Царь федор алексеевич последовал совету учителя. Царь Федор Алексеевич: неизвестный русский царь
В истории России трудно найти самодержца, о котором не только широкий читатель, но и специалисты-историки знали бы столь же мало, как о сыне Алексея Михайловича и старшем брате Петра I — царе Федоре. Дело не в том, что отсутствуют документы. Государственные архивы Российского государства за эти годы сохранились на удивление хорошо. «Не обидели» царствование Федора и современники — летописцы, авторы воспоминаний и придворные литераторы, иностранные путешественники и дипломаты, вездесущие (уже тогда!) газетчики.
В. Верещагин. Царь Федор Алексеевич
И чиновникам, документировавшим государственную деятельность Федора Алексеевича, и свидетелям его цар-ствования было о чем писать. Когда в результате ожесточен-ной придворной борьбы бояре возвели на престол законного наследника Алексея 15-летнего Федора, они убедились, что править из-за спины царя-марионетки не удастся. Образо-ванный, энергичный и богобоязненный царь за несколько лет настолько преуспел в реформаторской деятельности и так напугал оппозицию, что обрек себя на дворцовый пере-ворот и злое умолчание после кончины.
А. Васнецов. Москва конца XVII века
Царь Федор Алексеевич Романов
Федор Алексеевич Романов (1661-1682) - русский царь (с 1676), старший сын царя Алексея Михайловича «Тишайшего» и Марии Ильиничны, дочери боярина И.Д.Милославского, один из наиболее образованных правителей России. Родился 30 мая 1661 в Москве. С детства был слабым и болезненным (страдал параличем и цингой), но уже в 12 лет был официально объявлен наследником престола. Первым учителем его был подъячий Посольского приказа Памфил Белянинов, затем его сменил Симеон Полоцкий, ставший его духовным наставником.
Симеон Полоцкий
Благодаря ему, молодой царь знал древнегреческий, польский языки, латынь, сам слагал вирши (за Фёдором есть два весьма профессионально сделанных переложения псалмов царя Давида, которые были изданы в типографии Симеона Полоцкого); подобно отцу своему увлекался музыкой, певческим искусством, в особенности, и даже сам сочинил некоторые песнопения (на пластинке с записью древнерусской музыки хоровой капеллы Юрлова 60-гг. ХХ в. есть хоровое сочинение, композитором которого назван царь Фёдор Алексеевич). Также Симеон Полоцкий привил уважение и интерес царя к западному быту. Книгочей и охотник до наук, Фёдор Алексеевич поддерживал мысль Полоцкого об образовании высшего училища в Москве, и стал одним из инициаторов проекта создания Славяно-греко-латинской академии. Однако эта мечта была воплощена в жизнь его сестрой Софьей.
Александр Апсит. Симеон Полоцкий читает стихи детям
Александр Финский. Памятник Симеону Полоцкому, г. Полоцк
A. Солнцев. Боярская одежда ХVII века
После смерти отца, 15-летним, был венчан на царство в Успенском соборе Кремля 18 июня 1676 года. Поначалу страной пыталась руководить мачеха, Н.К.Нарышкина, которую удалось устранить от дел родственникам Федора, направив ее вместе с сыном Петром (будущим Петром I) в «добровольную ссылку» в подмосковное село Преображенское. Друзья и родственники молодого царя, боярин И.Ф.Милославский, кн. Ю.А.Долгоруков и Я.Н.Одоевской, которых в 1679 сменили постельничий И.М.Языков, стольничий М.Т.Лихачев и кн. В.В.Голицын, «люди образованные, способные и добросовестные», близкие царю и имевшие на него влияние, энергично принялись создавать дееспособное правительство. Их влиянием можно объяснить перенесение при Федоре центра тяжести в принятии государственных решений в Боярскую Думу, число членов которой при нем возросло с 66 до 99. Царь был также склонен лично принимать участие в управлении, но без деспотизма и жестокости, какие были свойственны его преемнику и брату Петру I.
Князь Василий Голицин
Правление царя Федора
В 1678-1679 гг. правительством Федора была проведена перепись населения и отменен указ Алексея Михайловича о невыдаче беглых, которые записались в ратную службу, введено подворное обложение (это сразу же пополнило казну, но усилило крепостной гнет).
A. Солнцев. Напрестольный крест царя Федора Алексеевича
А. Васнецов. Старая Москва
В 1679-1680 гг. была сделана попытка смягчить уголовные наказания, в частности, за воровство было отменено отрубание рук. Благодаря строительству оборонительных сооружений на юге России (Дикое поле) появилась возможность наделять дворян поместьями и вотчинами. В 1681 г. было введено воеводское и местное приказное управление - одна из самых важных подготовительных мер для губернской реформы Петра I.
A. Солнцев. Золотое кадило, сделанное по заказу Федора Алексеевича
Важнейшим событием царствования Федора Алексеевича стало уничтожение во время заседания Земского Собора в 1682 г. местничества, что давало возможность продвижения по службе не очень знатным, но образованным и умным людям. Одновременно были сожжены все разрядные книги с перечнями должностей как «главные виновники» местнических споров и претензий. Взамен разрядных книг было приказано завести Родословную книгу, в которую вписывали всех родовитых и знатных людей, но уже без указания их места в Думе.
С. Иванов. В приказе московских времен
Также в 1682 г. на церковном соборе были учреждены новые епархии и приняты меры для борьбы с расколом. Кроме этого были созданы комиссии по выработке новой системы податей и "ратного дела". Царь Федор Алексеевич издал указ против роскоши, в котором определялся для каждого сословия не только покрой одежды, но и количество лошадей. В последние дни правления Федором был составлен проект об открытии в Москве Славяно-греко-латинской академии и духовного училища на тридцать человек.
Н. Неврев. Бытовая сцена XVII века
При Федоре Алексеевиче готовился проект о введении в России чинов - прообраз петровской Табели о рангах, который должен был разделить гражданскую и военную власти. Недовольство злоупотреблениями чиновников, притеснения стрельцов привело к восстанию городских низов, поддержанных стрельцами, в 1682 году.
А. Васнецов. Москва XVII века
Получивший основы светского образования, Федор Алексеевич был противником вмешательства церкви и патриарха Иоакима в светские дела. Он установил увеличенные нормы сборов с церковных имений, начав процесс, завершившийся при Петре I ликвидацией патриаршества. В годы правления Федора Алексеевича велось строительство не только церквей, но и светских зданий (приказов, палат), были разбиты новые сады, создана 1-ая общая канализационная система Кремля. Также для распространения знаний Федор приглашал иноземцев для преподавания в Москве.
A. Солнцев. Царский наперстный крест и "золотой", пожалованный князю В.В. Голицину за крымский поход
И. Ю. Пестряков. Кангаласский князец Мазары Бозеков на приеме у царя Фёдора Алексеевича. 1677 г.
Во внешней политике царь Федор пытался возвратить России выход к Балтийскому морю, который был утрачен в годы Ливонской войны. Однако решению этого вопроса мешали набеги крымских и татар и турок с юга. Поэтому крупной внешнеполитической акцией Федора Алексеевича стала успешная русско-турецкая война 1676-1681 гг., закончившаяся Бахчисарайским мирным договором, закрепившим объединение Левобережной Украины с Россией. Киев Россия получила еще ранее по договору с Польшей 1678 г.в обмен на Невель, Себеж и Велиж. Во время войны 1676-1681 гг.на юге страны была создана Изюмская засечная черта, позднее соединенная с Белгородской.
И. Горюшкин-Сорокопудов. Сцена из XVII столетия
A. Солнцев. Стоянец и четвертина царя Федора Алексеевича
По указу царя Федора было открыто Заиконоспасское училище. Продолжались репрессии против старообрядцев, в частности, был сожжён со своими ближайшими сподвижниками протопоп Аввакум, по легенде, якобы предсказавший близкую смерть царю.
А. Васнецов. Всехсвятский каменный мост
Частная жизнь царя Федора
Летом 1680 года царь Федор Алексеевич увидел на крестном ходе девицу, которая ему понравилась. Он поручил Языкову узнать: кто она, и Языков сообщил ему, что она дочь Семена Федоровича Грушецкого, по имени Агафья. Царь, не нарушая дедовских обычаев, приказал созвать толпу девиц и выбрал из них Агафью. Боярин Милославский пытался расстроить этот брак, чернил царскую невесту, но не достиг цели и сам потерял влияние при дворе. 18 июля 1680 года царь сочетался с нею браком. Новая царица была незнатного рода и, как говорят, по происхождению полька. По слухам, царица оказывала сильное влияние на мужа. При дворе московском стали входить польские обычаи. По «внушению» царицы в Москве мужчины начали стричь волосы по-польски, брить бороды, носить польские сабли и кунтуши, а также учиться польскому языку. Сам царь, воспитанный Симеоном Ситияновичем, знал по-польски и читал польские книги. Языков после царского брака получил сан окольничьего, а Лихачев заступил его место в звании постельничьего. Кроме того, приблизился к царю и молодой князь Василий Васильевич Голицын, впоследствии игравший важнейшую роль в Московском государстве.
