии, все митрополиты один за другим пребывали в этом городе и таким образом сообщили ему значение столицы всей русской церкви».

цитата

«При нем Москва сделалась городом славным «кротостью», свободным от непрерыв­ной угрозы татарских нашествий, а это должно было чрезвычайно способство­вать росту и богатству города».

«Калита заложил основы могущества Москвы. Он первый начал объединять вокруг нее русские земли. После дол­гого промежутка времени он был первым авторитетным князем, влияние которого распространилось на всю Северо-Восточ­ную Русь».

2.расширение границ Московского княжества

цитата

*Иловайский Д.И. «История России. т. 2. Московско-Литовский период, или Собиратели Руси»:

«Как истый хозяин и скопидом, Иван Данилович Калита хотя значительно увеличил собственное Московское княжение, но совершил это увеличение не оружием и кровопролитием, а денежною куплею. Он «примыслил» от соседних княжений несколько городов и волостей с большим количеством сел и слобод, которые покупал у обедневших князей, бояр и монастырей. При нем Московская земля, во-первых, заключала в себе все течение реки Москвы с городами: Можайском, Звенигородом, Москвою и Коломною; далее на юго-запад она простиралась от Коломны вверх по Оке, с городами Каширою и Серпуховым; а на северо-восток владения Московские охватывали уже часть Поволжья, заключая в себе волжские города Углич и Кострому. Они перешли далеко на северную сторону Волги: Калита купил у обедневших местных князей (потомков Константина Всеволодовича Ростовского) не только Углич, но также Галич Мерский и Белозерск; впрочем пока оставил их во владении наследственных князей, довольствуясь полной покорностью последних…

3.поддержание хороших отношений с Ордой

• отмена баскачества - получение права самостоятельного сбора дани с русских земель и доставки ее в Орду

цитата

*Учебное пособие под ред. И.О.Князького «История России. Правители Московской Руси»:

«Потому главным последствием восстания в Твери стала отмена ханом Узбеком баскачества на Руси и прекращение постоянных ордынских наездов. Погибшие в жестоких боях с ордынцами тверичи кровью своей добыли для Руси «тишину великую», но слава избавителя Руси от баскаков досталась тому, кто помогал татарам громить мятежную Тверь».

цитата

*Платонов С.Ф. «Полный курс лекций по русской истории»:

«Именно этому князю приписывается та важная заслуга, что он исхлопотал себе разрешение доставлять "выход" в Орду своими средствами, без участия татарских сборщиков дани. Таким образом был уничтожен главный повод для въезда татар в Русские земли и было достигнуто внутреннее спокойствие и безопасность на Руси».

• хорошие отношения с ханами Золотой Орды

цитата

*Тихомиров М.Н. «Древняя Москва. XII-XV вв.»:

«И за­мечательнее всего, что оценка деятель­ности Калиты у его современников сходится с тем, что говорит такой проницательный историк, каким был К. Маркс. По его словам, Калита пре­вратил хана Золотой Орды «в послуш­ное орудие в своих руках, посредством которого он освобождается от опасней­ших соперников и одолевает любое пре­пятствие, встающее на победоносном шествии его к узурпации власти»

4.начало формирования удельно-вотчинной системы и утверждение наследственного права княжеской династии в Северо-Восточной Руси .

цитата

*Из учебника для общеобразовательных учреждений. 2012.

Данилевский И.Н. «История России с древнейших времен по XVI век. 6 класс».

«Ивану Калите принадлежала первая духовная грамота - великокняжеское завещание. Поразительное по своей мелочности (в нем, видимо, упомянуто все, чем владел князь, - вплоть до 12 золотых цепей, 9 поясов, полутора десятков предметов посуды, 14 обручей, одного ожерелья, 4 кожухов и т.п.), оно давно привлекает внимание историков. Главное, однако, состоит в том, что в нем впервые угадываются основы зарождавшейся тогда на Руси удельно-вотчинной системы. Судя по всему, наследственные права княжеской династии Северо-Восточной Руси были признаны в 1339 году, когда в Орде утвердили духовную грамоту Ивана Даниловича Калиты».

СЕМЬЯ (жена и дети)

1.княгиня Елена (Олёна) (?-1331), в иночестве — Соломонида - первая жена князя Московского и Великого князя Владимирского Ивана I Даниловича (Калиты).

2.княгиня Ульяна (?-сер.1360-х гг.) - вторая жена князя Московского и Великого князя Владимирского Ивана I Даниловича (Калиты).

Сыновья: Семен Гордый, Иван II Красный, Даниил Иванович, Андрей

Дочери: Мария, Феодосия

ХАРАКТЕР

1.Д.И.Иловайский отмечает:

• с одной стороны черты характера — жестокость и пронырливость

• с другой стороны — ум, заботливость, бережливость, склонность к накопительству, хозяйственность

цитата

*Иловайский Д.И. «Московско-литовский период, или Собиратели Руси»:

«... с одной стороны, является перед лицом истории с неприглядными чертами человека жестокого и пронырливого, который раболепствовал в Орде, чтобы снискать милость хана, и прибегал ко всяким козням, чтобы погубить своего соперника. С другой стороны, мы видим умного, заботливого хозяина своей земли, водворившего в ней спокойствие и безопасность от татарских разорений».

2.Карамзин Н.М. отмечает:

• с одной стороны черты характера - коварство и хитрость

• с другой стороны - справедливость, набожность, усердие к строению храмов и милосердие

цитата

*Карамзин Н.М. «История государства Российского»:

«Несмотря на коварство, употребленное Иоанном к погибели опасного совместника, Москвитяне славили его благость и, прощаясь с ним во гробе, орошаемом слезами народными, единогласно дали ему имя Собрателя земли Русской и Государя-отца: ибо сей Князь не любил проливать крови в войнах бесполезных, освободил Великое Княжение от грабителей внешних и внутренних, восстановил безопасность собственную и личную, строго казнил татей и был вообще правосуден.

Отменная набожность, усердие к строению храмов и милосердие к нищим не менее иных добродетелей помогли Иоанну в снискании любви общей. Он всегда носил с собою мешок, или калиту, наполненную деньгами для бедных: отчего и прозван Калитою. Кроме собора Успенского им построены еще каменный Архангельский (где стояла его гробница, и где с того времени погребали всех Князей Московских), церковь Иоанна Лествичника (на площади Кремлевской) и Св. Преображения, древнейшая из существующих ныне и бывшая тогда Архимандритиею, которую основал еще отец Иоаннов на берегу Москвы-реки при созданной им деревянной церкви Св. Даниила; Иоанн же перевел сию обитель к своему дворцу, любил более всех иных, обогатил доходами; кормил, одевал там нищих и в ней постригся пред кончиною. Украшая столицу каменными храмами, он окружил ее (в 1339 году) дубовыми стенами и возобновил сгоревший в его время Кремник, или Кремль, бывший внутреннею крепостию или, по старинному именованию, детинцем. ≤…≥»

СОВРЕМЕННИКИ

• митрополит Пётр — митрополит Киевский и всея Руси. Именуется Ратенским.

• митрополит Феогност (?-1353) - святой, митрополит Киевской и всея Руси с 1328 г., преемник святого митрополита Петра.

• Александр Михайлович Тверской (1301-1339) - тверской князь с 1326 г.

• Василий Давыдович Грозные Очи (Грозный) - князь ярославский с 1321 по 1345 гг., был женат на дочери Ивана Калиты Евдокии (Феодосии)

• Константин Васильевич Ростовский (1312-1365) - князь Ростово-Борисоглебский (1320-1365), был женат на дочери Ивана Калиты Марии.

• Узбек-хан — хан Золотой Орды (1313-1341)

• Шевкал (Чол-хан, Щелкан) — двоюродный брат золотоордынского Узбек-хана

• Гедимин — великий князь литовский с 1316 по 1341 гг.

Балашов Д.М. «Бремя власти» - книга о княжении Ивана Калиты.

Балашов Дмитрий Михайлович (1927-2000) — русский писатель.

____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Иловайский Дмитрий Иванович (1832-1920) - русский историк.

Карамзин Николай Михайлович (1766-1826) - русский историк и литератор.

Ключевский Василий Осипович (1841-1911) - русский историк.

Костомаров Николай Иванович (1817-1885) русский историк, публицист и поэт.

Тихомиров Михаил Николаевич (1893-1965) - советский историк.

Платонов Сергей Фёдорович (1860-1933) - русский историк.

Данилевский Игорь Николаевич (1953) - российский историк, специалист по Древней Руси (до конца XVI в.).

Иван Калита приглашает митрополита Петра в Москву. Смолин А
XIII и XIV столетия - первые века татарского ига - были едва ли не самыми тяжелыми в русской истории. Татарское нашествие сопровождалось страшным опустошением страны. Старинные приднепровские области Руси, некогда столь густо заселенные, надолго превратились в пустыню со скудными остатками прежнего населения. Большая часть народа была либо перебита, либо уведена в плен татарами, и путешественники, проезжавшие через Киевскую область, видели лишь бесчисленное количество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. Сам Киев после разгрома 1240 г. превратился в ничтожный городок, в котором едва насчитывалось 200 домов. В таком запустении эта земля оставалась до половины XV столетия.

Северо-Восточная Русь, хотя пострадала от нападения ничуть не меньше, сумела оправиться от него гораздо скорее. Даже в самое темное лихолетье жизнь не замирала тут ни на мгновение. Одним из важных последствий татарского нашествия стало быстрое дробление прежде единой Владимиро-Суздальской волости. Еще после смерти Всеволода Большое Гнездо (младшего брата Андрея Боголюбского) она распалась на пять удельных княжеств. Владимирское, Ростовское, Переяславское, Юрьев-Польское и Стародубское. При внуках Всеволода это дробление продолжилось, и мы видим уже двенадцать удельных княжеств, так из Владимирской области выделились Суздальская, Костромская и Московская; из Ростовской - Ярославская и Углицкая, из Переяславской - Тверская и Галицкая. Дальше это дробление продолжилось во все возрастающей прогрессии Например, от Суздальского княжества отделилось Нижегородское, от Ростовского - Белозерское и т. д. В результате к началу XIV века на месте прежде единой Северо-Восточной Руси существовало уже несколько десятков мелких уделов, в каждом из которых утвердилась своя княжеская династия Постоянная вражда между ними не позволяла вести хоть сколько-нибудь успешную борьбу с татарами, которые чувствовали себя здесь полными хозяевами. Стольный город Владимир в этих обстоятельствах почти потерял признаки первенства. Получая от хана ярлык на великое княжение, князья не обязаны были пребывать во Владимире; они могли быть великими князьями и жить в своих прежних уделах. Однако титул великого князя далеко не был пустым звуком - от того, какая из княжеских ветвей удерживала его за своим потомством, зависело в конечном итоге, какой из северных русских городов мог стать тем центром, вокруг которого объединится страна. И точно так же, как прежде на юге вся политическая борьба вращалась вокруг права обладать киевским столом, так и теперь она развернулась за право получить ханский ярлык и именоваться великим князем Владимирским. Особенно ожесточенной сделалась борьба в начале XIV века, когда открылась многолетняя война между двумя линиями потомков Всеволода Большое Гнездо - князьями Тверскими и Московскими. Городок Москва возник среди лесистой и болотистой местности на Боровицком холме, высоко поднимавшемся над слиянием рек Москвы и Неглинной. В летописи он впервые упомянут под 1147 г. В то время это был, видимо, еще не город, а сельская княжеская усадьба суздальского князя Юрия Долгорукого. Об укреплении Москвы стенами летописец говорит под 1156 г. Кремлевский холм, покрытый густым хвойным лесом, в то время весьма ощутимо выделялся среди окружающего ландшафта (уровень воды в Москве-реке был на 2–3 м ниже современного, подножие холма не скрывала подсыпка набережных, вершина не была срезана, да и вокруг не было крупных сооружений).


Васнецов А.М. Московский Кремль при Иване Калите.
Место это было людное, по Москве-реке шла бойкая торговля, поэтому у стен Кремля очень рано стал развиваться посад. Сначала он занимал узкий «подол» холма вдоль Москвы-реки, а потом, повернув на гору, занял междуречье Москвы-реки и Неглинной.