Через год после свадьбы (14 июля 1681 года) царица Агафья умерла от родов, а за нею и новорожденный младенец, крещенный под именем Ильи.
А. Васнецов. Старая Москва. Улица в Китай-городе начала XVII века
Царь между тем день ото дня ослабевал, но ближние его поддерживали в нем надежду на выздоровление. 14 февраля 1682 г. Федора женили на Марфе Апраксиной, сестрой будущего сподвижника Петра I адмирала Фёдора Матвеевича Апраксина.
Царица Марфа Матвеевна Апраксина, вторая супруга царя Федора Алексеевича Романова
Молодая царица в короткое время приобрела столько силы, что примирила царя с Натальей Кирилловной и царевичем Петром, с которыми, по выражению современника, у него были "неукротимые несогласия". Но недолго пришлось царю жить с молодою женою. Через два месяца с небольшим после своей свадьбы, 27 апреля 1682 года, он внезапно скончался на 21-м году жизни, не оставив наследника. Царями были провозглашены два его брата - Иван и Петр Алексеевичи. Федора похоронили в Архангельском соборе Московского Кремля.
Два царствования первых государей Романова дома были периодом господства приказного люда, расширения письмоводства, бессилия закона, пустосвятства, повсеместного обдирательства работящего народа, всеобщего обмана, побегов, разбоев и бунтов. Самодержавная власть была на самом деле малосамодержавная: все исходило от бояр и дьяков, ставших во главе управления и в приближении к царю; царь часто делал в угоду другим то, чего не хотел, чем объясняется то явление, что при государях, несомненно честных и добродушных, народ вовсе не благоденствовал.
Еще менее можно было ожидать действительной силы от особы, носившей титул самодержавного государя по смерти Алексея Михайловича. Старший сын его Федор, мальчик четырнадцати лет, был уже поражен неизлечимою болезнью и едва мог ходить. Само собою разумеется, что власть была у него в руках только по имени. В царской семье господствовал раздор. Шестеро сестер нового государя ненавидели мачеху Наталью Кирилловну; с ними заодно были и тетки, старые девы, дочери царя Михаила; около них естественно собрался кружок бояр; ненависть к Наталье Кирилловне распространялась на родственников и на сторонников последней. Прежде всех и более всех должен был потерпеть Артамон Сергеевич Матвеев, как воспитатель царицы Натальи и самый сильный человек в последние годы прошлого царствования. Его главными врагами, - кроме царевен, в особенности Софьи, самой видной по уму и силе характера, и женщин, окружавших царевен, - были Милославские, родственники царя с материнской стороны, из которых главный был боярин Иван Михайлович Милославский, злобившийся на Матвеева за то, что Артамон Сергеевич обличал перед царем его злоупотребления и довел до того, что царь удалил его в Астрахань на воеводство. С Милославскими заодно был сильный боярин оружничий Богдан Матвеевич Хитрово; и у этого человека ненависть к Матвееву возникла оттого, что последний указывал, как Хитрово, начальствуя Приказом Большого Дворца, вместе со своим племянником Александром обогащался незаконным образом за счет дворцовых имений, похищал в свою пользу находившиеся у него в заведывании дворцовые запасы и брал взятки с дворцовых подрядчиков. Царь Алексей Михайлович был такой человек, что, открывая ему правду насчет бояр, Матвеев не мог подвергнуть виновных достойному наказанию, а только подготовил себе непримиримых врагов на будущее время. У Хитрово была родственница, боярыня Анна Петровна; она славилась своим постничеством, но была женщина злая и хитрая: она действовала на слабого и больного царя вместе с царевнами и вооружала его против Матвеева, сверх того врагом Матвеева был окольничий Василий Волынский, поставленный в Посольский приказ, человек малограмотный, но богатый, щеголявший хлебосольством и роскошью. Созывая к себе на пиры вельмож, он всеми силами старался восстановить их против Матвеева. Наконец, могущественные бояре: князь Юрий Долгорукий, государев дядька Федор Федорович Куракин, Родион Стрешнев также были нерасположены к Матвееву.
Гонение на Матвеева началось с того, что по жалобе датского резидента Монса Гея, будто Матвеев не заплатил ему 500 рублей за вино, Матвеева 4 июля 1676 года удалили от Посольского приказа и объявили ему, что он должен ехать в Верхотурье воеводою. Но это был только один предлог. Матвеев, доехавши до Лаишева, получил приказание там остаться, и здесь начался ряд придирок к нему. Сперва потребовали от него какую-то книгу, лечебник, писанный цифрами, которого у него не оказалось. В конце декабря сделали у него обыск и привезли за караулом в Казань. Его обвиняли в том, что, заведуя государевою аптекою и подавая царю лекарство, он не допивал после царя остатков лекарства. Лекарь Давид Берлов доносил на него, что он вместе с другим доктором, по имени Стефаном, и с переводчиком Спафари читал «черную книгу» и призывал нечистых духов. Его донос подтверждал под пыткою холоп Матвеева, карлик Захарка, и показывал, что он сам видел, как, по призыву Матвеева, в комнату приходили нечистые духи и Матвеев с досады, что карлик видел эту тайну, прибил его.
11 июня 1677 года боярин Иван Богданович Милославский, призвавши Матвеева с сыном в съезжую избу, объявил ему, что царь приказал лишить его боярства, отписать все поместья и вотчины к дворцовым селам, отпустить на волю всех его людей и людей его сына и сослать Артамона Сергеевича, вместе с сыном, в Пустозерск. Вслед за тем отправлены были в ссылку двое братьев царицы Натальи Кирилловны, Иван и Афанасий Нарышкины. Первого обвинили в том, что он говорил человеку, по фамилии Орлу, такие двусмысленные речи: «Ты Орел старый, а молодой Орел на заводи летает: убей его из пищали, так увидишь милость царицы Натальи Кирилловны». Эти слова были объяснены так, будто они относились к царю. Нарышкина присудили бить кнутом, жечь огнем, рвать клещами и казнить смертью, но царь заменил это наказание вечною ссылкою в Ряжск.
В первые годы своего царствования Федор Алексеевич находился в руках бояр, врагов Матвеева. Наталья Кирилловна с сыном жила в удалении в селе Преображенском и находилась постоянно под страхом и в загоне. В церковных делах самовольно управлял всем патриарх Иоаким, и царь не в силах был воспрепятствовать ему притеснять низложенного Никона и отправить в ссылку царского духовника Савинова. Патриарх Иоаким заметил, что этот близкий к особе царя человек настраивает молодого государя против патриарха, созвал собор, обвинил Савинова в безнравственных поступках, и Савинов был сослан в Кожеезерский монастырь; царь должен был покориться.
Политика Москвы в первых годах Федорова царствования обращалась главным образом на малороссийские дела, которые впутали Московское государство в неприязненные отношения к Турции. Чигиринские походы, страх, внушаемый ожиданием нападения хана в 1679 г., требовали напряженных мер, отзывавшихся тягостно на народе. Целые три года все вотчины были обложены особым налогом по полтине со двора на военные издержки; служилые люди не только сами должны были быть готовы на службу, но их родственники и свойственники, а с каждых двадцати пяти дворов их имений они должны были поставлять по одному конному человеку. На юго-востоке происходили столкновения с кочевыми народами. Еще с начала царствования Алексея Михайловича, калмыки, под начальством своих тайшей, то делали набеги на русские области, то отдавались под власть русского государя и помогали России против крымских татар. В 1677 году вспыхнула ссора между калмыками и донскими казаками; правительство приняло сторону калмыков и запрещало казакам беспокоить их; тогда главный калмыцкий тайша, или хан, Аюка, с другими подначальными ему тайшами под Астраханью дал русскому царю шертную грамоту, по которой обещался от имени всех калмыков находиться навсегда в подданстве московского государя и воевать против его недругов. Но такие договоры не могли иметь надолго силы: донские казаки не слушали правительства и нападали на калмыков, отговариваясь тем, что калмыки первые нападали на казачьи городки, брали в плен людей, угоняли скот. Калмыки, со своей стороны, представляли, что мир нарушен казаками, царскими людьми, а потому и шерть, данная царю, уже потеряла силу, и отказывались служить царю. Аюка стал переговариваться и дружить с крымским ханом, а его подчиненные нападали на русские поселения. Пределы Западной Сибири беспокоили башкиры, а далее, около Томска, делали набеги киргизы. В Восточной Сибири возмутились якуты и тунгусы, платившие ясак, выведенные из терпения грабительствами и насилиями воевод и служилых людей, но были укрощены.
Во внутренних делах сначала происходило мало нового, подтверждались или расширялись распоряжения предыдущего царствования.В народе не утихало волнение, возбужденное расколом, напротив, все более и более принимало широкий размер и мрачный характер. Фанатики заводили пустыни, завлекали туда толпы народа, поучали его не ходить в церковь, не креститься тремя перстами, толковали, что приближаются последние времена, наступает царство Антихриста, скоро затем мир сей постигнет конец, и теперь благочестивым христианам ничего не остается, как отрекаться от всех прелестей мира и добровольно идти на страдание за истинную веру. Такие пустыни появлялись во многих местах на севере, на Дону, но особенно в Сибири. Воеводы посылали разгонять их, но фанатики сами сжигались, не допуская к себе гонителей, и в этом случае оправдывали себя примером мучеников, особенно Св. Манефы, которая сожглась, чтоб не поклониться идолам.
В 1679 году царь Федор Алексеевич, уже достигший семнадцатилетнего возраста, приблизил к себе двух любимцев: Ивана Максимовича Языкова и Алексея Тимофеевича Лихачева. Это были люди ловкие, способные и, сколько можно заключить по известным нам событиям, добросовестные. Языков был назначен постельничьим. Молодой царь, воспитанный Симеоном Полоцким, был любознателен, посещал типографию и типографскую школу, любил читать и поддавался мысли своего учителя Симеона образовать высшее училище в Москве. Мало-помалу становится заметнее усиление правительственной деятельности. Издан ряд распоряжений, прекращавших злоупотребления и запутанность в делах по владению вотчинами и поместьями. Так, напр., вошло в обычай, что владелец вотчины продавал или передавал другому - родственнику или же чужому по крови, после себя свое имение, с условием, чтобы тот содержал его вдову и детей или родственников - обыкновенно лиц женского пола, напр. дочерей или племянниц; получивший вотчину обязан был выдавать замуж таких девиц как бы родных сестер своих. Но такие условия не исполнялись, и по этому поводу состоялся закон отбирать такие вотчины, если владелец не исполнит условия, на котором получил вотчину, - и отдавать их прямым обойденным наследникам. Бывали еще такие злоупотребления: мужья насилиями и побоями принуждали жен своих продавать и закладывать их собственные вотчины, полученные в приданое при выходе замуж. Постановлено было не записывать в поместном приказе, как делалось до того времени, таких актов, которые совершались мужьями от имени жен без их добровольного согласия. Ограждены были также вдовы и дочери, получавшие после мужьев и отцов прожиточные имения, которые у них нередко отнимали наследники. В это время вообще заметно желание, чтобы вотчины не выходили из рода владельцев, и потому запрещалось впредь отдавать по духовным вотчины прямых наследников, а также и дарить их в чужие руки. Самые поместья подчинялись тому же родовому началу: было постановлено, чтобы выморочные поместья давались только родственникам, хотя бы и дальним, прежних владельцев. Родственник имел право законно искать возвращения себе поместьев, поступивших в чужой род. Таким образом поместное право почти исчезало и переходило в вотчинное. Сын считал себя вправе просить правительство дать ему поместье или какую-нибудь награду, следовавшую его отцу за службу, если отец не успел ее получить.
В ноябре того же 1679 года уничтожилось некогда важное звание губных старост и целовальников. Повсеместно велено было сломать губные избы, и все уголовные дела передавались ведению воевод; вместе с тем уничтожались разные мелкие подати на содержание губных изб, тюрем, сторожей, палачей, издержка на бумагу, чернила, дрова и пр. Тогда же были уничтожены особые сыщики, присылаемые из Москвы по уголовным делам, сборщики, также приезжавшие из Москвы, горододельцы и приказчики разных наименований: ямские, пушкарские, засечные, осадные, у житниц головы и пр. Все их обязанности сосредоточивались в руках воевод. Правительство, вероятно, имело целью упростить управление и избавить народ от содержания многих должностных лиц.
В марте 1680 года предпринято было межевание вотчиных и помещичьих земель - важное предприятие, которое вызывалось желанием прекратить споры по поводу рубежей, доходившие очень часто до драк между крестьянами споривших сторон, а иногда и до смертоубийства. Всем помещикам и вотчинникам предписано объявить о числе имеющихся у них крестьянских дворов. Относительно самих крестьян не было сделано важных изменений в законодательстве, но из дел того времени видно, что крестьяне почти уже окончательно сравнялись с холопами по своему положению, хотя все-таки юридически отличались от последних тем, что в крестьяне поступали по судной, а в холопы по кабальной записи. Тем не менее, владелец не только брал своих крестьян в дворовые, но даже бывали случаи, когда продавал вотчинных крестьян без земли.
Летом 1680 года царь Федор Алексеевич увидел на крестном ходе девицу, которая ему понравилась. Он поручил Языкову узнать: кто она, и Языков сообщил ему, что она дочь Семена Федоровича Грушецкого, по имени Агафья. Царь, не нарушая дедовских обычаев, приказал созвать толпу девиц и выбрал из них Агафью. Боярин Милославский пытался расстроить этот брак, чернил царскую невесту, но не достиг цели и сам потерял влияние при дворе. 18 июля 1680 года царь сочетался с нею браком. Новая царица была незнатного рода и, как говорят, по происхождению полька. При дворе московском стали входить польские обычаи, начали носить кунтуши, стричь волосы по-польски и учиться польскому языку. Сам царь, воспитанный Симеоном Ситияновичем, знал по-польски и читал польские книги. Языков после царского брака получил сан окольничьего, а Лихачев заступил его место в звании постельничьего. Кроме того, приблизился к царю и молодой князь Василий Васильевич Голицын, впоследствии игравший важнейшую роль в Московском государстве.
Заключенный в это время мир с Турцией и Крымом хотя и не был блистателен, но по крайней мере облегчал народ от тех усилий, которых требовала продолжительная война, и потому был принят с большою радостью. Правительство обратилось к внутренним распоряжениям и преобразованиям, которые показывают уже некоторое смягчение нравов. Так, еще в 1679 году был составлен, но потом повторен в 1680 и, вероятно, приведен в исполнение закон, прекращавший варварские казни отсечения рук и ног и заменявший их ссылкою в Сибирь. В некоторых случаях позорное наказание кнутом заменилось пенею, как, например, за порчу межевых знаков или за корчемство. В челобитных, подаваемых царю, запрещалось раболепное выражение: чтобы царь умилосердился «как Бог»; запрещалось простым людям при встрече с боярами вставать с лошадей и кланяться в землю. Для распространения христианства между магометанами в мае 1681 года постановлено было отобрать крестьян христианской веры от татарских мурз, но оставлять им по-прежнему власть над ними, если они примут христианство; да сверх того положено поощрять принимавших крещение инородцев деньгами.
Межевание земель, предпринятое в прошлом году, не только не достигало цели прекращения драк по поводу границ владений, но еще усиливало их, потому что пока оно еще не было окончено, то возбуждало новые вопросы о границах; до правительства доходили слухи о бесчинствах, которые делали вотчинники и помещики, о нападениях их друг на друга и убийствах. В мае 1681 года издан был закон об отнятии спорных земель у тех владельцев, которые начнут самоуправства и будут посылать своих крестьян на драку, и о строгом наказании крестьян, если они без ведома владельцев станут драться между собою за границы; велено было также ускорить дело размежевания и умножить число межевщиков, выбираемых из дворян и называемых писцами. Вместо того, чтобы по старому обычаю предоставить им брать так называемые кормы с обывателей, им назначено было денежное жалованье, деньга с четверти земли, а другая деньга давалась подьячему с теми, которые с ним были для подмоги.
В июле того же года вышло два важных распоряжения: были уничтожены откупа на винную продажу и на таможенные сборы. Поводом к этому изменению было то, что порядок отдачи на откуп вел за собою беспорядки и убытки казне; откупщики винной продажи перебивали друг у друга барыши и пускали дешевле свое вино, стараясь один другого подорвать. Вместо откупов опять введены были верные головы и целовальники, выбранные из торговых и промышленных людей. Для избежания беспорядков запрещались вообще изъятия и особые права на домашнее производство хмельных напитков, исключая помещиков и вотчинников, которым позволялось приготовлять их, но только внутри своих дворов и никак не на продажу.