Как городок новый и далекий от суздальских центров - Ростова и Владимира - Москва позднее других могла стать стольным городом особого княжества. И действительно, в течение долгого времени здесь незаметно постоянного княжения. Только при правнуках Всеволода Большое Гнездо, по смерти Александра Невского, в Москве в 1263 г. появился свой князь - малолетний сын Невского Даниил. Так было положено начало Московскому княжеству и династии Московских князей. Даниил сделал первый шаг к возвышению своей фамилии: в 1301 г. он хитростью и коварством отобрал у рязанской го князя Коломну, а в следующем году получил по наследству главный удел своего отца - княжество Переяславское. Потомки продолжали его политику, потихоньку прибирая к рукам соседние земли и округляя свои владения. Возникает естественный вопрос: чем должны мы объяснять их неизменный и твердый успех? Увы, даже при очень большом желании нельзя увидеть в этих деятелях больших личных достоинств. Первые московские князья, по словам Ключевского, не имели никакого блеска, никаких признаков героического или нравственного величия. Никогда не блистали они ни крупными талантами, ни яркими доблестями. По своим личным качествам это были более чем средние политики, отличавшиеся, впрочем, большой ловкостью и умелой угодливостью. Но как раз таких деятелей и требовала эпоха!:

«У каждого времени, - писал Ключевский, - свои герои, ему подходящие, а XIII и XIV вв были порой всеобщего упадка на Руси, временем узких чувств и мелких интересов, мелких, ничтожных характеров… В летописи этого времени не услышим прежних речей о Русской земле, о необходимости оберегать ее от поганых, о том, что не сходило с языка южнорусских князей и летописцев XI–XII вв. Люди замыкались в кругу своих частных интересов и выходили оттуда только для того, чтобы попользоваться за счет других. А когда в обществе падают общие интересы… положением дел обыкновенно овладевают те, кто энергичнее других действует во имя интересов личных..

Московские князья были именно в таком положении. Потому они лучше других умели приноровиться к характеру и условиям своего времени и решительнее стали действовать ради личного интереса» «Однако условия жизни, - добавляет далее Ключевский, - нередко складываются так своенравно, что крупным людям приходится размениваться на мелкие дела… а людям некрупным, подобно князьям Московским, приходится делать большие».

Ирония истории состоит в том, что личная доблесть, высокие добродетели и гражданское чувство, которых не находим мы ни у Даниила, ни у детей его, ни у внуков, в гораздо большей степени были свойственны их противникам - первым князьям Тверским. На стороне тверских князей кроме того было право, то есть все средства юридические и нравственные. На стороне же московских князей не было никакого права, ни нравственного, ни юридического, но зато были деньги и умение пользоваться обстоятельствами, то есть средства материальные и практические.

Напрасно несчастный тверской князь Александр призывал свою братию, русских князей, «друг за друга и брат за брата стоять, а татарам не выдавать и всем вместе противиться им, оборонять Русскую землю и всех православных христиан». Подобные чувства в это время не находили никакого отклика в московских князьях. Они вовсе не думали о борьбе с татарами и считали, что на Орду гораздо выгоднее действовать угодничеством и деньгами, чем оружием и силой. На протяжении нескольких поколений они усердно ухаживали за татарскими ханами и сумели в конце концов сделать их орудием своих замыслов. Никто чаще их не ездил на поклон к ханам, никто не был в Орде более желанным гостем, чем богатый московский князь, и никто лучше него не умел оговорить и оклеветать перед татарами своих соотечественников русских князей. Такова была причина, положившая начало возвышению и процветанию Москвы. И все-таки кого же из двух противников - Тверь или Москву - нам следует признать более правым в этом историческом споре? Вывод, увы, совершенно однозначен: неизбежный ход событий подтвердил в конечном итоге правоту Москвы. В то время как строптивая Тверь раз за разом испытывала все ужасы татарских нашествий, Московская волость, избавленная от набегов, богатела и набиралась сил. И когда этих сил оказалось достаточно, тогда и среди московских князей нашелся свой доблестный герой, который сумел вывести Русскую рать на Куликово поле. Поэтому не отважный Михаил Тверской и не его сын Александр, а коварный Юрий Московский и его лукавый брат Иван Калита заслужили в нашей истории славу «собирателей» русских земель. Столкновения между Москвой и Тверью начались в 1304 г. после смерти великого князя Владимирского Андрея Александровича. По прежнему обычаю старшинство между северными князьями принадлежало Михаилу Ярославичу Тверскому. Однако место родовых споров между князьями заступило теперь соперничество по праву силы. В Москве тогда правил старший сын Даниила Александровича Юрий Данилович. Он был так же силен, как Михаил Тверской, если не сильнее его, и потому считал себя вправе быть ему соперником. Когда Михаил отправился в Орду за ярлыком, то и Юрий поехал туда же тягаться перед ханом. Но ярлык все равно достался тверскому князю.

Однако Юрий не успокоился. В 1315 г. он уехал в Орду и прожил там два года.

За это время он сумел сблизиться с семейством хана Узбека и женился на его сестре Кончаке, которую при крещении назвали Агафьей. В 1317 г. он возвратился на Русь с сильными татарскими послами. Главным из них был Кавгадый.

Войска Юрия пошли в Тверскую волость и сильно опустошили ее. В 40 верстах от Твери при селе Бортеневе произошел жестокий бой, в котором Михаил одержал полную победу. Юрий с небольшой дружиной успел убежать в Новгород, но жена его, брат Борис, многие князья и бояре остались пленными в руках победителя. Кончака-Агафья так и не возвратилась после этого в Москву: она умерла в Твери, и пронесся слух, что ее отравили. Этот слух был выгоден Юрию и опасен для Михаила. Явившись к Узбеку, Кавгадый и Юрий оклеветали Михаила и представили его поведение в самом невыгодном свете. Хан был в гневе и велел звать Михаила в Орду. В сентябре 1318 г. Михаил добрался до устья Дона, где в это время кочевала Орда. Полтора месяца он жил спокойно, потом Узбек велел судить его. Ордынские князья, основываясь главным образом на показаниях Кавгадыя, признали Михаила виновным. В конце ноября он был казнен.

В 1320 г. Юрий возвратился в Москву как победитель. Он вез ярлык на великое княжение и тело своего врага. Оба сына Михаила и бояре его вернулись на Русь пленниками. Стремясь до конца использовать выгоду своего положения, Юрий вернул родным тело Михаила только после заключения выгодного для себя мира с Тверью. В 1324 г. сын казненного Дмитрий отправился к Узбеку и, видимо, сумел показать неправду Юрия и невинность Михаила. Хан дал ему ярлык на великое княжение. В то же время ханский посол явился к Юрию звать его для разбирательства. Дмитрий не хотел пускать соперника одного к хану, зная его изворотливость, и сам поспешил следом.

Подробности встречи двух врагов неизвестны. Летописец сообщает только, что Дмитрий убил Юрия и позже сам был казнен по приказу Узбека.

При таких обстоятельствах началось княжение младшего брата Юрия - Ивана Даниловича Калиты. (Свое прозвище Иван, вероятно, получил от привычки носить с собой постоянно кошелек с деньгами для раздачи милостыни.) Он долго оставался в тени при старшем брате, но когда последнего не стало, успешно продолжил его политику. Восемнадцать лет правления Калиты были эпохой невиданного усиления Москвы и ее возвышения над остальными русскими городами. Главным средством к этому опять же было особенное умение Ивана ладить с ханом. Он часто ездил в Орду и приобрел полное расположение и доверие Узбека. В то время как другие русские земли страдали от татарских вторжений и постоев, а кроме того подвержены были другим бедствиям, владения князя Московского оставались спокойными, наполнялись жителями и, сравнительно с другими, находились в цветущем состоянии.

«Перестали поганые воевать русскую землю, - говорит летописец, - перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости, и от насилия татарского; и с этих пор наступила тишина по всей земле».

Город Москва расширился и укрепился Это видно по тому, что при Иване был сооружен новый дубовый Кремль. Вокруг столицы одно за другим возникали села. Увеличивались пределы и самого княжества. При начале правления Калиты его владения состояли только из пяти или семи городов с уездами. То были: Москва, Коломна, Можайск, Звенигород, Серпухов, Руза, Радонеж и Переяславль. Однако имея в своих руках значительные материальные средства, Иван скупил огромное количество земель в разных местах, около Костромы, Владимира, Ростова, на реке Мете, Киржаче и даже в Новгородской земле, вопреки новгородским законам, запрещавшим князьям покупать там земли. Он заводил в Новгородской земле слободы, населял их своими людьми и таким образом имел возможность внедрять свою власть и этим путем. Помимо многих сел он сумел приобрести даже три удельных города с их округами: Белозеро, Галич и Углич. Слух о богатстве московского князя расходился по соседним волостям. Бояре оставляли своих князей, переходили на службу к Калите и получали от него земли с обязанностью службы; за боярами следовали вольные люди, годные к оружию. Иван заботился о внутренней безопасности, строго преследовал и казнил разбойников и воров, и тем самым давал возможность ездить торговым людям по дорогам. Он сумел также придать Москве особенное нравственное значение переводом в нее митрополичьей кафедры из Владимира. Иван приобрел такое расположение митрополита Петра, что этот святитель живал в Москве больше, чем в других местах. Здесь же он умер и был пофебен. Гроб святого мужа был для Москвы так же драгоценен, как и пребывание живого святителя: выбор Петра казался внушением Божьим, и новый митрополит Феогност уже не хотел оставить гроба и дома чудотворца. Другие князья хорошо видели важные последствия этого явления и сердились, но поправить дела в свою пользу уже не могли. В продолжение всего своего княжения Калита ловко пользовался обстоятельствами, чтобы, с одной стороны, увеличить свое владение, а с другой - иметь первенствующее влияние на князей в прочих русских землях. В этом более всего помогла ему начавшаяся вражда между Тверью и Ордой. Княживший в Твери после смерти Дмитрия князь Александр Михайлович принял в 1327 г. участие в народном восстании, во время которого тверичи убили татарского посла Чолкана и всю его свиту.

Узбек, узнав об участи Чолкана, очень рассердился. По одним известиям он сам послал за московским князем, а по другим - Калита поехал в Орду без зова, торопясь воспользоваться тверским происшествием. Узбек дал ему ярлык на великое княжение и 50 000 войска. Присоединив к себе еще князя Суздальского, Калита пошел в Тверскую волость; татары пожгли города и села, людей повели в плен и, по выражению летописца, «положили пусту всю землю Русскую». Спаслись только Москва да Новгород, который дал татарским воеводам 2000 гривен серебра и множество даров. Александр бежал в Псков Его брат Константин, управляя разоренной Тверской землею, был принужден во всем угождать московскому князю, любимцу хана. Князья других русских земель поставлены были в такое же положение. Одну из своих Дочерей Иван отдал за Василия Давыдовича Ярославского, а другую - за Константина Васильевича Ростовского и самовластно распоряжался уделами своих зятьев.

В 1337 г Александр Тверской помирился с ханом и получил обратно свое княжество. Это был сильный удар по могуществу Москвы. Но уже через два года Иван поехал в Орду с доносом на своего врага. Как не раз уже бывало, оговорам московского князя поверили безоговорочно. Тверской князь получил приказ явиться в Орду. Александр поехал, уже сознавая, что судьба его решена. И действительно - и он сам, и его сын Федор были казнены. Калита вернулся в Москву в великой радости, послал в Тверь, приказал снять и привезти в Москву колокол с тамошней церкви святого Спаса. По понятиям того времени это было очень чувствительное унижение, недвусмысленно свидетельствующее о том, что в соперничестве двух городов Москва получила полное торжество над своим противником. Умер князь Иван Калита 31 марта 1340 г

К.В.Рыжов.