Среди всех этих забот правительства умерла царица Агафья (14 июля, 1681 года) от родов, а за нею и новорожденный младенец, крещенный под именем Ильи.
Не знаем, как подействовало на болезненного царя это семейное несчастье, но деятельность законодательная и учредительная не приостанавливалась. Важное дело межевания встречало большие затруднения: помещики и вотчинники жаловались на писцов, которым было поручено межевание, а писцы, которые были также из помещиков, на землевладельцев; таким образом правительство должно было отправлять еще особых сыщиков для разбирательства споров между владельцами земель и межевщиками и грозило тем и другим потерею половины их поместий; другая половина отдавалась жене и детям виновного. Сделаны были изменения в порядке приказного делопроизводства: все уголовные дела, которые производились частью в Земском приказе, а иногда и в других, велено было соединить в одном Разбойном приказе; Холопий приказ был уничтожен вовсе, и все дела из него перенесены были в Судный приказ. Наконец затевалось важное дело составления дополнений к Уложению, и по всем приказам велено было написать статьи по таким случаям, которые не были приняты во внимание Уложением.
В церковном быту совершались важные преобразования. Был созван церковный собор, один из важных в русской истории. На этом соборе (как на Стоглавом и других) от имени царя делались предложения или вопросы, на которые следовали соборные приговоры. Возникла потребность основания новых епархий, особенно в виду того, что везде умножались «церковные противники». Правительство предлагало завести у митрополитов подначальных им епископов, но собор нашел такой порядок неуместным, опасаясь, что от этого между архиереями будут происходить распри о сравнительной их «высости». Собор предпочел другую меру: учредить в некоторых городах особые независимые епархии. Таким образом были основаны архиепископства в Севске, в Холмогорах, в Устюге, в Енисейске; вятская епископия возвышена была в архиепископию; назначены были епископы: в Галиче, Арзамасе, Уфе, Танбове (Тамбове), Воронеже, Волховеи в Курске. На содержание новых архиерейств отводились разные монастыри с их вотчинными крестьянами и со всеми угодьями. Со стороны царя было сделано указание на отдаленные страны Сибири, где пространства так велики, что от епархиального города надобно ехать целый год и даже полтора, и эти страны легко делаются убежищем противников церкви; но собор не решился там учреждать епархий «малолюдства ради христианского народа», а ограничился постановлением посылать туда архимандритов и священников для научения в вере.
По вопросу о противодействии расколу собор, не имея в руках материальной силы, главным образом предавал это дело светской власти; вотчинники и помещики должны извещать архиереев и воевод о раскольничьих сходбищах и мольбищах, а воеводы и приказные люди будут посылать служилых людей против тех раскольников, которые окажутся непослушными архиереям. Сверх того, собор просил государя, чтоб не давались никакие грамоты на основание новых пустынь, в которых обыкновенно служили по старым книгам; вместе с тем велено уничтожить в Москве палатки и анбары с иконами, называемые часовнями, в которых священники совершали молебны по старым книгам, а народ стекался туда толпами, вместо того, чтобы ходить в церкви и служить литургию; наконец постановлено было устроить надзор, чтоб не продавались старопечатные книги и разные писанные тетрадки и листочки с выписками из Св. Писания, которые были направлены против господствующей церкви в защиту старообрядства и сильно поддерживали раскол.
На этом же церковном соборе было обращено внимание на давние бесчинства, против которых напрасно вооружались прежние соборы: запрещалось монахам шататься по улицам, в монастырях держать крепкие напитки, разносить по кельям пищу, устраивать пиры. Замечено было, что черницы во множестве по домам сидели, по перекресткам и просили милостыню; большая часть их даже никогда не жила в монастырях, их постригали в домах, и они оставались в миру, нося черное платье. Таких черниц велено было собрать и устроить для них монастыри из некоторых, бывших прежде мужескими. Монахиням запрещалось самим управлять монастырскими вотчинами, а это дело поручалось назначенным от правительства старикам, дворянам. Запрещалось в домовых церквах держать вдов и священников, потому что, как замечено было, они вели себя бесчинно. Обращено было внимание на нищих, которых тогда накопилось повсюду чрезвычайное множество; они не только не давали никому проходу по улицам, но с криками просили подаяния в церквах во время богослужения. Их велено было разобрать и тех, которые окажутся больными, содержать за счет царской казны, «со всяким довольством», а ленивых и здоровых принудить к работе. Дозволено было посвящать священников в православные приходы, находившиеся во владениях Польши и Швеции, но только с тем, если последует об этом просьба от прихожан с надлежащими документами и с грамотами от своего правительства. Это правило было важно в том отношении, что подавало повод русской церкви вмешиваться в духовные дела соседей.
В том же ноябре 1681 года состоялся указ о созвании собора служилых людей для «устроения и управления ратного дела». В самом указе было обращено внимание на то, что в прошедшие войны неприятели Московского государства показали «новые в ратных делах вымыслы», посредством которых одерживали верх над московскими ратными людьми; надлежало рассмотреть эти «нововымышленные неприятельские хитрости» и устроить войско так, чтобы в военное время оно могло вести борьбу против неприятеля.
Собор собрался в январе 1682 года. Выборные люди с первого же раза выразили сознание необходимости ввести европейское разделение войска на роты, вместо сотен, под начальством ротмистров и поручиков, вместо сотенных голов. Вслед за тем выборные люди подали мысль уничтожить местничество, чтобы все, как в приказах, так и в полках и в городах, не считались местами, и поэтому все так называемые «разрядные случаи» искоренить, дабы они не служили поводом к помехе в делах.
Мы не знаем, наверно, сами ли выборные люди по своему усмотрению сделали это предложение или мысль эта была внушена им от правительства, во всяком случае, мысль эта достаточно созрела в то время, потому что во все продолжение предшествовавших войн, по царскому повелению, все были без мест, а в посольских делах местничество уже давно было устранено. За два года перед тем состоялся указ, которым постановлялось устранить всякое местничанье в крестных ходах: в этом указе было сказано, что уже и прежде в таких случаях между служилыми людьми не наблюдалось местничество, но в последнее время стали являться челобитные с указанием разных прежних случаев; поэтому-то на будущее время сочтено было необходимым поставить правилом, чтобы таких челобитных более не было под страхом наказания. Таким образом, обычай считаться местами сам собою уже выходил из употребления; служилые люди привыкли обходиться без местничества; только немногие приверженцы старых предрассудков хватались за разрядные случаи для удовлетворения своего тщеславия и докучали этим правительству. Оставалось только юридически уничтожить местничество, чтобы на будущее время оно не вошло опять в силу. Царь представил этот вопрос на обсуждение патриарха с духовенством и бояр с думными людьми. Духовенство признало местнический обычай, противный христианству, Божьей заповеди о любви, источником зла и вреда для царственных дел; бояре и думные люди прибавили, что следует все разрядные случаи искоренить совершенно. На основании такого приговора царь приказал сжечь все разрядные книги, дабы вперед никто не мог считаться прежними случаями, возноситься службою своих предков и унижать других. Книги были преданы огню в сенях царской передней палаты, в присутствии присланных от патриарха митрополитов и епископов и назначенного для этого дела от царя боярина Михаила Долгорукова и думного дьяка Семенова. Все, у кого в домах были списки с этих книг и всякие письма, относившиеся к местническим случаям, должны были доставлять в разряд, под страхом царского гнева и духовного запрещения. Затем вместо разрядных местнических книг велено было в разряде держать родословную книгу и составить новую для таких родов, которые не записаны были в прежней родословной книге, по которым члены значились в разной царской службе; всем позволено было держать у себя родословные книги, но уже они не имели значения при отправлении служебных обязанностей.Несмотря на уничтожение местничества, тогдашнее правительство не думало, однако, лишать служилых людей отличий по знатности их положения. Таким образом установлялись правила, как следует каждому сообразно своему чину ездить по городу: бояре, окольничьи и думные люди могли, напр., ездить в каретах и санях в обыкновенные дни на двух лошадях, в праздники на четырех, а на свадьбах на шести; другим же ниже их чином (спальникам, стольникам, стряпчим, дворянам) дозволялось зимою ездить в санях на одной лошади, а летом верхами. Подобно тому же являться ко двору дозволено было сообразно чину. Предстояло еще одно важное преобразование: в декабре 1681 года последовал указ прислать в Москву выборных людей торгового сословия со всех городов (кроме сибирских), а также из государевых слобод и сел «для уравнения людей всякого чина в платеже податей и в отправлении выборной службы». Но этот собор, сколько нам известно, не состоялся.
Царь между тем день ото дня ослабевал, но ближние его поддерживали в нем надежду на выздоровление, и он вступил в новый брак с Марфой Матвеевной Апраксиной, родственницей Языкова. Первым последствием этого союза было прощение Матвеева.
Сосланный боярин несколько раз писал царю из ссылки челобитные, оправдывая себя от ложно взведенных на него обвинений, просил ходатайства патриарха, обращался к разным боярам и даже к своим врагам; так, напр., он писал к злейшему из своих врагов Богдану Матвеевичу Хитрово, убеждал воспомянуть прежнюю милость его к нему и «работишку его», Матвеева, поручал просить о том же боярыню Анну Петровну, которая, как мы сказали, постоянно клеветала на Матвеева: «Я, - писал он из Пустозерска, - в такое место послан, что и имя его настоящее Пустозерск : ни мяса, ни калача купить нельзя; хлеба на две денежки не добудешь; один борщ едят да муки ржаной по горсточке прибавляют, и так делают только достаточные люди; не то, что купить, именем Божьим милостыни выпросить не у кого, да и нечего. А у меня, что по милости государя не было отнято, то все водами, горами и переволоками потоплено, растеряно, раскрадено, рассыпано, выточено…» В 1680 году после бракосочетания царя с Грушецкою, Матвеева в виде облегчения перевели в Мезень с сыном, с учителем сына шляхтичем Поборским и прислугою, всего до 30 человек, и давали ему 156 рублей жалованья, и, кроме того, отпускали хлебного зерна, ржи, овса, ячменя. Но это мало облегчило его участь. Умоляя снова государя даровать ему свободу, Матвеев писал, что таким образом «будет на день нам холопем твоим и сиротам нашим по три денежки…» «Церковные противники, - писал Матвеев в том же письме, - Аввакумова жена и дети получают по грошу на человека, а малые по три денежки, а мы, холопи твои, не противники ни церкви, ни вашему царскому повелению». Впрочем, мезенский воевода Тухачевский любил Матвеева и старался чем только мог облегчить судьбу сосланного боярина. Главный недостаток состоял в том, что в Мезени трудно было доставать хлеба. Жители питались дичью и рыбою, которые были там в большом изобилии, но от недостатка хлеба свирепствовала там цинга.
В январе 1682 года, как только царь объявил своей невестой Марфу Апраксину, отправлен был капитан стремяного полка Иван Лишуков в Мезень с указом объявить боярину Артамону Сергеевичу Матвееву и сыну его, что государь, признав их невинность, приказал вернуть их из ссылки, возвратить им двор в Москве, подмосковные и другие вотчины и пожитки, оставшиеся за раздачею и продажею; пожаловал им в вотчину из дворцовых сел Верхний Ландех с деревнями (в Суздальском уезде) и приказал свободно отпустить боярина с сыном в город Лух, давши им подорожную и ямские подводы, а в Лухе дожидаться нового царского указа. Этой милостью Матвеев был обязан просьбе царской невесты, которая была его крестница. Хотя царь и объявил, что признает Матвеева совершенно невинным и ложно оклеветанным, хотя перед освобождением Матвеева велел отправить в ссылку одного из его клеветников, врача Давида Берлова, но не решился, однако, возвратить боярина в Москву - очевидно, препятствовали царские сестры, ненавидевшие Матвеева, и молодая царица не имела еще настолько силы, чтобы привести царя к такому поступку, который бы до крайности раздражил царевен. Тем не менее, однако, молодая царица в короткое время приобрела столько силы, что примирила царя с Натальей Кирилловной и царевичем Петром, с которыми, по выражению современника, у него были «неукротимые несогласия». Но недолго пришлось царю жить с молодою женою. Через два месяца с небольшим после своей свадьбы, 27 апреля 1682 года, он скончался, не достигши 21 года от рождения.
Имя царя Федора Алексеевича Романова не так широко известно сегодня, как имена его отца Алексея Михайловича и младшего брата Петра Алексеевича. И напрасно.
Получив от отца укрепленную, воспрявшую духом после смут и гражданских войн страну, Федор Алексеевич стал предтечей многих реформ и преобразований, которые мы сегодня связываем с именем Петра. Все знают, что история не терпит сослагательного наклонения. И, тем не менее, можно предположить, что если бы Федор Алексеевич не умер так рано, сегодня мы говорили бы о великом преобразователе и реформаторе России царе Федоре III.
Короткая жизнь и короткое царствование
Федор был вторым сыном Алексея Михайловича и его первой жены Марии Ильиничны Милославской. В браке с Милославской у Алексея Михайловича родилось 13 детей, четверо из них - сыновья. Почти все дочки Марии Ильиничны были крепкими и здоровыми, а вот сыновья рождались слабенькими. Старший сын Алексей умер в 15 лет, Симеон дожил лишь до трех лет. Царствовали два сына Марии: Иван Алексеевич, который был соправителем Петра I, и не отличался ни здоровьем, ни умом, и Федор, который хоть и был так же слаб здоровьем, как братья, но зато имел все задатки государственного деятеля.
Он родился 30 мая 1661 года. Его воспитателем был монах Симеон Полоцкий - один из самых образованных людей своего времени, духовный писатель, богослов, поэт и переводчик. Он привил Федору интерес к западной культуре в польском ее варианте. Под руководством Симеона Полоцкого царевич выучил польский, латинский языки, смог познакомиться с трудами европейских ученых и философов.
Царствование Федора началось в 1676 году, после того, как умер Алексей Михайлович. Первые месяцы царствования Федор тяжело болел, он страдал «скробутом» - цингой. Государством фактически управляли друг покойного Алексея Михайловича Артамон Матвеев - крестный отец второй жены покойного государя Натальи Нарышкиной, родственник первой жены Иван Милославский и патриарх Иоаким. Однако, встав на ноги, Федор жестко взял власть в свои руки и начал с того, что отправил в ссылку Матвеева, слишком уж симпатизировавшего маленькому Петру Алексеевичу.
Короткое царствование Федора продлилось всего 6 лет, в 1682 году он умер. Но сделать за это время молодой государь успел довольно много.
Основные преобразования Федора Алексеевича
К числу главных заслуг молодого царя следует отнести отмену местничества - порядка занятия должностей, основанного не на личных качествах претендента, а на том, какой пост занимали его предки. Местничество было настоящей обузой для русского государства, мешавшей назначению действительно способных людей, и топившей любое начинание в спорах на тему: кто кому должен подчиняться. Федор приказал сжечь все разрядные книги, в которых указывались должности, занимаемые представителями знатных фамилий. Вместо этого он ввел родословные книги, где фиксировалась лишь генеалогия.
Следующим важным шагом была забота о просвещении России. На Печатном дворе была открыта типография, где начали издавать книги: богослужебную литературу, научные труды, произведения светского содержания, переводы с латинского. Федор Алексеевич разработал проект учебного заведения, которое было открыто уже после его смерти, и получило название Славяно-греко-латинской академии.
При Федоре Алексеевиче получили новое развитие части армии, которые были укомплектованы и вооружены по европейскому образцу и назывались «полками иноземного строя».
Занимался молодой царь и реформированием государственного аппарата: упразднил ряд приказов, объединив приказы, сходные между собой по функциям.
В 1678 году была проведена общая перепись населения, через год были введены подворные налоги. Это усилило налоговый гнет, но зато вызвало приток средств в государственную казну.
Немалых успехов Федор добился во внешней политике: победой завершилась очередная война против Османской порты и Крымского ханства. Турция и Польша были вынуждены признать за Россией Левобережную Украину и Киев. Пытался Федор Алексеевич возвратить и выход к Балтийскому морю, но безуспешно. Эту задачу смог реализовать его младший брат Петр.
Многое сделал Федор для благоустройства Москвы. Здесь начали мостить улицы, провели первую канализацию, с Красной площади были убраны торговые ряды. Кроме того, государь создал систему кредитов для москвичей, лишившихся крова в результате пожаров, которые в деревянной столице были очень частыми.
Наконец, именно при Федоре Алексеевиче русские аристократы стали носить европейскую одежду. Молодые бояре начали брить бороды, стричь волосы на польский манер, одеваться по польской моде. В однорядках и охабнях появляться при дворе было запрещено. При Федоре Алексеевиче в России появилось первое периодическое издание - «Куранты». Это был рукописный «дайджест» новостей из европейских газет, который зачитывали царю и боярской думе дьяки Посольского приказа. В это время иноземные моды проникли и в живопись, художники стали писать портреты в европейском стиле, они получили название «парсуны».