Изучение истории ранней Москвы затрудняется еще и тем, что практически все ее книжное богатство погибло во время нашествия Тохтамыша в 1382 году. Стараясь сберечь книги, митрополит приказал собрать их в одну из кремлевских каменных церквей. Книг оказалось так много, что они достигли сводов. Но татарам удалось захватить и сжечь Кремль. От книг остался один пепел.

Древние московские книги погибали и в последующие века. Известно, например, что знаменитый деятель времен Петра I В. Н. Татищев (1686 - 1750) использовал для своего труда «История Российская» целый ряд летописей, не сохранившихся до наших дней. Историк Н. М. Карамзин (1766 - 1826) имел в своем распоряжении Троицкую летопись, погибшую в пожаре Москвы в 1812 году.

Подводя итог утратам и проблемам, отметим главное: наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны. Его портрет - словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под толстым слоем поздней масляной живописи. Путь познания Ивана Калиты есть путь кропотливой реставрации. Но вместе с тем это и путь самопознания. Ведь мы имеем дело со строителем Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде.

Мнение историков об Иване Калите.

Начитанный в источниках, Карамзин, прежде всего определил князя Ивана теми словами, которые нашел для него один древнерусский автор - «Собиратель земли Русской». Однако этого было явно недостаточно для объяснения. Почему именно князь Иван стал этим «Собирателем»? В конце концов все русские князья того времени как могли собирали землю и власть, иначе говоря - гребли под себя...

Тогда Карамзин предложил дополнительные пояснения. Оказывается, Калита был «хитрый». Этой хитростью он «снискал особенную милость Узбека и, вместе с нею, достоинство великого князя». С помощью той же «хитрости» Иван «усыпил ласками» бдительность хана и убедил его, во-первых, не посылать более на Русь своих баскаков, но передать сбор дани русским князьям, а во-вторых - закрыть глаза на присоединение многих новых территорий к области великого княжения Владимирского.

Следуя заветам Калиты, его потомки постепенно «собрали Русь». В итоге могущество Москвы, позволившее ей в конце XV века обрести независимость от татар, есть «сила, воспитанная хитростью».

Другой классик отечественной историографии, С. М. Соловьев, в противоположность Карамзину был очень сдержан в характеристиках исторических деятелей вообще и Ивана Калиты в частности. Он лишь повторил найденное Карамзиным определение князя Ивана как «Собирателя земли Русской» и отметил вслед за летописью, что Калита «избавил Русскую землю от татей».

Некоторые новые мысли о Калите высказал Н. И. Костомаров в своем известном труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Он отметил необычайно крепкую для князей того времени дружбу Юрия и Ивана Даниловичей, а о самом Калите сказал так: «Восемнадцать лет его правления были эпохою первого прочного усиления Москвы и ее возвышения над русскими землями». При этом Костомаров не удержался от повторения созданного Карамзиным стереотипа: Калита был «человек характера невоинственного, хотя и хитрый».

Знаменитый ученик Соловьева В. О. Ключевский был большим любителем исторических парадоксов. В сущности, вся история России представлялась им как длинная цепь больших и малых парадоксов, завораживающих слушателя или читателя, но не выводящих к маякам путеводных истин. Жертвой одного из малых парадоксов стали и московские князья. «Условия жизни, - говорил Ключевский, - нередко складываются так своенравно, что крупные люди размениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским». Эта посылка о «людях некрупных» и предопределила его характеристику Калиты. По Ключевскому, все московские князья, начиная с Калиты, - хитрые прагматики, которые «усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов».

Увлекшись созданием художественного образа московского князя, Ключевский утверждал, хотя и без всяких ссылок на источники, что в руках у Калиты были «обильные материальные средства», водились «свободные деньги». Логика задуманного Ключевским образа потребовала следующего суждения: богатый - значит скупой. Отсюда произошла известная характеристика Калиты как «князя-скопидома», надолго прилипшая к нашему герою. Историка не остановила даже полная противоположность нарисованного им образа прозвищу князя Ивана, указывавшему на его щедрость и доброту. Он лишь слегка прикрыл эту натяжку беглым замечанием: «Может быть, ироническому прозвищу, какое современники дали князю-скопидому, позднейшие поколения стали усвоять уже нравственное истолкование».

Итак, к созданному Карамзиным портрету льстеца и хитреца Ключевский добавил еще пару темных мазков - скопидомство и посредственность. Возникший в итоге малопривлекательный образ благодаря его художественной выразительности и психологической достоверности стал широко известен. Он был запечатлен в памяти нескольких поколений русских людей, обучавшихся по гимназическому учебнику истории Д. И. Иловайского. Здесь Калита - «собиратель Руси». Однако его моральные качества вызывают отвращение. «Необыкновенно расчетливый и осторожный, он пользовался всеми средствами к достижению главной цели, то есть возвышению Москвы за счет ее соседей». Московский князь «часто ездил в Орду с дарами и раболепно кланялся хану; он получал от хана помощь в борьбе с соперниками, и таким образом самих татар сделал орудием для усиления Москвы». Ко всем прежним порокам Калиты Иловайский прибавляет новый - жульничество. «Присвоив себе право собирать дань с удельных князей и доставлять ее в Орду, Калита искусно пользовался этим правом, чтобы увеличить свою собственную казну». Прозвище князя Ивана Иловайский решительно переводит как «мешок с деньгами».

Сознательно или бессознательно, но в этой исторической карикатуре на основателя Московского государства проявилось отношение либеральной русской интеллигенции к самому этому государству, точнее - к его историческому преемнику Российской империи. Неохотно признавая историческую необходимость этого государства, интеллигенция в то же время страстно ненавидела его атрибуты - самодержавную власть и бюрократический административный аппарат.

Развенчание и охуление Ивана Калиты в конце концов вызвало законный вопрос: да мог ли столь низменный человек исполнить столь великую историческую задачу, как основание Московского государства? Ответ напрашивался двоякий: либо он и не был основателем, либо созданный историками образ Калиты недостоверен. Первый ответ дал историк русского права В. И. Сергеевич. Он решительно отнял у Калиты последнее его достоинство «собирателя Руси» и назвал его «лишенным качеств государя и политика». Ко второму ответу пришел известный исследователь политической истории Руси А. Е. Пресняков. «Обзор фактических сведений о деятельности великого князя Ивана Даниловича, - писал он, - не дает оснований для его характеристики как князя-«скопидома», представителя «удельной» узости и замкнутости вотчинных интересов. Эта его характеристика, столь обычная в нашей исторической литературе, построена на впечатлении от его духовных грамот, которые, однако, касаются только московской отчины и ее семейно-вотчинных распорядков».

После 1917 года разноголосица мнений в русской исторической науке быстро исчезает, сменяясь господством «высочайше утвержденных» представлений. Основатель новых, откровенно идеологизированных и политизированных подходов к отечественной истории М. Н. Покровский советовал прекратить споры об исторических личностях и перейти к изучению социально-экономических процессов. «Оставим старым официальным учебникам подвиги «собирателей» и не будем вдаваться в обсуждение вопроса, были ли они люди политически бездарные или политически талантливые», - писал Покровский.

Последовав совету Покровского, историки на многие десятилетия отказались от жанра исторических портретов, исключая лишь заказные иконописные образы. Общее критическое отношение к старым правителям коснулось и Калиты. В школьных учебниках и исторических трудах о нем писали мало и в основном критически. Добрую ложку дегтя подлила «Секретная дипломатия» Карла Маркса - острый политический памфлет, полный сарказмов относительно русской истории и ее деятелей. Опираясь на Маркса, историк А. Н. Насонов в своей известной книге «Монголы и Русь» (М., 1940) писал: «Калита не был и не мог быть ни объединителем Руси, ни умиротворителем. Народное движение за объединение Руси началось тогда, когда открылись возможности борьбы с татарами; и это движение, поддержанное церковью, обеспечило победу московского князя внутри страны и успех в борьбе с татарами, завершившийся Куликовской битвой. О Калите Маркс правильно сказал, что он соединял в себе «черты татарского палача и низкопоклонника и главного раба».
Десять лет спустя другой известный историк, В. В. Мавродин, последовал тому же методу в оценке Ивана Калиты. «Поборы с населения, с торговых операций, присваивание татарской дани сделали московского князя самым богатым из всех русских князей. «Сумой, а не мечом он прокладывал себе дорогу», - говорит о Калите К. Маркс». Впрочем, у Маркса были разные суждения на сей счет. Мавродин соглашается и с таким: «При нем была заложена основа могущества Москвы».

Эссе по истории для всероссийских олимпиад

2013 год

1. «Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей,

не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления

могущества Московского княжества»

(Л.В. Черепнин).

Никогда не думала, что меня может задеть за живое идея, высказанная известным историком Л.В. Черепниным о том, что Иван Калита является своего рода «полицаем», предателем всего русского народа, ставленником монгольского хана Узбека. С одной стороны можно согласиться с данной точкой зрения, потому что в 1237году, когда монгольский хан Узбек решил создать на оккупированных Ордой русских землях марионеточное государство, то ему требовались люди, которые могли бы контролировать ситуацию на столь огромных пространствах. Они могли бы подавлять постоянные русские антимонгольские восстания, грозившие вылиться в изгнание захватчиков из Руси. И такие предатели, по мнению Черепнина Л.В. нашлись - их возглавил князь захолустного тогда города Москвы – Иван Калита. Он решил, опираясь на монгольские копья и луки, расширить свои владения ценой предательства русской освободительной борьбы. И получил за это от Узбека ярлык (полномочия наместника) и военную помощь. В обмен Иван Калита должен был подавлять все русские антимонгольские выступления, что и делал с изощренной жестокостью, как это и свойственно всем предателям своего народа. В 1960 году увидел свет капитальный труд Л. В. Черепнина , посвященный истории Руси в XIV – XV веках. Есть в нем и была дана характеристика личности Ивана Калиты. «Калиту не нужно идеализировать. (Вот уж чего не было, того не было! – Н. Б.) Это был сын своего времени и класса, правитель жестокий, хитрый, лицемерный, но умный, упорный и целеустремленный». … «Этот князь (Калита) жестоко подавлял те стихийные народные движения, которые подрывали основы господства Орды над Русью... Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей, не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления могущества Московского княжества».

Иван Калита, что можно сказать о человеке, носившем это имя и это прозвище? Первый московский правитель... Князь-скопидом, прозванный за прижимистость «денежным мешком»... Хитроумный и беспринципный лицемер, сумевший войти в доверие к хану Золотой Орды и наводивший во имя своих личных интересов татар на русские города... Вот, кажется, и все. Таков привычный образ Ивана Калиты. Но этот образ – не более чем миф, созданный на потребу простодушной любознательности. В источниках мы не найдем его безусловного подтверждения. Однако не найдем и полного его отрицания. Как это часто бывает, краткие исторические документы оставляют возможность для самых различных толкований. В таких случаях многое зависит от историка, от того, что он хочет увидеть, вглядываясь в туманное зеркало минувшего.

Хотя, действительно, есть тут некоторые парадоксы, которые заметил даже первый русский историк Н. М. Карамзин. «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, возвысил главу и спас отечество». Древний летописец на этом и остановился бы, склоняя голову перед непостижимостью Божьего Промысла. Но Карамзин был человеком нового времени. Чудо как таковое его уже не устраивало. Он хотел найти ему рациональное объяснение. И потому он первым начал творить ученый миф о Калите.

Опираясь на источники, Карамзин определил князя Ивана теми словами, которые нашел для него один древнерусский автор – «Собиратель земли Русской». Однако этого было явно недостаточно, потому что все русские князья того времени как могли собирали землю и власть.

Тогда Карамзин предложил дополнительные пояснения. Калита был «хитрый». Этой хитростью он «снискал особенную милость Узбека и, вместе с нею, достоинство великого князя». С помощью той же «хитрости» Иван «усыпил ласками» бдительность хана и убедил его, во-первых, не посылать более на Русь своих баскаков, но передать сбор дани русским князьям, а во-вторых – закрыть глаза на присоединение многих новых территорий к области великого княжения Владимирского. Следуя заветам Калиты, его потомки постепенно «собрали Русь». В итоге могущество Москвы, позволившее ей в конце XV века обрести независимость от татар, есть «сила, воспитанная хитростью».