Федор Алексеевич отменил калечащие казни, такие, как отсечение рук, ушей, отрезание языка, и вообще, подумывал о гуманизации наказаний. Это, впрочем, не помешало ему отдать приказ о сожжении главного идеолога старообрядчества протопопа Аввакума Петрова. Говорят, что причиной такого решения стал тот факт, что Аввакум оскорбительно отзывался об его отце в письмах к своим сторонникам.
Федор заботился о воспитании своих младших братьев - Ивана и Петра, выписывал для них книги, глобусы, модели кораблей и другие пособия.
Сделано было немало, но еще больше проектов так и остались проектами, поскольку в 1682 году Федор Алексеевич умер.
Вопрос о престолонаследии
Федор Алексеевич был дважды женат. Первая его супруга - полька из смоленских дворян Агафья Грушецкая родила ему в 1681 году сына, которого нарекли Ильей. Мальчик умер на 10-й день своей жизни, вскоре скончалась и царица Агафья. Второй брак с Марфой Апраксиной длился чуть больше двух месяцев. Государь скончался 20-ти лет отроду.
Никаких распоряжений относительно наследника он дать не успел, поэтому возник династический кризис, вызвавший обострение борьбы между сторонниками царевича Ивана и царевича Петра. Волнения завершились компромиссным решением: сделать братьев соправителями, назначив регентшей при них царевну Софью.
Имя «Федор» является не самым удачным в истории русской монархии. Царь Федор Иоаннович , средний сын Ивана Грозного , умер, не оставив потомства, завершив, тем самым, род Рюриковичей на русском троне.
Федор Годунов , унаследовавший трон у отца, Бориса Годунова , не получив реальной власти, был убит во время бунта.
Жизнь третьего носителя этого имени, Федора Алексеевича Романова , тоже не была продолжительной и счастливой. Тем не менее, в русской истории он сумел оставить заметный след.
Родившийся 9 июня 1661 года Федор Романов был третьим сыном царя Алексея Михайловича и его первой жены Марии Милославской . Первый сын Алексея Михайловича, Дмитрий , умер в младенчестве. Наследником престола был объявлен второй сын, тезка отца, Алексей Алексеевич .
Но в январе 1670 года, не дожив до 16-летия, «Великий Государь, Царевич и Великий князь Алексей Алексеевич» скончался. Новым наследником был провозглашен 9-летний Федор.
Как и все мальчики, рожденные в браке Алексея Михайловича и Марии Милославской, Федор не отличался крепким здоровьем, и на протяжении всей своей жизни часто болел. В «наследство» от отца ему передалась цинга, и первые месяцы правления новый монарх вынужден был посвятить лечению.
Царь Фёдор Алексеевич в 1676 году. Рисунок неизвестного голландского художника. Источник: Public Domain
Коневодство как страсть
Он вступил на престол в 1676 году, после кончины отца, Алексея Михайловича, 15 лет от роду.
Приход его к власти был ознаменован борьбой между партиями родственников первой жены Алексея Михайловича Марии Милославской и второй жены Натальи Нарышкиной .
Партия Нарышкиных лелеяла мечту возвести на трон младшего сына почившего монарха, Петра , но ему к тому времени было всего 4 года.
Федор Алексеевич, несмотря на болезни, был юношей деятельным и хорошо образованным. Одним из его учителей был белорусский монах Симеон Полоцкий . Молодой царь владел польским языком, латынью, древнегреческим. Среди его увлечений были музыка, стрельба из лука и коневодство.
Лошади были его подлинной страстью: жеребцов-производителей по его приказу привозили из Европы, а люди, сведущие в лошадях, могли рассчитывать на стремительный карьерный рост при дворе.
Правда, увлечение лошадьми стало причиной серьезной травмы, также не прибавившей здоровья Федору Алексеевичу. В 13 лет конь сбросил его под полозья тяжелогруженых саней, которые проехали по царевичу всей тяжестью. Боли в груди и спине после этого случая постоянно мучили его.
Оправившись после болезни первых месяцев правления, Федор Алексеевич взял бразды правления страной в свои руки. Более поздние авторы иногда утверждали, что правление старшего брата Петра Великого прошло незаметно, но это не так.
Рисунок В.П.Верещагина из альбома «История Государства Российского в изображениях державных его правителей с кратким пояснительным текстом». Источник: Public Domain
Операция «Киев наш»
Федор Алексеевич начал масштабную перестройку Московского Кремля и Москвы в целом. При этом особый упор был сделан на строительстве светских зданий. По приказу царя были разбиты новые сады.
Федор, упор в образовании которого был сделан не на церковные, а на светские дисциплины, серьезно ограничил влияние патриарха на политику государства. Он установил увеличенные нормы сборов с церковных имений, начав тем самым процесс, который завершит Петр I.
Федор Алексеевич проявлял серьезный интерес к европейской политике и строил планы выхода России к побережью Балтики. Как и Петр впоследствии, царь Федор столкнулся с тем, что реализации планов на северо-западе мешает активность на юге кочевников, Крымского ханства и Османской империи.
Для борьбы с кочевниками было начато масштабное сооружение оборонительных сооружений в Диком поле. В 1676 году началась война России против Османской империи и Крымского ханства, продлившаяся почти весь период правления Федора Алексеевича. Итогом войны стал заключение Бахчисарайского мира, по которой османы признавали за Россией право владения Левобережной Украиной и Киевом.
Имея большие военные планы, Федор Алексеевич много времени уделял реформированию армии, в том числе так называемым «полкам нового строя». Можно сказать, что армейские реформы Петра Великого начинались при его старшем брате.
Царь Фёдор Алексеевич. Источник: Public Domain
Рук не рубить, иностранцев на службу звать!
Значительные изменения при Федоре Алексеевиче произошли и во внутренней жизни России. Была проведена перепись населения, отменен указ Алексея Михайловича о невыдаче беглых, записавшихся в ратную службу, введено подворное обложение (развитием которого стала подушная подать Петра I).
Царь Федор реформировал уголовное законодательство, исключив из него наказания, связанные с членовредительством — в частности, отрубание рук уличенным в краже.
В 1681 году было введено воеводское и местное приказное управление — важная подготовительная мера для губернской реформы Петра I.
Главной реформой Федора Алексеевича стала отмена местничества, решение о которой было в январе 1682 года.
Существовавший до того времени порядок предполагал, что каждый получал чины в согласии с местом, которое занимали в государственном аппарате его предки. Местничество приводило к постоянным конфликтам внутри знати, и не позволяло обеспечить эффективное управление государством.
После отмены местничества разрядные книги, в которых содержались записи о том, представитель какого рода занимал тот или иной пост, были сожжены. Взамен были родословные книги, куда вписывали всех знатных людей, но уже без указания их места в Боярской Думе.
Сжигание разрядных книг. Источник: Public Domain
При Федоре Алексеевиче активнее пошел процесс приглашения иностранцев на русскую службу. Многие иностранные сподвижники Петра приехали в Россию как раз в годы правления его брата.
Заботясь о развитии образования в России, царь стал одним из создателей Типографской школы при Заиконоспасском монастыре — предтечи Славяно-греко-латинской академии.
Если кланы Милославских и Нарышкиных вели между собой непримиримую борьбу, то у самого Федора Алексеевича отношение к мачехе и брату было более мягким. Царь искреннее любил младшего Петра, и все попытки царедворцев из лагеря Милославских навредить ему пресекал на корню.
Царское счастье и горе
В 18 лет Федор увидел в толпе во время крестного хода симпатичную девушку, и поручил царскому постельничему Ивану Языкову навести справки о ней. Красавицей оказалась 16-летняя Агафья Грушецкая , дочь воеводы Семена Грушецкого , поляка по происхождению.
Царь заявил, что намерен жениться на ней. Это вызвало ропот среди бояр — девушка принадлежала не к знатному роду, и ее появление рядом с царем никак не входило в планы царедворцев. На Агафью стали клеветать, обвиняя в распущенности, но Федор проявил упрямство и добился своего. 28 июля 1680 года их повенчали в Успенском соборе.
Влияние Агафьи проявилось очень быстро — она ввела новую моду на польские шапки, оставлявшие волосы открытыми, а также на «польский стиль» в одежде в целом.
Изменения не ограничились только женщинами. Стричь бороды, носить европейское платье и даже курить табак при русском дворе стали после женитьбы царя Федора на Агафье Грушецкой.
Молодые, судя по всему, были по-настоящему счастливы, но судьбой им был отпущен всего год. 21 июля 1681 года царица родила первенца, которого назвали Ильей . Федор Алексеевич принимал поздравления, но состояние Агафьи стало ухудшаться. 24 июля от послеродовой горячки она скончалась.