Другой классик отечественной историографии, С. М. Соловьев, в противоположность Карамзину был очень сдержан в характеристиках исторических деятелей вообще и Ивана Калиты в частности. Он лишь повторил найденное Карамзиным определение князя Ивана как «Собирателя земли Русской» и отметил вслед за летописью, что Калита «избавил Русскую землю от татей». Некоторые новые мысли о Калите высказал Н. И. Костомаров в своем известном труде «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей». Он отметил необычайно крепкую для князей того времени дружбу Юрия и Ивана Даниловичей, а о самом Калите сказал так: «Восемнадцать лет его правления были эпохою первого прочного усиления Москвы и ее возвышения над русскими землями». При этом Костомаров не удержался от повторения созданного Карамзиным стереотипа: Калита был «человек характера невоинственного, хотя и хитрый».

Знаменитый ученик Соловьева В. О. Ключевский был большим любителем исторических парадоксов. В сущности, вся история России представлялась им как длинная цепь больших и малых парадоксов. «Условия жизни, – говорил Ключевский, – нередко складываются так своенравно, что крупные люди размениваются на мелкие дела, подобно князю Андрею Боголюбскому, а людям некрупным приходится делать большие дела, подобно князьям московским». Эта посылка о «людях некрупных» и предопределила его характеристику Калиты. По Ключевскому, все московские князья, начиная с Калиты, – хитрые прагматики, которые «усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов ».

Итак, к созданному Карамзиным портрету льстеца и хитреца Ключевский добавил еще пару темных мазков – скопидомство и посредственность. Возникший в итоге малопривлекательный образ благодаря его художественной выразительности и психологической достоверности стал широко известен. Он был запечатлен в памяти нескольких поколений русских людей, обучавшихся по гимназическому учебнику истории Д. И. Иловайского.

Развенчание и охуление Ивана Калиты в конце концов вызвало законный вопрос: да мог ли столь низменный человек исполнить столь великую историческую задачу, как основание Московского государства? Ответ напрашивался двоякий: либо он и не был основателем, либо созданный историками образ Калиты недостоверен.

Девять десятых всех сведений, которыми мы располагаем об Иване Калите, дают летописи. Эти странные литературные произведения, где есть только два действующих лица – Бог и человек, никогда не заканчивались. Каждое поколенье рукою книжника-монаха вписывало в них новые страницы. В летописи удивительным образом соединяются противоположные начала: мудрость веков – и почти детская наивность; сокрушительное течение потока времени – и несокрушимость факта; ничтожество человека перед лицом Вечности – и его же безмерное величие как «образа и подобия Божия». На первый взгляд летопись проста и незатейлива. Погодное изложение событий в виде кратких сообщений иногда прерывается вставками – самостоятельными литературными произведениями, дипломатическими документами, юридическими актами. Но за этой внешней простотой скрывается бездна противоречий. Во-первых, летописец видит события и изображает их «со своей колокольни»: с точки зрения интересов и «правды» своего князя, своего города, своего монастыря. Под этим слоем бессознательного искажения истины – еще один: искажения, которые возникли при составлении новых летописей на основе старых. Обычно новые летописи (точнее, летописные «своды») составляли по случаю каких-то важных событий. Составитель новой летописи («сводчик») редактировал и по-своему компоновал содержание нескольких летописей, находившихся в его распоряжении, создавал новые текстовые комбинации. Поэтому порядок событий в тексте летописной годовой статьи не всегда соответствует их реальной последовательности. Наконец, летописцы всегда были очень кратки в своих сообщениях и описывая событие, не сообщали его причин.

Подводя итог утратам и проблемам , отметим главное: наши знания об Иване Калите и его времени обрывочны и фрагментарны. Его портрет – словно древняя фреска, израненная временем и скрытая под толстым слоем поздней масляной живописи. Путь познания Ивана Калиты есть путь кропотливой реставрации. Но вместе с тем это и путь самопознания. Ведь мы имеем дело со строителем Московского государства, чья рука навсегда оставила свой след на его фасаде.

Нельзя Ивана Калиту оценить только с негативной точки зрения, потому что в конце жизни он принял монашеский постриг и написал завещание, проанализировав которое, можно сделать вывод о моральных качествах правителя: смирении, доброте. Именно Калита стал основателем московской «большой политики», определил ее принципы, цели и средства. Он дал политический наказ своим сыновьям – сохранить любыми средствами ту «великую тишину», под покровом которой шло медленное «собирание Руси» вокруг Москвы. Две составляющие этой «великой тишины» – мир с Ордой и мир с Литвой.

В летописном сообщении о кончине князя Ивана сквозь обычную риторику некролога пробивается искреннее чувство осиротелости. «…А на площади у храма теснился плачущий, перепуганный московский народ, потерявший своего защитника и предводителя».

Через многие годы произошло то, о чём великий русский историк Н.М. Карамзин высказался вполне определённо в «Записках о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях». Он пишет: «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, возвысил голову и спас отечество». И всё началось с того, что на московский стол сел князь Иван Данилович Калита - «Собиратель земли Русской».

На фоне славных дел деда Александра Невского и внука Дмитрия Донского деяния Ивана Калиты кажутся весьма незначительными, а личность - невыразительной. По мнению некоторых историков, Иван Данилович - посредственность, стремящаяся с помощью татар и собственной бережливости лишь увеличить свои владения за счёт своих надменных и нерасчётливых соседей. Другие учёные указывают на результаты деятельности Ивана и его потомков - создание мощного Российского государства с центром в Москве. В их работах Калита превращается в талантливого политика, дипломата, экономиста и психолога, неустанно работавшего на перспективу, закладывая основы будущего могущества Москвы. Кто прав, сказать трудно. Многое зависит от точки зрения исследователя. Вот некоторые мнения известных историков:

Соловьёв С.М.: «С тех пор, говорит летописец, как московский князь Иоанн Данилович стал великим князем, наступила тишина великая по всей Русской земле и перестали татары воевать её. Таково было непосредственное следствие усиления одного княжества, Московского, на счёт всех других; в одном древнем памятнике деятельность Калиты обозначена тем, что он избавил русскую землю от воров (татей) - видно, что предки наши представляли себе Калиту установителем тишины, безопасности, внутреннего наряда, который до тех пор постоянно был нарушаем сперва родовыми усобицами княжескими, потом усобицами князей или, лучше сказать, отдельных княжеств для усиления себя на счёт других, что вело к единовластию.

Калита умел воспользоваться обстоятельствами, окончить борьбу с полным торжеством для своего княжества и дал современникам почувствовать первые добрые следствия этого торжества, дал им предвкусить выгоды единовластия, почему и перешёл в потомство с именем собирателя Русской земли»

Ключевский В.О.: «Очевидно, политические успехи московского князя освещались в народном представлении содействием и благословлением высшей церковной власти на Руси. Благодаря тому эти успехи, достигнутые не всегда чистыми средствами, стали прочным достоянием московского князя». Ключевский полагал, что все московские князья, начиная с Ивана Калиты, «усердно ухаживали за ханом и сделали его орудием своих замыслов».

Борисов Н.: «Между двух гигантов-бойцов - Александром Невским и Дмитрием Донским - мрачной тенью стоит Иван Калита.

Внук одного героя и дед другого, Иван стал воплощением хитрости, вероломства и других далеко не героических качеств. Этот миф о Калите родился около ста лет назад. Историк-разночинец Василий Ключевский, не любивший аристократию вообще и старых московских князей в частности, высказал ехидное предположение, что своё оригинальное прозвище князь Иван получил… за скупость. Между тем древние исторические источники (в частности, Волоколамский патерик) сообщают, что князь был прозван Калитой за то, что всегда носил на поясе кошель - «калиту», из которой в любую минуту готов был подать милостыню нищим…

…Как истинный основоположник, Иван был человеком идеи. Да и могло ли быть иначе? Ведь только вера в святость цели могла хотя бы отчасти успокоить его раненную совесть. И чем больше зла приходилось творить Ивану, тем более значительной и высокой была для него цель…

…И за свои грехи он дал ответ перед Богом. Но люди той эпохи, взвесив его добро и его зло на незримых весах своей памяти, дали ему имя ещё более точное, чем Калита. Как свидетельствуют источники, они называли его Иван Добрый…»

Черепнин Л.В.: «Иван Калита действовал как властный князь-вотчинник, неуклонно стремившийся к расширению территории своего княжества и к подчинению своей власти других русских князей. В его деятельности отсутствуют мотивы национально-освободительной борьбы. Он не боролся против гнёта Золотой Орды, а откупался от хана исправной уплатой «выхода», доставляя Руси некоторую передышку от татарских набегов. Его политика грабежа денежных средств с населения русских земель была неуклонной и жестокой, сопровождавшейся крутыми мерами…

…Но, обеспечив себе если не покровительство, то, во всяком случае, признание ордынского хана, Калита использовал его для укрепления на Руси своей власти, которую в дальнейшем московские князья употребили против Орды. Жестоко расправляясь со своими противниками из числа других русских князей, не брезгуя для этого татарской помощью, Калита добился значительного усиления могущества Московского княжества, а это способствовало процессу государственной централизации»

Греков И.Б., Шахмагонов Ф.Ф.: «В историографии отнюдь не одинаков взгляд на действия Ивана Даниловича. Не раз выдвигались обвинения в его адрес, что вот-де тверичи восстали, а он по злобе на тверских князей, в борьбе за великокняжеский стол навёл на Русь ордынскую рать. Раздаются сожаления, что Тверь не поддержали другие русские города. Сожаления, конечно, имеют право на существование. Но нельзя не принимать в расчёт, что Русь ещё не была готова к свержению ордынского ига, не имела на это сил, в то время как Орда при Узбек-хане переживала апогей своего могущества.

Ордынская рать и без Ивана Калиты пришла бы на Русь, двигаясь на Тверь, она опустошила бы и Рязанскую, и Владимиро-Суздальскую земли. У Ивана Даниловича не было выбора: или идти вместе с татарской ратью покарать Тверь и тем самым спасти Москву, Владимир, Суздаль, или потерять всё»

Казалось бы, такого человека-правителя историки должны были возвеличить за его государственные деяния. Но не тут-то было. Образ московского князя, оставившего в отечественном летописании столь глубокий след, исследователи и писатели обрисовывали не столь радужными красками. Причина кроется прежде всего в личности Ивана Калиты, по заветам которого потомки постепенно «собрали Русь». Карамзин определил могущество Москвы как «силу, воспитанную хитростью».

По Карамзину, московский князь Иван Данилович был прежде всего исключительно хитрым удельным владетелем. Хитростью он сумел снискать милость правителей Золотой Орды, убедил хана Узбека не посылать больше на Русь баскаков собирать дань, а поручить это русским князьям, а также убедил закрыть глаза на территориальные переделы в области великого княжения Владимирского, то есть на приращение к Москве чужих земель.

В старой России широкое хождение имел гимназический учебник истории Д.И. Иловайского, который, называя Калиту «собирателем Руси», в то же время даёт ему весьма не лестную характеристику: «Необыкновенно расчётливый и осторожный, он пользовался всеми средствами к достижению главной цели, то есть возвышению Москвы за счёт её соседей». Московский князь «часто ездил в Орду с дарами и раболепно кланялся хану; он получал от хана помощь в борьбе с соперниками, и таким образом самих татар сделал орудием для усиления Москвы… Присвоив себе право собирать дань с удельных князей и доставлять её в Орду, Калита искусно пользовался этим правом, чтобы увеличить свою собственную казну».

Пожалуй, только историк Н.И. Костомаров вполне доброжелательно относится к личности князя Ивана Калиты: «Восемнадцать лет его правления были эпохою первого прочного усиления Москвы и её возвышения над русскими землями». По Костомарову, московский удельный князь был типичным человеком своего времени - он как и все прочие русские князья как мог собирал землю и власть. Только преуспевали в этом немногие, и больше всех преуспевал «мешок с деньгами» Иван Данилович.