Смерть любимой жены подкосила Федора. Он не смог даже присутствовать на погребении, пребывая в крайне тяжелом физическом и моральном состоянии.
Вслед за первым ударом последовал и второй — 31 июля, прожив всего 10 дней, умер наследник престола Илья Федорович.
Несколько строк в учебнике
Потеряв разом жену и сына, Федор Алексеевич стал угасать и сам. Он продолжал заниматься государственными делами, но приступы болезни посещали его все чаще.
Придворные стремились поправить ситуацию, найдя новую невесту для царя. 25 февраля 1682 года царь Федор женился на 17-летней Марфе Апраксиной .
Марфа Апраксина. Исчтоник: Public Domain
Женой в полном смысле Марфе стать так и не удалось — больной Федор не мог исполнять супружеский долг. Когда вдовствующая царица умерла в 1716 году, любознательный и циничный Петр Великий принял участие во вскрытии трупа, пожелав лично убедиться, что умершая была девственницей. Экспертиза, как говорится, факты подтвердила.
Спустя 71 день после второй свадьбы Федор Алексеевич Романов скончался, месяца не дожив до своего 21-летия.
Как и его тезки на троне, он не оставил после себя наследников. Государственные начинания, задуманные им, во многом реализует младший брат Петр Алексеевич.
А самому Федору Романову история отведет лишь несколько строк в школьных учебниках.
В истории России трудно найти самодержца, о котором не только широкий читатель, но и специалисты-историки знали бы столь же мало, как о сыне Алексея Михайловича и старшем брате Петра I — царе Федоре (1676—1682).
Дело не в том, что отсутствуют документы. Государственные архивы Российского государства за эти годы сохранились на удивление хорошо. «Не обидели» царствование Федора и современники — летописцы, авторы воспоминаний и придворные литераторы, иностранные путешественники и дипломаты, вездесущие (уже тогда!) газетчики.
И чиновникам, документировавшим государственную деятельность Федора Алексеевича, и свидетелям его цар-ствования было о чем писать. Когда в результате ожесточен-ной придворной борьбы бояре возвели на престол законного наследника Алексея 15-летнего Федора, они убедились, что править из-за спины царя-марионетки не удастся. Образо-ванный, энергичный и богобоязненный царь за несколько лет настолько преуспел в реформаторской деятельности и так напугал оппозицию, что обрек себя на дворцовый пере-ворот и злое умолчание после кончины.
Понятно, что родичи и клевреты нового царя стремились «счистить» со страниц русской истории память о годах прав-ления Федора, скрыть неудавшиеся заговоры и (особенно!) главный, удавшийся, который и привел к власти Петра I. Самым горьким в истории царствования Федора Алек-сеевича было то, что именно старший брат начал реформы, которые позволили младшему из сыновей Алексея Тишай-шего назвать себя Первым, Великим, Отцом Отечества и, наконец, Императором Всероссийским. Федор начал и успешно проводил преобразования, не заливая, как Петр I, страну кровью, не сокращая ее население почти на четверть, не низкопоклонствуя перед Западом, не отводя могучему государству роль сырьевого придатка Европы — и одновре-менно не пугая европейского обывателя образом страшного и непредсказуемого «русского медведя»...
Муза Истории Клио стыдлива и консервативна. Стыд-лива потому, что наука, по своему содержанию издавна интересующая власть, имеет на совести немало грехов, главным из которых является обман читателя. Консер-вативна, ибо, по словам профессионального историка Анатоля Франса, «историки переписывают друг друга. Тем самым они избегают лишнего труда и обвинений в самонадеянности».
Царствование старшего брата Петра I дало прекрасный пример этих качеств русской и мировой историографии.
Шестилетнее правление царя Федора Алексеевича предель-но насыщено важнейшими для судеб России событиями и решениями. Тем не менее личность государя-реформатора веками оставалась «в тени» младшего брата, посаженного заговорщиками на его еще не остывший трон и реально до-бравшегося до кормила власти только в 1695 г.
Федор Алексеевич решительно вывел Россию из тяже-лой и кровопролитной войны с Османской империей, а затем радикально реформировал армию, сделав ее на 3/4 состава регулярной. Он осуществил общую перепись населения, ввел единое налогообложение и трижды снижал налоги, каждый раз добиваясь более справедливого их распределе-ния. В конце концов царь созвал выборных представителей от налогоплательщиков на Земский собор, чтобы народ сам решил, как правильно «и не в тягость» платить подати и выполнять государственные повинности.
Весь государственный аппарат, от Боярской думы до местного управления, был реформирован к вящему вос-торгу подданных, получивших возможность своими руками разнести по бревнышку бесчисленные гнезда чиновников — мздоимцев и грабителей. Государь отобрал у местных воевод доступ к финансам, лишил их «кормлений» и посадил на жалование. Он ввел единую систему чинов в армии (в общих чертах сохранившуюся доселе) и среди дипломатов, отменил местничество.
Федор Алексеевич впервые в России официально на-значил правительство (Расправную палату), сделав крупный шаг к отделению исполнительной власти от законодатель-ной. С судебной волокитой царь боролся с первых дней правления, сумев на время установить «в судах правосуд- ство». Он искоренял обычай бесконечного предварительного заключения, наводил порядок в тюрьмах и отменил члено- вредительные казни (заново введенные Петром I).
Первые в стране дома призрения для ветеранов, больных и инвалидов были построены на личные средства Федора Алексеевича. Беспроцентные кредиты горожанам и предо-ставление им ресурсов приказа Каменных дел обновили Москву — при Федоре в столице было возведено 10 тысяч каменных зданий. Государь ввел при дворе европейское платье и линейные ноты, при нем расцвели русская музыка, живопись, архитектура и поэзия. Этими искусствами, на-ряду с гуманитарными науками и коннозаводством, Федор Алексеевич с успехом занимался лично.
Книголюбам особенно интересно уникальное явление его царствования — крупное и весьма эффективное незави-симое издательство с государственным финансированием, построенное по последнему слову техники. Последняя развивалась столь эффективно, что уже в ходе войны с турками русская армия получила не только первые в Европе ручные гранаты и унифицированную полевую артиллерию, но и «пищали винтованные», которые уже тогда назывались просто: «винтовки».
Историки должны были заметить, что Россия времен Фе-дора была могучей и процветающей державой, признанной на мировой арене в ранге империи. Ее армия стала в это вре-мя одной из самых мощных в Евразии. Укрепленная граница за несколько лет отодвинулась в европейской части далеко на юг, россияне получили тысячи квадратных километров плодородной и хорошо защищенной земли.
Утверждая на территории от Балтики до Тихого океана концепцию России как великой православной державы, гаранта мира и справедливости для всех народов, царь энер-гично защищал ее интересы в международных отношениях, поставив наше государство на один уровень с ведущими мировыми империями.
Руководствуясь мыслью, что могущество и слава государ-ства зиждутся на богатстве, защищенности и просвещенности каждого подданного, Федор Алексеевич разумными мерами обогатил страну, изрядно пополнив казну за счет снижения на-логового бремени и оптимизации государственных расходов.
Царь успел утвердить основные принципы организации финансово автономного, независимого от властей Москов-ского университета, студентов которого нельзя было не только забрать в армию, но и арестовать без разрешения академического совета. Среди готовившихся Федором Алексеевичем реформ было и устройство профессиональ-ных училищ для сирот и детей неимущих, и многократное умножение епархий Русской православной церкви, и вве-дение единой системы государственных чинов, и издание первой научной истории России.
Далеко не полного перечня крупных событий и пре-образований, осуществленных в царствование Федора Алексеевича, достаточно, чтобы обратить самое присталь-ное внимание на личность самодержца, впервые в истории правящего в России рода получившего высшее гуманитарное образование.
Архивы и публикации документов переполнены весьма энергичными «именными» (личными) указами царя Федора по важнейшим вопросам политики и экономики России. По запросам самодержца государственные учреждения, политики и военные составляли подробные справки, ана-литические обзоры, карты и планы, на основе которых царь принимал смелые стратегические решения и разрабатывал проекты преобразований, многие из которых сумел про-вести в жизнь.
Тем не менее историки продолжают повторять сказку про «слабого и болезненного» государя, будто бы не при-нимавшего никаких самостоятельных решений. Но если страной правил не царь Федор, то кто стоял за его спи-ной? — На это у авторов исторических сочинений не оказа-лось ответа, и не случайно.
При государе не было не только явного фаворита или «первого министра» (как всегда было при его отце Алексее Тишайшем, а затем при сестре Софье, мачехе Наталии и брате Петре). Перемены в составе приближенных Федора и распределении руководящих постов говорят о том, что ни конкретной личности «серого кардинала», ни определенной группировки за спиной царя не стояло.
У отдельных замыслов царя были сторонники среди аристократов, государственных деятелей и полководцев. Например, будущий канцлер боярин князь Василий Васи-льевич Голицын, идею которого Федор Алексеевич поддер-жал, отдав секретный указ командующему русской армии уничтожить Чигирин — яблоко раздора между Россией и Турцией (1678), чтобы вывести страну из разорительной войны. Или прославленный генерал Григорий Иванович Косагов, план которого по решительному продвижению укрепленной границы России на юг царь утвердил вопреки мнению ряда влиятельных царедворцев.
Сохранившиеся в архивах документы свидетельствуют, что эти и другие стратегические решения были приняты царем после весьма серьезного изучения всех относящихся к делу материалов.
Есть некая ирония в том, что историки, активно исполь-зующие в своей работе аналитические материалы и подборки документов по конкретным проблемам, подготовленные в свое время для царя Федора, продолжают делать вид, что все это возникло само собой. Ведь делопроизводители XVII в. точно указывали, для кого, когда и почему потребовалась справка! Более того, в своих ясных и четких указах, особенно касающихся «общенародной пользы», государь часто считал должным раскрыть суть проблемы, объяснить, чего он хочет добиться и как именно его решение скажется на интересах широких слоев подданных.
Разумеется, для правильного понимания внутреннего мира царя-реформатора одной логики его решений, вытека-ющей из содержания рассмотренных государем документов и мотивировочной части указов, недостаточно. Человек — не логическая машина, на него влияет множество обстоя-тельств, которые историку приходится восстанавливать по всей огромной массе подлинных документов и свидетельств того времени. А главное, у каждого из нас (и не будем в этом отказывать царю Федору) есть свой весьма сложный внутренний мир, свои вкусы, убеждения и предпочтения, сложившиеся с детства.
Личная жизнь царя, которого безосновательно представ-ляли слабым, больным и ни на что не способным, оказалась на удивление богатой и даже романтичной.
Венчание Федора Алексеевича с первой женой Грушецкой Агафьей Семеновной
Агафья Семёновна Грушецкая (1663-14 июля (24 июля) 1681) — русская царица, из дворянского рода Грушецких, дочь воеводы шляхтича Семёна Фёдоровича Грушецкого. С 18 июля (28 июля) 1680 года супруга царя Фёдора Алексеевича (30.05.1661 — 27.04.1682). Родила единственного ребёнка, умершего во младенчестве, царевича Илью Фёдоровича (11 июля (21 июля) — 21 июля (31 июля) 1681). Умерла на третий день после родов 14 июля (24 июля) 1681 года от горячки. Похоронена в Вознесенском монастыре. Перезахоронена в подземной палате южной пристройки Архангельского собора в 1929 г.
Агафья была дочерью смоленского шляхтича польского происхождения, дворянина московского, чернавского воеводы Семёна Фёдоровича Грушецкого. Агафья Семеновна умела читать и писать, бегло говорила по-польски, разбиралась в латинских книгах, имела довольно ясное понятие о жизни на Западе и даже понимала, если при ней говорили по-французски; играла на клавесине. Её нянькой была полька. Была одной из самых красивых девушек своего времени. «Лицом — ангел небесный, и разумом светла» — так писали о голубоглазой красавице Агафье. Молодой 18-летний царь Фёдор Алексеевич заметил её в толпе во время крёстного хода, на Пасху, весной 1680 г. Когда тот проходил мимо неё, та упала в обморок, так как это лицо ей показала старая ворожея во время мистического ритуала-предсказания. Царь, нарушая благочиние, оставил крестный ход и бросился к юной красавице на помощь. Лицо бесчувственной девушки поразило царевича своей красотой и её черты сильно врезались ему в память и в сердце. Он поручил Языкову, Ивану Максимовичу, навести справки о ней. Оказалось, что это Агафья Семеновна Грушецкая и что живёт она, с матерью в доме дяди, думного дворянина Семёна Ивановича Заборовского (брата её матери), который до 1677 управлял Монастырским приказом. Молодой царь Фёдор велел передать её дяде, Заборовскому, «чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал».
Не желая нарушать старинных обычаев, царь приказал созвать всех красивых девиц из высшего круга для смотра невест и выбрал из них Грушецкую. В расходных дворцовых записях сохранились имена тех девиц, которые в июле 1680 г. Были привезены для выбора из их среды невесты. Всех их насчитывается около 20. Список некоторых отвергнутых девиц, после смотрин возвращённых по домам: дочери Фёдора Куракина, Марфа и Анна Фёдоровна; дочь Ивана Хитрово, — Василиса; дочь окольничего, князя Данилы Великого — Галина; дочь стольника, князя Никиты Ростовского; две дочери князей Семёна и Алексея Звенигородских; дочери князей Семёна Львова, Володимира Волконского. Всем девушкам, бывшим на тех смотринах, дано государева жалованья: четыре зарбава (род парчи) — цена 101 руб.; 40 арш. Отласов; 70 арш. Объярей (плотная шелковая ткань); 180 арш. Камок.
Узнав о выборе царя, один из его ближайших родственников — Иван Ильич Милославский — стал распространять о царской невесте самые нелепые выдумки, чтобы воспрепятствовать появлению на первых ролях в царском дворце незнатной дворянки. Однако он добился лишь того, что на него обрушился гнев царя, и только заступничество Агафьи Семёновны спасло его от опалы. Царь снова дозволил Милославскому являться ко двору, но влияние его не вернулось. Брак царя был устроен его фаворитами — И. М. Языковым и А. Т. Лихачёвым. «Люди новые и незнатные, они только своей ловкости и вкрадчивости были обязаны своим приближением к Фёдору, очень привязавшемуся к ним. В борьбе за преобладание с Милославскими, за которыми стояли сёстры и тётки царя, новые фавориты нуждались в сильной поддержке, а ее могла оказать им, как раньше Нарышкина Матвееву, только молодая царица. Милославские прямо приписывали брак Фёдора их интриге». И действительно, после бракосочетания влияние Лихачёва и Языкова резко возросло, а Милославские отошли в тень. Царский постельничий И. М. Языков 8 мая 1681 г. Был пожалован в бояре.
Сама логика исследования заставила автора построить повествование о делах правления и проблемах государственных вокруг внутреннего мира, семейных и прочих личных отношений царя-реформатора. Воспитание, увлечения, склонности и пристрастия царевича, а затем и царя Федора Алексеевича и в жизни, и в книге тесно переплетены с принятыми им принципиальными, часто драматичными решениями о судьбах Российской державы.
Как достоверно раскрыть этот внутренний мир человека, прожившего необычную для нас жизнь в далеком XVII веке? Вопрос непростой для историка. Прежде всего, следует выявить и изучить все обстоятельства жизни Фе-дора, детали его окружения, книги, которые он читал, найти все, что может быть известно о его вере и убеждениях, его любимых, друзьях и игрушках, увлечениях и симпатиях. Однако единственным критерием, что реконструированная таким сложным путем (и неизбежно имеющая лакуны) картина внутреннего мира героя верна, является ее полно-та и гармония, т.е. в конечном итоге — убедительность для читателя.
Я не оговорился. Оценка широким читателем воссозданной в книге картины внутреннего мира царя Федора Алек-сеевича и России его эпохи объективно имеет не меньший вес, чем мнение профессиональных историков. На высоком уровне обобщения, к которому в данном случае пришлось прибегнуть, хитроумные приемы обработки источников, применяемые на ранних стадиях работы, уже не имеют значения. Для оценки логики автора специальных знаний не требуется: это свойство обобщающих трудов по истории, часто заставляющее ученых в испуге отказываться от их написания и даже уверять, что такие работы недостаточно научны.
Уверен, что книги, содержание которых абсолютно ясно читателю, являются естественным результатом и целью всех специальных исторических исследований, вообще придающим им смысл. Если результат изысканий не может быть изложен в ясных для каждого грамотного человека выражениях, если логика его построения непонятна, а по-лученная картина неубедительна — то работа не завершена или историк выполнил ее плохо.
Мне доставило огромное удовольствие писать эту книгу о загадочном и романтическом периоде Истории России, в котором жил и упорно трудился первый и вполне истинный, хотя официально и не объявленный император.
Надеюсь, что эта радость узнавания нового в полной мере достанется и Вам, любезный читатель.
